Но это, конечно, только общечеловеческая слабость. Императрица не имеет права ей поддаваться. Иоанн, сидящий в Шлиссельбургской крепости, – мученик и святой, и она никогда, несмотря на все самообладание, не забудет облика этого невинного страдальца. Как бы ни обливалось кровью ее сердце, Иоанн является опасностью для всех благих начинаний Екатерины, опасностью для благоденствия и величия России, опасностью для прогресса, для просвещения, для философии.
Вскоре после посещения Екатериной Шлиссельбурга охраняющие Иоанна офицеры Власьев и Щекин получают указ, где им разъясняется, что если за арестантом явится кто-нибудь без подписанного собственноручно ее величеством распоряжения о выдаче оного, то, значит, речь идет об обмане и вражеских происках и выдавать арестанта ни в коем случае нельзя. Если же явится столько лиц, что сравниться с ними силой окажется невозможным, то надлежит арестанта убить, но, во всяком случае, не выдавать его живым.
Этот указ подписан Паниным. Панин достойный человек и человек принципа. Руководясь принципами, он неоднократно возражал Петру III и тем вызывал его недовольство, он часто возражал Екатерине, не вызывая тем ее неудовольствия. Власьев и Щекин отправляют Панину слезное послание: они же вот уже шесть лет не имеют права отлучаться из Шлиссельбурга, пусть их наконец освободят от выполнения несказанно тяжкой службы. Но Панин отвечает, что знает, как нелегка их служба, но знает также, что им обещан скорый конец возложенной на них миссии, просит их еще немного потерпеть и заверяет, что они не останутся без надлежащего вознаграждения.
Почему не исполняется столь понятная просьба обоих сторожей заключенного Иоанна? Вероятно, из опасения, что оба офицера, выбравшись из Шлиссельбурга, начнут болтать и своей болтовней могут вызвать беду. Но что означает упоминание о скором конце возложенной на них миссии? Ведь Иоанн может прожить еще десятилетия. Ну это, должно быть, просто фраза, имеющая целью умерить из нетерпение и успокоить их.
Но они не успокаиваются. В ноябре они снова пишут Панину, еще настойчивее, еще нетерпеливее. 'Батюшка, освободи нас ради Христа, потому что силы наши подходят к концу'. И Панин посылает каждому из них по тысяче рублей золотом и обещание, что 'исполнение вашей просьбы может затянуться никак не дольше, как до первых летних месяцев'.
На этот раз назван известный срок, правда, неопределенный, но все же срок. И 5 июля Иоанна не стало. Это, разумеется, только несчастное совпадение. Обстоятельства, при которых произошло убийство Иоанна, настолько сложны и запутанны, что Панин ни в коем случае не мог их предусмотреть. Если бы ему и впрямь мерещился такой вид 'исполнения их просьбы', то он, несомненно, не намекал бы офицерам на это. По всем вероятиям фраза Панина носит совершенно случайный характер.
Но возможно также, что в тот момент, когда он ее пишет, существует план действительно вскоре положить конец миссии Власьева и Щекина, то есть перевести Иоанна в какую-нибудь другую крепость, в какое-нибудь другое верное место, но что к моменту, когда намеченный для этого перевода срок приближается, предпочитают оставить арестанта в Шлиссельбурге под прежним надзором. В начале лета Екатерина начинает собираться в поездку в остзейские провинции, несмотря на предостерегающие голоса, несмотря на анонимные письма и невзирая на сказанные ей когда-то Фридрихом Прусским и, несомненно, не забытые ею слова: 'Пусть ваше величество только представит себе, что в ваше отсутствие какой-нибудь несчастный начнет строить козни с целью возведения на престол Иоанна'. В то время, когда Фридрих написал эти слова, никто в стране еще и не говорил об Иоанне, никто не сомневался в праве Петра III на престол. Но теперь имя Иоанна жужжит ежедневно в ушах Екатерины, как шмель. И она тем не менее решается на поездку. Она верит в свою счастливую звезду. Она доверяет также Власьеву и Щекину. Оба они, угнетенные долголетней оторванностью от мира, жаждущие свободы и ненавидящие до бешенства невинного виновника их страданий, несомненно, не задумаются ни на секунду, если им придется выполнить инструкцию, данную им осенью 1762 года. Если появится кто-нибудь, кто захочет силой освободить арестованного, то эти два офицера охотно воспользуются случаем безнаказанно отделаться навсегда от того, кому они и так по сто раз на день желают смерти.
Но во время процесса об убийстве Иоанна инструкция, данная охранявшим его офицерам осенью 1762 года, исчезает бесследно. Никогда, вплоть до сегодняшнего дня, не найдено было также ни малейших фактов о том, знала ли Екатерина в момент своего отъезда, что в Шлиссельбурге находился человек, 'строивший козни с целью освобождения Иоанна и возведения его на престол'.
Этого человека звали Мирович.
Мы знаем о Мировиче только то, что выяснилось о нем на официальном процессе. Вот в каком виде предстает перед нами его образ на основании данных тщательно произведенного судебного дознания.
В момент государственного переворота ему двадцать два года, и он служит подпоручиком в Смоленском полку. Он происходит из хорошей дворянской семьи на Украине, но имения его семьи были конфискованы в 1709 году из-за участия его родственников в восстании Мазепы.
У молодого Мировича нет денег, и, что еще хуже, у него их меньше, чем у любого из его товарищей. Он играет в карты и играет неудачно. У него тяготящие его долги, которых он не в состоянии уплатить. Три его сестры голодают в Москве, и он не может им ничем помочь. Он затевает судебный процесс с целью добиться возвращения конфискованного имущества и проигрывает его. Но Мирович не так скоро успокаивается и надоедает всем со своим процессом.
На обороте одного письма, в котором его мать отказывает ему в высылке просимых сорока рублей, он дает святому угоднику Николаю зарок, начиная с 1763 года и по день своей смерти, не курить, не нюхать табака и не играть в карты. На другом клочке бумаги он зарекается по достижении двадцатипятилетнего возраста пить вино и водку только в самом ограниченном количестве. Все это на тот случай, если императрица уважит поданное им прошение об отмене конфискации фамильного имущества. Но прошение его оставляется без последствий.
Тогда он пытается добиться протекции сильных в сем мире лиц. Он посещает графа Панина, князя Дашкова и своего земляка гетмана Разумовского. Старик гетман любезно выслушивает его и говорит:
– Мертвые не возвращаются из фоба. Пробивай себе дорогу самостоятельно. Хватай счастье за чуприну, как это делали другие.
На молодого человека, находящегося в таком печальном положении и в таком возбужденном состоянии, эти слова производят огромное впечатление. Он не может выбить их из головы, они кажутся ему скрывающими какую-то формулу, которую нужно только применить в надлежащее время и при надлежащих обстоятельствах, чтобы добиться всего, что душе угодно. Беспрестанно размышляя над таинственным смыслом этой магической формулы, отправляет он возложенные на него скромные обязанности: он служит караульным офицером в Шлиссельбургской крепости. Правда, только во внешней крепости, где никто не знает и не должен знать ничего о том, что происходит во внутренних казематах.
Но в один прекрасный день Мирович узнает об этом от уходящего в отставку барабанщика, и в тот же момент ему кажется, что пред ним раскрылся таинственный смысл магической формулы. Пробивать себе дорогу самостоятельно? Черт побери, в России уже имеется человек, который был таким же бедным изнывающим от долгов офицером, как Мирович, а теперь стал одним из могущественнейших и знатнейших лиц: Григорий Орлов. А что сделал Григорий Орлов? Он помог Екатерине свергнуть с престола ее предшественника и был осыпан за это золотом и отличиями.
Почему бы ему, Мировичу, не сделать то же, что удалось Орлову? Если он поможет Иоанну свергнуть Екатерину, тогда Иоанн по восшествии на престол щедро наградит его, пожалует чины, поместья.
Мирович легкомысленный человек, пьяница, картежник, по горло в долгах, но он вместе с тем чрезвычайно религиозный и суеверный человек. Подобно Орлову, он очень сложный варвар. Идея освободить Иоанна и возвести его на престол, порожденная тоской обойденного судьбой по роскоши и привольной жизни, принимает постепенно характер священной миссии. Это не простая случайность, что он попал в Шлиссельбург, не случайность слова, сказанные ему гетманом, не случайно, что барабанщик проболтался: он, Мирович, избран Господом и призван освободить несчастного императора и вернуть России ее законного царя. Его бедность, его низкий чин, его долги, проигранный им процесс – все это только бесконечная цепь испытаний, чтобы подготовить его к выполнению святой миссии.
В таком сумбурном и патетическом умонастроении сталкивается он с приятелем по имени Ушаков. Из всех загадок Шлиссельбургского дела личность Ушакова представляется самой таинственной. Уже после первого короткого с ним разговора Мирович приходит к убеждению, что в лице его ему послан Провидением
