хранилась в сверхсовременном электронном сейфе Славгородского, и лишь изредка ее отвозили в Москву, на очередной «сеанс». Тогда на протяжении всего маршрута выставлялась такая охрана, что ни о каком захвате не могло быть и речи. К тому же инструкция гласила, что при реальной опасности попадания программы в руки врагов она должна быть немедленно уничтожена. Но мы очень хотели получить ее!.. И тогда был разработан план, о котором вы уже знаете. Сначала, ради чего пришлось немало потрудиться, «Золотой ручей» полностью отрезали от внешнего мира. Я имею в виду связь, – уточнил мужичок. – Затем проводится максимально приближенная к реальности имитация попытки захвата секретного объекта. Вот почему мы вынуждены были применить «мухи» и уничтожить наблюдательные вышки. Ну а дальше, когда становится совсем жарко и появляются «бэтээры», Крамской врывается к профессору и настаивает на немедленной эвакуации дискеты с программой. Но, видимо, даже перед лицом возможной смерти тому стало жалко расставаться со своим любимым детищем… Так или иначе, но Славгородский имел у себя заранее изготовленную в точном соответствии с оригиналом копию контейнера, в котором обычно хранилась дискета, и без лишних колебаний сразу же отдал ее генералу.

– А как насчет подбитого вертолета? Он тоже входил в ваш гениальный план?! – не выдержал я.

– Увы, нет, – отрицательно покачал головой собеседник и нахмурился, став похожим на мятую губку. – Ваши парни должны были видеть, что вслед вертолету стреляют… Конечно, в дальнейшем судьба Крамского, становившегося лишь ненужным свидетелем, была предопределена. Но мы не думали, что все случится благодаря шальной пуле. Что же касается вас, Валерий Николаевич, то еще до начала операции мы знали про вас все. Ведь именно вам отводилась роль «проводника» генерала. Так что не ломайте себе голову ненужными раздумьями вроде тех, как мы так быстро оказались в Пярну.

Мужчина встал с кресла, медленно подошел к окну, выходящему на сверкающее в солнечных лучах Чудское озеро, и глубоко, почти театрально, вздохнул.

– Вот так-то… Что скажете, товарищ майор, удивил я вас? Конечно, удивил… – утвердительно кивнул хозяин и отпил небольшой глоток из принесенного официантом бокала.

– Кто вы такие?! – Я уже не мог сдерживать себя и обрушил на человека сразу кучу волнующих меня вопросов. Они играют со мной в открытую, так почему мне нужно корчить из себя идиота и притворяться партизаном Шмелевым?

Хозяин дома отошел от окна и снова сел в кресло напротив.

– Вы спрашиваете – кто я, или – кто мы? – с усмешкой переспросил мужичок, выпуская в мою сторону густой сигаретный дым и наклоняясь вперед, чтобы поставить на столик бокал и стряхнуть в пепельницу пепел.

– Хотелось бы узнать и то, и другое, – я старался не смотреть в глаза хозяина дома, и взгляд мой блуждал по развешанным на стенах картинам. На этот раз я узнал еще одну, чью копию несколько лет назад видел в Русском музее Ленинграда. Копию. Оригинал же находился, я не сомневался в этом, в пяти-шести метрах от меня. В особняке на берегу Чудского озера. Забавно.

– Хорошо, если вам очень хочется…

– Да, очень. Хочу знать, кого благодарить за электротерапию и деликатное приглашение в гости! – Мне очень хотелось нахамить ему, так как после сообщения о том, что четыре раза мог умереть из-за жалкой «пустышки», я просто клокотал от ярости. Если разобраться, то плевать я хотел и на секретную программу, и на Крамского, и на все остальное. Но сейчас я должен сидеть здесь, перед маломерным мужичишкой, чьи ублюдки еще совсем недавно вышибали из меня душу и хотели изнасиловать Рамону, пить его водку и курить его сигареты!..

– Меня зовут Владимир Адольфович… – начал хозяин дома.

«Ага, скажи еще, что фамилия у тебя – Гитлер! Вот я посмеюсь…»

– …Персиков. Хотя имя мое ничего вам, Валерий Николаевич, не скажет. Как любили говорить некоторые товарищи – не был, не состоял, не участвовал! – помпезно протянул хозяин. – А вот насчет нас вы наверняка имеете некоторое представление. Хоть и штампованное, обывательское. Хотя на самом деле мы не что иное, как теневая власть. И только. Но нас почему-то упорно называют совсем не подходящим итальянским словом – мафия!!!

Персиков ненадолго замолчал, как бы обдумывая дальнейшие слова, затем встал, прошелся по комнате и неожиданно рассмеялся.

– Вы знаете, я однажды спросил своего помощника Яна Францевича, а он у нас большой любитель детективов, какой у нас самый популярный автор. Он принес мне книгу про нашу структуру, говорит, прочитай… Я больше ста страниц не выдержал! Все, от и до, сплошная ерунда! Все почему-то упорно думают, что мафия – это карманные воры, уличные преступники и вся прочая шушера. И особенно, если группа людей с уголовным прошлым нашла возможность заработать хорошие, по меркам простых граждан, деньги. Все, сразу прилепляется ярлык «мафиозника». Но это же смешно, честное слово! В нашей структуре тысячи человек, и у девяноста девяти процентов никогда не было судимостей. Даже у таких, как Соловей. И рэкет – его тоже называют мафией! Не буду опровергать это суждение, но процентов на восемьдесят оно тоже не соответствует действительности. Какая-то часть доходов от обирания новоявленных бизнесменов поступает, но она, как правило, не попадает в главную распределительную систему, а используется на подкупы милиции, чиновников и прочих жирных котов, ответственных за решение более-менее глобальных вопросов. Вот только отсюда начинается настоящая сфера интересов нашей структуры. Нефть, газ, лес, металлы, драгоценные камни и, безусловно, золото. Но не на уровне ограбления или обкладывания «налогами» ювелирных магазинов, а как минимум на уровне крупных производителей и добытчиков. И цену на презренный металл на восемьдесят процентов устанавливаем мы, а не государство… Хотя подчас чиновники из соответствующих ведомств даже не догадываются об этом. Просто иногда товара становится очень много, и цена на него стремительно падает, а иногда добыча резко сокращается, и цена, соответственно, идет вверх. А они в своих отчетах объясняют все совсем далекими от реальных причинами… Но, как я уже говорил, не все наверху идиоты, и официальная власть тоже нуждается в источнике обогащения. На сегодняшний момент они контролируют примерно в два с половиной раза больше приносящих серьезные деньги источников, чем мы. Они производят оружие – мы только продаем. Они добывают уран – мы только начинаем осваивать рынки его сбыта на Востоке. Они легально производят и продают наркотические вещества – мы довольствуемся лишь малой долей. Хотя есть сферы, где мы бесспорные лидеры. И не только золото. И мы, естественно, стремимся к большему контролю за экономикой. Потому-то и начинаем тратить очень большие деньги на проекты, способные сделать нас хозяевами человеческой воли. Подчини волю влиятельного чиновника себе – и уже не понадобится тратить деньги на его подкуп. И не нужно внедрять своих людей во властные структуры. Не нужно стрелять и свергать правительства. Ничего не нужно!!! Настанет абсолютная власть. Но для решения такой задачи требуется одно условие…

Персиков, как опытный оратор, выдержал паузу и продолжил:

– Чтобы технология подчинения человеческого разума была полностью сосредоточена в наших руках. На все сто процентов! Иначе спецслужбы смогут предпринять действенные контрмеры и на девяносто девять процентов нейтрализовать все наши старания. Как было в Италии, где государство чуть не потеряло контроль над страной. Но вовремя нашло способы задушить в зародыше все усилия «Козы ностры» в этом направлении… Хотя там утечка информации была очень небольшая. Вообще, идея подчинения себе разума вассалов стара как мир. Для этих целей еще Александр Македонский держал целую свиту колдунов и так называемых медиумов. Серьезные же разработки начались сразу после второй мировой войны в Америке, Франции и у нас, в Союзе. У нас работают на сегодняшний день два таких центра, один – сугубо военный, в Мурманской области, недалеко от базы ядерных подводных лодок Гремиха, а второй, как вы уже, наверно, поняли, в «Золотом ручье»… Там, на севере, разработки застопорились на уровне передвижных установок, вызывающих у находящихся в зоне действия прибора людей неосознанные желания, внешне кажущиеся вполне нормальными. Например, на мирном митинге пожилые ветераны вдруг начинают кидать булыжники в милицейский кордон. Кстати, именно во время так называемого переворота в Москве находились две такие установки. Но все равно это детский лепет по сравнению с тем, что представляет для нас настоящий интерес. Мы неоднократно пытались проникнуть в Центр Славгородского, но… но… До последнего времени все наши попытки оканчивались безрезультатно.

Персиков заметил, как я ухмыльнулся, и на его лице тоже появилось подобие улыбки.

– Да, Валерий Николаевич, и по вашей «вине» тоже! Охрана, надо отметить, была поставлена на