безработица росла, а потребительский рынок сжимался. Именно в таком положении застали левые политэкономы мировой кризис в период стабилизации первой половины 2009 года.

«Просто очень глубокий кризис капитализма», - так объясняют происходящее догматичные аналитики слева. Растерянность «красных экономистов» можно скрывать, но невозможно спрятать отсутствие вразумительных ответов на поставленные реальностью вопросы. Несложно рассуждать о короткой цикличности капитализма с кризисами перепроизводства (повторяющимися примерно раз в десять лет), но совсем не так легко объяснить, почему новый кризис развивается уже второй год, в то время как кризисы 1991, 1998-1999 и 2001 годов оказывались короткими. Есть и другие вопросы, требующие ответов. Что означает для глобального капитализма появление нового большого кризиса? Как этот кризис связан с прежними долгими спадами 1970-х годов, послевоенным кризисом 1948 года, Великой депрессией и продолжительным кризисом 1899-1904 годов, породившим Первую русскую революцию?

Тезис, что массы творят историю - классика марксизма. Но пробуждение масс, их активизация, а затем продолжительная деморализация связаны с экономическими условиями. И условия эти имеют циклические черты и порождены развитием капитализма.

Буржуазная экономика знает не только короткие циклы, но и длинные циклы - «волны Кондратьева». Чередуясь, они делятся на повышательные и понижательные. Продолжительность каждого из таких периодов - около 25 лет, а смена их приводит к особо тяжелым и продолжительным кризисам капитализма, после которых развитие экономики и всего общества идет уже в новых условиях. Причины таких кризисов не ограничены только товарным перепроизводством, хотя оно (как и в меньших кризисах) выражает кризисный процесс. Большие кризисы порождает невозможность дальнейшего общественного развития в рамках существующей модели капитализма.

Большинство левых долгое время игнорировали вклад в науку Николая Кондратьева и даже полемизировали с его «реакционной» теорией. Опорой в полемическом отрицании больших циклов для марксистов служило догматическое восприятие собственного учения. Немногие осмеливались опираться на Кондратьева в своих исследованиях. Так, анализ цикличности политической гегемонии различных стран на планете, сделанный Иммануилом Валлерстайном, основан на экономических открытиях Кондратьева. Еще в 1960-е годы Валлерстайн смог сделать феноменальные в своей правильности выводы относительно будущего. Но теоретическая база анализа оставалась почти на том же уровне, на котором оставила ее смерть Кондратьева от рук палачей НКВД.

Теория долго ждала своего часа. И этот час пробил ровно в год начала нового большого кризиса. Проанализировав сложившиеся экономические условия и сопоставив их со схожими ситуациями разных периодов XIX-XX веков, марксисты из Института глобализации и социальных движений (ИГСО) пришли к выводу: мировой кризис, открывшийся в 2008 году, должен стоять в одном ряду с кризисами 1847-1849, 1873-1879, 1899-1904, 1929-1933 годов. В той же цепи оказывались мировые кризисы 1948 года и целой полосы углубляющихся кризисов в 1970 годы.

Все эти кризисы приводили к качественным переменам в мировом хозяйстве, знаменовали смену моделей капитализма. Только один из них, послевоенный кризис 1948 года, оказался относительно мягким и коротким в силу разрушительных последствий Второй мировой войны.

При наложении этих кризисов на рассчитанные Кондратьевым волны получилось, что всякий большой кризис следовал за началом нового периода в мировом хозяйственном развитии. Он порождался сменой конъюнктуры и закреплял ее смену. Первые детали анализа были изложены в докладе ИГСО «Кризис глобальной экономики и Россия». На основе развития теории Кондратьева было предсказано развитие современного кризиса, описаны его причины и перемены, которые произойдут в мире, сроки и характеристики этапов спада, а также условия, при которых кризис должен быть завершен. И эти прогнозы продолжают сбываться.

К сожалению, большинство левых предпочло не заметить развития теории. В массе они могли ставить вопросы, но не демонстрировали готовности ни получать ответы, ни находить их.

Однако развитие марксистского понимания капитализма принесло свои плоды. Впервые за многие десятилетия показано, что революционная теория позволяет свободно разбирать современный капитализм, прогнозировать его развитие и предрекать обострение одних и смягчение других противоречий. Продемонстрировано, что современный марксизм обладают знаниями как базой и инструментарием, позволяющим изучать действительности - что может стать одной из основ для преодоления долгого политического кризиса левого движения.

Какие перемены готовит новый большой кризис? Как он повлияет на социальное, политическое и экономическое строение мира? В каких условиях оказались антикапиталистические силы сегодня и в каких окажутся в ближайшие годы? Как будет развиваться кризис? Какое воздействие он окажет на энергетику, технологии индустрии и организацию труда? Все эти вопросы уже имеют первые теоретические ответы. Познакомиться с ними стоит непременно, потому что есть вопросы, требующее от левых политических ответов на практике.

Однако анализ кризиса далеко еще не завершен. Остаются вопросы, нуждающиеся в различных версиях и дискуссии. Какую роль большой кризис готовит массам? Справятся ли с кризисом неолиберальные элиты? Чем закончится их антикризисная политика в государствах на постсоветском пространстве? Приведет ли глобальный спад к революционным переменам в России и других странах? Как должны измениться левые и что предстоит им понять?

Громадные перемены в мире еще только начались. Но нет сомнений: развитие общества позволит левым побороть многие застарелые болезни. Новому времени потребуются новые левые, более сильные как теоретически, так и организационно.

Министерство экономического развития в очередной раз переделывает свои прогнозы. Газета «Ведомости» сообщает: ожидаемый спад ВВП в 2009 году поднят до 8,5 %, а падение промышленного производства должно составить 12,5 %. Падение инвестиций оценивается чиновниками в 21,4 %, что выглядит особо неубедительно. Любопытен прогноз на 2010 год. Ожидается символическое увеличение ВВП на 0,1 %. Производству аналитики государства пророчат падение на 0,3 %, а инвестиции снизятся на 2,8 %. Цена на нефть ожидается в 2010 году на уровне 55 долларов за баррель. С 2012 года Минэкономразвития надеется на экономический рост.

Прогноз чиновников - неблагодарная и малополезная вещь. Им еще не раз предстоит корректировать его до конца года, поскольку ничто в реальности не намерено совпадать с пожеланиями экспертов от бюрократии. Когда ситуация в экономике приобретет больший драматизм, цифры снова поправят. Так продолжается уже полтора года. Но каковы могут быть более правдивые прогнозы?

В 2010 году, при нынешней антикризисной политике, можно ожидать углубления спада, но не стагнации кризиса. Надежды Минэкономразвития могут стать основанием для оптимизма самого министерства. Первая половина 2009 года показала, что даже в условиях финансовой стабилизации реальный сектор сокращается. Без лишнего шума идет разорение тысяч небольших предприятий, компании средней величины еще держатся на плаву. Падение промышленного производства наряду с ухудшением сбыта остается определяющей тенденцией.Она продолжится до конца года и не сменится стагнацией кризиса с приходом зимы. Когда ресурсов на поддержание финансовой стабилизации начнет не хватать, кризис вернется к фазе быстрого падения и крупных банкротств. Возможно, первым сигналом окончания полосы стабилизации является возобновившееся падение цен на нефть. Рано или поздно в 2009 году цены на углеводороды должны вернуться к понижательной динамике.

Разговоры чиновников об ожидаемом экономическом подъеме (со спорами вокруг сроков) немного стоят. Восстановление экономики - не проблема, оно может начаться в любой момент. Вопрос только в том, что для этого делается: прилагаются усилия для поднятия низового спроса или нет. Исходя из верности правящего класса неолиберальной доктрине, можно уверенно сказать: кризис будет и в 2012 году, хотя, видимо, уже в фазе тяжелейшей глобальной депрессии.

Журналисты постоянно терзают аналитиков одним и тем же вопросом: «Можно ли говорить о том, что