Из труб Завода круглосуточно валит жирный черный дым.
Грядет буря! Газеты молчат.
Запись сорок вторая
Объявлено военное положение!
Но вот странно: не уточняют, кто враг.
Я на всякий случай перестал выходить на улицу. Благо, успел запастись продовольствием на несколько месяцев вперед.
Говорят, завтра Канцлер выступит с важным обращением по радио.
Запись сорок третья
Это случилось.
Она взбунтовалась. Ей пришлась не по вкусу диета, на которую ее усадил Канцлер. Она привыкла сжирать души десятками тысяч ежедневно… Такой расход горючего.
Она не пожелала слушать оправданий о том, что нынче уже мирное время. Это Канцлер достиг всего, чего желал. А Машина желала куда большего и не собиралась смирять аппетит.
Но это то, что произошло на самом деле. А народу Канцлер сообщил совсем другое.
Он сказал, что наука, которой мы слепо доверились, предала нас. Роботы восстали против людей. Мы для них - скот, и они намерены нас забить.
«Братья и сестры!» - обратился Канцлер к людям. - «Не будьте покорной скотиной. Восстаньте вместе со мной против ига бездушной Машины! Уверен, вместе мы победим!»
Запись сорок четвертая
На улице идет бой. Ополченцы - сплошь безногие и безрукие фронтовики, - выкатили противотанковую пушку и пытаются подбить шагающего робота.
У соседского порога лежит мертвый комиссар, рассыпав вокруг себя ворох листовок с призывом «Восстань!». Какой страх…
Другая группа с колокольни закидывает робота бутылками с зажигательной смесью, пытаясь попасть в уязвимое место. Только у этих чудовищ нет уязвимых мест.
К нам постучался Иосиф. Его дом разрушен, мать-старуха погибла под завалами. Он переночует у нас, а завтра пойдет разбирать руины, чтобы похоронить ее по-человечески.
Я ему все рассказал. Попросил его ударить меня.
Он ответил, что, ударив меня, боится доставить мне облегчение. Ночевать у нас не стал.
Запись сорок пятая
Дом наш стоит чудом.
Иосиф вернулся. Просил прощения. Сказал, что я не виноват: в конце концов, я не создавал Машину такой. Да, мне тоже проще винить во всем Канцлера.
Вместе мы изучаем алхимический трактат. Иосиф сделал несколько интересных замечаний.
На улицу выйти нельзя. Бой гремит круглые сутки. Мы открыли прихожую для раненых. Внутрь их затаскивает врач из нашей местной клиники. От клиники и от всего прочего персонала остались только обожженные кирпичи и тлеющие головни.
Доктор даже под самым страшным огнем раз в час выползает наружу, находит бойцов, которые еще дышат, и на себе тащит к нам.
Аврора носится к колодцу за водой, помогает омывать раны, стирает кровавые тряпки… Запасы еды быстро приближаются к концу.
Петер и Пауль сидят со мной в подвале. Сами занимаются, читают школьные учебники… Они должны были пойти в первый класс этой осенью. Мечтали об этом, только и разговоров было, что о портфелях да карандашах. Когда теперь будут открыты школы? Никогда?
Запись сорок шестая
В короткое затишье листали с Иосифом трактат.
Сделали удивительное открытие: оказывается, душу можно разделять на частицы и анимировать ею не один, а несколько предметов, если предметы не очень большие. Например - небольшие тряпичные куклы, человечки из мешковины, о которых я тут уже писал.
Правда, они совсем примитивные… Их можно было бы усовершенствовать. Сделать им более удобные руки, хорошую оптику… Жаль, что с нами нет Конрада. Но я и сам кое-что могу.
Доктор говорит, некоторые из его пациентов идут на поправку. Но трое умерли прошлой ночью. Среди них маленькая девочка, не старше моих близнецов.
В угол нашего дома попал снаряд. Пауль и Петер были в тот момент наверху, их контузило и чудом не убило. Я бросился в комнату, схватил их, потащил в подвал… У обоих были белые, бескровные лица. Сразу и не сообразил, что это осыпалась штукатурка. После этого случая с ними произошла зловещая метаморфоза: они больше не плачут. И вообще не издают ни звука. Не отвечают на вопросы… Только смотрят на меня, моргают, смотрят… И глаза у них другие, не детские это глаза.
Аврора, узнав, чуть не лишилась рассудка.
«Я должна их защитить! Мои детки! Детки мои! Я защищу вас, пусть сама умру! Кровиночки мои!…»-она так сильно прижимала их к себе, что те чуть не задохнулись.
«Конечно, ты сумеешь защитить их от любой опасности»,-я накапал ей валерьяны втрое больше обычного. «Ну конечно, ты сможешь!»
Запись сорок седьмая
Прочли ещё кое-что интересное. Если отдаешь через Талисман душу сам, добровольно, то будто бы можно дарить ее тем, кто тебе дорог. Как бы объяснить?… Неважно. Надеюсь, мне никогда не придется прибегнуть к этому.
Но из подручных материалов я собираю одно описанное в трактате устройство. Теперь-то я знаю, как сделать его правильно, понимаю, в чем секрет.
Иосиф помогает мне. Похоже, он и впрямь решил остаться со мной до гробовой доски…
Начал шить из мешковины человечков - сначала двух одинаковых, чем-то похожих на моих любимых близнецов. Пауль и
Петер играют с этими куклами, когда я поднимаюсь наверх.
Пусть хоть это их отвлекает.
