105. Убийцы вы дураки
105а. В. Каверин: Встреча, о которой мне хочется рассказать, состоялась, должно быть, в 1927 году. На этот раз в институт пришли «обэриуты» — маленькая группа поэтов… На «встречу» в Институт истории искусств пришли Н. Заболоцкий, А. Введенский и Д. Хармс — три молодых человека, которых, судя по внешности, можно было объединить только на основе неопределенных взглядов, изложенных в «Манифесте». Заболоцкий был в длинной солдатской шинели, которую он так и не снял, читая стихи. Хармс — в актерском пиджаке, застегнутом у самого подбородка, под которым был аккуратно расправлен детский шелковый бант. Введенский, напротив, щеголял обыкновенностью прекрасно сшитого костюма с платочком в наружном кармане. Но и особливость и обыкновенность сразу же забылись, когда поэты стали читать стихи… Потом Введенский прочел несколько стихотворений, и «Елизавета Бам», в свою очередь, показалась произведением, в котором, хотя и не без труда, можно разобраться. Рассказывая о своих новых замыслах, он упомянул, что намерен написать повесть под названием
105б. — В. Л. Каверин сообщил, а в письме автору этих строк от 1 июня 1973 г. подтвердил, что главу из романа «Убийцы вы дураки» Введенский читал во время выступления обэриутов в Институте истории искусств (очевидно, другого), в присутствии участников руководимого В. А. Кавериным семинара по прозе. В. А. Каверин предполагает, то это могло быть в 1928 году, однако записи Д. Хармса (см. ниже) заставляют датировать это годом позже,
105 в. А. Введенский (по Л. Липавскому):
…Единственный правильный по своему принципу роман — это мой, но он плохо написан…
105 г. Д. Хармс:
Жили-были два врага. Э. Т. А. Гофман… традиция прошлого века. Да да Съезжинская. С одной стороны, невольно связывает сюжет и персонажи, а с другой стороны, слишком много отступлений и трудно понять. Гриша из умывальника и обратно. Прием, после которого ждешь подобных.
Драка ножей с ножами, вилок с вилками, ложек с ложками.
Враги погибали как снег. Тут Грише стало пять лет. Потом сгорела свеча.
II
Разговор о зарытии покойника.
По тону слегка авантюрный. Похож на переводную беллетристику.
Стул венский как питье.
Свет слышался в окна как песок.
Превращение доктора. Замечательно подобраны все слова.
Пир. III
Тигры и офицеры.
Фамилию переменил да лицо перетасовал. Мама была взволнована как море, папа был потрясен как мозг.
Время с честолюбием.
Не выспался и хотел нарисовать сон.
Червячки молниеносные и были они скоты.
Похороны. Воспоминание. М.
Смерть Петр<а> Ив. IV.
Бледный как картошка.
В своем мундире — пл<охо>.
Чепуха и салат.
Пропуск. V.
Предание об аэроплане. М.
Что не день, а ящик. Чай с гвоздикой. Механик.
Психологические штучки. Уже смеется уже издевается.
Владивосток. VI.
Си речь.
Детство Иван-Петр, VII.
Черные усатые собаки. Хор<ошо>.
Игра в карты.
Синие яблоки. VIII.
Нездешняя комн<ата> со штанами и сиятельетвами.
На лице есть рок как полагается.
105д. Д. Хармс:
А. Введенский. Роман. Бериблик.
Д-р Бернбокер. <В> 70 желудочном году. Медведь захохотал как человек. На тот белый свет.
Не естественно браслет сперли.
105е. Д. Хармс:
Паровоз пошел. Умывальник был соткан из мрамора.
Барбос человеческим голосом кричит на бактерий. Струпья покрывшие его легкие.
Адвокат Гомеров.
Стул венский как питье.
105ж. Д. Хармс:
А. Введенский.
Григорий Сергеевич Пунцов. Кисляков. Крундышев,
Души убитых взлетали как фонтан.
Маруси летали над ними. Сидели с настежь открытыми окнами. Довертывалась в вальсе последние пары.
Сел на стул и стал представлять башню, Думал — пойду.
106. Безумные звери.
107. Стариковская ночь
108–109. Я С. Друскин. Темы двух утерянных вещей Введенского:
