хороший человек, Федор. В вашем лице есть что-то… этакое… привлекательное… пролетарское…
Лакей. Так-с.
Шервинский. Федор, принесите мне из адъютантской комнаты мое полотенце, бритву и мыло.
Лакей. Слушаю. Газету прикажете?
Шервинский. Совершенно верно. И газету.
Идет мне эта шляпа?
Лакей. Как же-с. Бритвочку в карман возьмете?
Шервинский. Бритву в карман… Ну-с… Дорогой Федор, позвольте вам на память оставить пятьдесят карбованцев.
Лакей. Покорнейше благодарю.
Шервинский. Позвольте пожать вашу честную трудовую руку. Не удивляйтесь, я демократ по натуре, Федор! Я во дворце никогда не был, адъютантом никогда не служил.
Лакей. Понятно.
Шервинский. Вас не знаю. Вообще я оперный артист…
Лакей. Неужто ходу дал?
Шервинский. Смылся.
Лакей. Ах, прощелыга!
Шервинский. Бандит неописуемый!
Лакей. А нас всех, стало быть, на произвол судьбы?
Шервинский. Вы же видите. Вам-то еще полгоря, а каково мне?
Слушаю… А! Капитан!.. Да! Бросайте все к чертовой матери и бегите… Значит, знаю, что говорю… Шервинский… Всего хорошего. До свидания!.. Дорогой Федор, как ни приятно мне беседовать с вами, но вы сами видите, что у меня времени нет никакого… Федор, пока я у власти, дарю вам этот кабинет. Что вы смотрите? Чудак! Вы сообразите, какое одеяло выйдет из этой портьеры.
Лакей. Слушаю… Чем ж я вам могу помочь?.. Знаете что? Бросайте все к чертовой матери и бегите… Федор говорит… Федор!..
Картина вторая
Пустое, мрачное помещение. Надпись: «Штаб 1-й кинной дивизии». Штандарт голубой с желтым*. Керосиновый фонарь у входа. Вечер. За окнами изредка стук лошадиных копыт. Тихо наигрывает гармоника знакомые мотивы.
Телефонист
Болботун. Що такое?
Ураган. Дезертира поймали, пан полковник.
Болботун. Якого полку?
Якого полку, я тебя спрашиваю?
Телефонист. Та це ж я! Я из штабу, Франько, включився в цепь! Це штаб кинной дивизии!.. Слухаете?.. Тьфу ты, черт!..
Болботун. Що ж ты, бога душу твою мать! А? Що ж ты… У то время, як всякий честный казак вийшов на защиту Украиньской республики вид белогвардейцив та жидив-коммунистив, у то время, як всякий хлибороб встал в ряды украиньской армии, ты ховаешься в кусты? А ты знаешь, що роблють з нашими хлиборобами гетманьские офицеры, а там комиссары? Живых у землю зарывают! Чув? Так я ж тебе самого закопаю у могилу! Самого! Сотника Галаньбу!
Де ж вы его взяли?..
Кирпатый. По-за штабелями, сукин сын, бежав, ховався!..
Болботун. Ах ты зараза, зараза!
Допросить, пан сотник, дезертира… Франько, диспозицию! Не ковыряй аппарат!
Телефонист. Зараз, пан полковник, зараз! Що з ним зробишь? «Не ковыряй…»
Галаньба
Якого полку?
Дезертир
Телефонист
Галаньба. Ноги поморожены? А чому же це ты не взяв посвидченья вид штабу своего полка? А? Якого полку?
Дезертир. Второго сечевого.
Галаньба. Знаем вас, сечевиков. Вси зрадники. Изменники. Большевики. Скидай сапоги, скидай. И если ты не поморозив ноги, а брешешь, то я тебя тут же расстреляю. Хлопцы! Фонарь!
Телефонист
Болботун. Добре…
Галаньба
Болботун. Це правильно. Щоб другим був пример.
Кирпатый
Галаньба. Записку треба було узять. Записку, мразь! А не бежать из полка…
Дезертир. Нема у кого записку взять. У нас ликаря в полку нема. Никого нема.
Галаньба. Взять его под арест! И под арестом до лазарету! Як ему ликарь ногу перевяжет, вернуть его сюды в штаб и дать ему пятнадцать шомполив, щоб вин знав, як без документов
