5 См.. 3Цар.19.12.

мализация'. И, просматривая все эти доклады, резолюции, протоколы, вспоминаю Владимира Соловьева: 'Скучно, как в консистории'.

У каждой нации есть свой тотем , своя система символов, архетипов, символического языка и свой, так сказать, 'специфический' центр. Во Франции этот тотем – политический, политическая стихия и музыка (не обязательно – идеи…). В Америке та же музыка льется из слова 'бизнес'. Для американца это совсем не проза, не будни, а, наоборот, романтика, эстетика, 'сокровище сердца'. В приемной Brown Brothers (нашего investment bank1 ) на столе лежит роскошно изданная история этого банка. И написана она в ключе mysterium tremens, как была в Европе написана история крестовых походов или ордена траппистов. Слово 'бизнес' – сакраментального порядка и тональности. Но поэтому и превращение Церкви в 'бизнес' американец не ощущает как профанацию. Это единственный 'сакральный' язык, который он знает: 'Money makes money'2 – чем не таинство? Все это я пишу без всякой иронии. Ибо деньги и впрямь имеют сакраментальный характер и в них действительно нуждается Церковь. Весь вопрос в том только, как они делаются и для чего, или, по- другому, что с ними самими 'совершается' внутри Церкви. А сейчас мы видим, что происходит с Церковью, когда она свой язык и тем самым свою сущность 'подчиняет' деньгам…

Среда, 10 марта 1982

Разговор вчера с нашим студентом из Техаса, только что вернувшимся из шестимесячного пребывания в Греции. Конечно, Афон, конечно, увлечение им. 'What we need here is monasticism…'3 . Умный, хороший мальчик, и лишнее свидетельство – о путанице в нашем американском Православии… Все мечта о каких-то варягах, стремление новое вино влить в ветхие мехи. Становится понятной американская тяга к 'экспатриированию'… Вспоминаю какого-то американского аббатика, запрашивавшего меня письменно, продаются ли у нас четки, освященные каким-нибудь 'старцем'.

Ктстати, о 'мехах'. Читал вчера 'Церковную иерархию' Псевдо-Дионисия Ареопагита. Что может все это значить в современном мире? А также – что могло все это значить в мире, в котором все это было написано? Что означает успех этого 'corpus''а в Византии? Если применять к такого рода истолкованию христианства основной евангельский принцип – 'по плодам их узнаете их', то плодами его в истории христианского мира была редукция Церкви к 'мистериальному' благочестию, отмирание эсхатологической ее сущности и миссии и, в конце концов, дехристианизация этого мира и его секуляризация. Но вот зовут нас обратно именно к этому 'наследию'…

Пора признаться самому себе – я ощущаю своим именно этот 'секуляризованный' мир и ощущаю чуждым и враждебным себе гот мир, который сам себя называл 'христианским'. Ибо этот секулярный мир – единственно ре -

1 инвестиционного банка (англ.).

2 'Деньги к деньгам' (англ.).

3 'Что нам здесь нужно – так это монашество' (англ.).

альный . В него пришел, ему говорил Христос, в нем и для него оставлена Церковь. Если говорить парадоксами, то можно сказать, что всякий 'религиозный мир', в том числе и 'христианский', легко обходится без Бога, но зато минуты прожить не может без 'богов', то есть идолов. Такими идолами становятся понемногу и Церковь, и благочестие, и быт, и сама вера… Секуляризованный мир самим своим отречением вопит о Боге. Но, зачарованные своей 'священностью', мы этого вопля не слышим. Зачарованные своим 'благочестием', мы этот мир презираем, отделываемся от него поповскими шуточками и лицемерно 'жалеем' людей, не знающих прелестей нашей церковности. И не замечаем, что сами провалились и проваливаемся на всех экзаменах – и духовности, и благочестия, и церковности. И выходит, что ничто в этом 'секуляризованном' мире так не подчинено ему изнутри, как сама Церковь…

Пятница, 12 марта 1982

Только что отвез Л. и Машу на [аэродром] Kennedy: завтра после обеда они будут в Москве!

Вчера на лекции католикам. Всегда, несмотря ни на что, чувство близости к ним.

Суббота, 13 марта 1982

Литургия с очередной хиротонией. Каждый раз, что участвую в рукоположении и пока стоит посвящаемый на коленях у престола, и голова его покрыта омофором, и лежат на ней руки епископа, думаю, спрашиваю себя: что происходит, что совершается? С одной стороны, потрясающая сила и глубина этого, никогда не прерываемого, преемства – на протяжении двух тысяч лет! А с другой – и слабость этого 'преемства', человеческая ограниченность – в истолковании, в опыте, в 'реализации'.

Только что звонил в Москву. Л. и М. только что приехали. Благополучно. Садятся – 'за горячий борщ'. Странно подумать – вот они в той самой России , которую я никогда не видел и которой, тем не менее, так или иначе определенной оказалась вся моя жизнь. С волнения – в детстве – когда слушал избитый романс Плевицкой 'Замело тебя снегом, Россия' или при чтении стихов парижского поэта:

Это звон бубенцов издалека,

Это тройки размашистой бег,

Это – черная музыка Блока

На сверкающий падает снег…1

И вот – туризм, борщ… Может быть, потому мне и не хочется ехать в Россию туристом, что подсознательно боюсь потерять ту Россию, вся сладость которой и была в ее недостижимости, занесенности снегом и т.д.

1 Стихотворение Г.Иванова. Правильно: 'Это звон бубенцов издалека, / Это тройки широкий разбег, / Это черная музыка Блока / На сияющий падает снег'.

За литией сегодня (родительская суббота) так живо вспомнил – и как-то сразу, в один и тот же момент – так много лиц , ликов: о.Киприана (под мелким парижским дождем на пути к метро), о.Савву, о.Зосиму, Василия Абрамовича (сторожа на rue Dam) и других. И вспомнил их не 'абстрактно', а каждого в какой-то реальный миг реального дня… Как если бы вспомнить этот миг, заново 'воплотить' и 'пережить' его потому и можно, что он реален, есть, и все вместе, если по-настоящему помнить и переживать их, они и составляют мое 'тело воскресения'. Церковь – это память и поминовение, но в свете уже – воскресения.

Воскресенье, 14 марта 1982

Сегодня за Литургией: '…да убо не един пребуду кроме Тебя Живодавца, дыхания моего, радования моего, спасения мира…' '…Ты бо еси истинное Желание… любящих Тя…'

В раздумье все о той же 'тайносовершительной формуле'. Не то 'удивительно', что Дары прелагаются. Это уже совершил Христос и не этого 'ищет Евхаристия', а исполнения всего в Духе Святом и самого Духа Святого. Вот подлинный смысл эпиклезы. Соединение – Духом Святым – со Христом, и в этом соединении со Христом – дар Духа Святого.

Можно ли, нужно ли распущенность, лень, сластолюбие и грех преодолевать и побеждать радостью о Господе? Мне кажется – да.

Понедельник, 15 марта 1982

В субботу и вчера писал предисловие к 'Родословной большевизма' Варшавского. Думая, вспоминая о нем, пришло в голову, что не плохо было бы написать – не просто 'воспоминания' ('автобиографию') – это звучит помпезно, а как бы некий отчет, свидетельство о том, что так щедро, всю мою жизнь, давал мне Бог, о том луче света , который я почти всегда чувствовал, видел…

В поезде, вчера вечером, из Wilmington разговор с негритянкой, милой скромной матерью пяти детей. Ездила в Трентон, где сегодня оперируют ее дочь. В который уже раз – удивление природному аристократизму черных. По сравнению с этой женщиной жирные, преуспевшие белые suburbanites1 – настоящая, вульгарная чернь.

В Wilmington до лекции ('Faith and Doubt in Dostoevsky'2 ) традиционный ужин с Томом Кларком. На этот раз он пригласил молодого (сравнительно) судью с женой. И тоже удивление – как мало они все знают , просто знают о мире, о Европе, о России, о всем том, что вне их 'профессиональной' и 'социальной' жизни. То же самое, конечно, можно сказать и о французах, и о