Потому что я хочу его. Я запустила в рот пельмешку. Потому что он такой же как я. Пережевывая, я мешала содержимое тарелки. Потому что я не хочу его останавливать, даже понимая, на чем основано мое желание.

- Потому что не хочу. – Я подняла взгляд.

В спальне зазвонил телефон. Сомнений в том, что это Миша не было. Выдохнув улыбку, я направилась в комнату.

- Какого хрена ты смылась с поля?..

Убедившись, что многоступенчатое планирование событий не моя стезя, я набрала номер Ксюши. Как- то так получилось, что других кандидаток на замену я не придумала. Она же сидела дома со сломанной вчера ногой. Пожелав ей скорейшего выздоровления и чертыхнувшись про себя, я набрала Мишу.

- Заказывай билеты… - Сказать большего не давала душившая злость. Подставлять кого бы то ни было, и прежде всего – себя, я не привыкла.

- У тебя другой со-ведущий. – Сказал Миша.

Я обежала глазами комнату и нажала отбой.

- Вот и ладненько. – Вздохнула успокоено. Хорошо, что в данном вопросе мы солидарны.

10. Октябрь 2009

Подушка под щекой была влажной от слез. Я обнимала ее, лежа на спине. Теплые сухие пальцы гладили спину: скользили по лопаткам, обнимали шею, царапали позвоночник и спускались к пояснице, отодвигая одеяло. Кожа покрывалась мурашками от удовольствия и холода. Отопление еще не включили, и в серых коробках домов царила атмосфера склепа.

Just do it – зазвонил телефон.

Он поднялся, начал вытаскивать трубку из джинс. Сказал: «Алло» и вышел из комнаты. Я слышала спокойный голос. Он объяснял, где стоит машина, чтобы отогнали. И перед глазами проносились последние часы.

Сначала в зеркале появился желтый Nissan Skyline, прыгающий с полосы на полосу. Я всегда боялась таких, и теперь замерла на своей крайней левой, наблюдая за приближающейся машиной. Мгновение – третья полоса, три машины от меня, следующее – вторая, одна машина передо мной. Визг тормозов и тяжелый удар сердца. Я подумала о ремне безопасности, каким-то третьим или пятым зрением наблюдая, как машину на соседней полосе заносит влево.

Удар пришелся по филейной части моей аудюшки. Притормаживая, я пыталась выровняться. Не зацепить... Движение вокруг замирало. Медленно, без паники водители притормаживали, съезжали с ближайших полос.

- Вы как? – Дверь открылась. Приплюснутая подушками безопасности, я скосила взгляд на мужчину. Руки тряслись крупной дрожью, лицо и грудь болели. Остального тела я не чувствовала.

Машина стояла поперек дороги, занимая вторую и третью полосу. Метрах в двухстах от меня, задом наперед у разделительного бордюра стояло что-то черное. Все опознавательные знаки были смяты. Машина затормозила о бетонное заграждение. Водителем в ней оказался Андрей.

Just do it – он вернулся в комнату, договорив, но телефон зазвонил снова.

- Да… В порядке... На свалку… Повезло? Наверно…

Я закрыла глаза. Мы не можем пострадать, если предусмотрели варианты…

Я подумала, почему мой телефон не звонит? И тут же поняла, что забыла его в машине, он был на зарядке. Сколько время?

- Сколько время? – Я приподнялась, разворачиваясь и натягивая одеяло.

- Восьмой час.

Дернув головой, я уставилась в окно, потом на Андрея.

- Вечера.

Вздохнула. Он наблюдал от дверного проема, как я поднимаюсь и осматриваюсь по сторонам в поисках одежды.

Ему помогли выбраться чуть раньше, чем мне. Когда я, на ватных ногах, опираясь на руку подоспевшего первым мужчины, выбралась и посмотрела в ту сторону, Андрей замер. На нем, как и на мне, не было ни царапины. Хотя, встряска была та еще. Голова гудела, сердце продолжало бешено колотиться, а дрожь не унималась.

Мы дожидались ГАИ, уже зная наверняка, что будет дальше. Незаметно волнение и дрожь от пережитого превратилась в волнение и дрожь от его присутствия рядом. А потом, будто скачок… ничего… обморок, а в себя привел его полный недоумения, если не сказать ужаса, голос.

- Кто… это? – Он смотрел на заживающие, еще красные шрамы от пуль.

- Ласкар. – Ответила я. – Памятка о нашей встрече.

И до моего вопроса о времени мы не сказали друг другу ни слова.

Застегнув пальто, я остановила взгляд на Андрее. Этого не должно было произойти. И от понимания полного отсутствия вины становилось не по себе.

- Этого не должно было… - Попыталась озвучить я свои мысли, но он повел головой и улыбнулся.

- Ты жалеешь?

Не ответив, я отвернулась к двери. Справилась с незнакомыми замками и вышла. У подъезда стояла моя помятая, вызывающая жалость машинка. В коммуникаторе ожидали пропущенные вызовы и сообщения. Включив навигатор, я ждала, пока он загрузится, и даст мне представление о месте нахождения. То, что я доехала сюда за рулем и самостоятельно, уверенности не было.

Золотая карточка настигла меня на записи Новогоднего шоу в телецентре. Петь я не умею, поэтому роль досталась исключительно говорливая. Женщина, что передала приглашение, была на удивление невзрачной. Этим она и обратила на себя внимание: кто-то спросил, кто она и что здесь делает.

Восемнадцатое октября.

Я набрала номер Миши.

- Да! – Рявкнул он в трубку. – Подождите! – Приказал в другую. – Да, Лида!

- На восемнадцатое у нас есть что-нибудь?

Я слышала, как он перелистывает страницы. Какая разница…

- Миш, в ночь на девятнадцатое я буду в Риме. Если что-то срочное, перенеси все на начало и конец дня соответственно. Если нет, освободи мне пару дней.

Молчание.

- Хорошо. Разберусь. Перезвоню. Давай.

Я кивнула. Убрала телефон и вздохнула.

Съемки продолжались практически сутки, большую часть которых я просидела за праздничным столиком. Улыбка не отклеивалась от лица даже тогда, когда снимали кадры со звездами. Прилепить обратно, сползи она нечаянно, у меня бы не получилось. Это был второй и последний день съемок с моим участием. Точнее, с моим присутствием…

И я безумно хотела спать и была рада, что Марк заехал за мной. Сама я могла уснуть за рулем. Мы шли по запутанным коридорам телецентра, и я чувствовала взгляд в спину.

За неделю, прошедшую после ДТП мы с Андреем встретились всего раз и, кажется, случайно. На очередной субботней вечеринке я почувствовала настойчивый взгляд в затылок и сцепила руки, чтобы скрыть волнение. Нам больше ничего не нужно было играть. Только теперь, прежде чем подойти, я отводила от нас все возможные объективы.

Через две недели я вошла под своды Собора святого Петра.

Заметил ли кто-нибудь мое отсутствие на предыдущем собрании? Придал ли этому значение? Осведомлен ли обо всем произошедшем? Присев на последнем ряду с края, я слушала старушку: ее голос, но не речь. Со мной у нее будет разговор особый. Определенно.

И я оказалась права.

На собрании упоминался Ласкар и его «проделки», слышался возмущенный ропот и восклицания, но ко мне не обратилось ни одного взгляда. Он стал их врагом, и теперь это было объявлено официально.