услышал звуки волынок.
Встрепенулся и продавец, внезапно заподозрив, что его хозяева допустили оплошность. К авторам он привык, но если этот солидный человек не приходится эссеистке дядей, слова его предвещают спрос, как ливень — капли дождя. По меньшей мере они означают, что «Дни» можно читать.
Итак, продавец встрепенулся, но попытался это скрыть. Сокрушаясь о том, что сейчас нет ни одного экземпляра, он пообещал, что они скоро будут, а Гомер ответил, что уезжает. Тогда продавец предложил театральные мемуары (в том числе — Флоры Фэй), но Гомер был уже на улице, где и услышал: «Простите», обернулся — и застыл, словно его заколдовали.
— Вы спрашивали «Дни нарциссов»? — осведомилась Вера.
— Да, — выговорил он. — Их нет.
— Знаю, — горько уронила она. — Такие у нас магазины… А у вас, в Америке?
Пораженный ее прозорливостью, Гомер сообщил, что в Нью-Йорке ассортимент гораздо лучше, но он в этом не разбирается, так как читает мало.
— Я юрист, — пояснил он.
— Давно вы в Англии?
— Меньше недели. Но я здесь бывал. Я очень люблю Лондон.
— А ваша жена — Париж?
— Я не женат.
— Вот как? Да, кстати, у меня есть «Дни нарциссов».
— Спасибо, я не хотел бы вас лишать…
— Ничего, у меня их много. Я — автор. Глаза у Гомера уподобились мячам для гольфа.
— Ах! — выдохнул он.
— Это — моя вторая книга. В прошлом году я издала…
— «Ровно в семь, на рассвете», — благоговейно произнес Гомер.
— Неужели вы ее знаете?
— Читал и перечитывал.
— В Америке ее не продавали.
— Один друг мне прислал.
— И вам понравилось?
— Еще бы!
— Очень приятно. И очень странно. Вы же мало читаете.
— А вашу книгу прочитал. Она такая… нежная. Словно сидишь у ручья, вода журчит…
Это Вере понравилось. Об ее первой книге писали, но в духе «читать можно».
— Да вы поэт! — сказала она и посмотрела на него тем тающим взглядом, который на человека впечатлительного действует, как удар копыта.
— Я очень люблю стихи, — признался он.
— Сами не пишите?
— Ну что вы!
— Вы слишком скромны. Пишите. Однако мы не знакомы. Кому, куда?
— Простите?
— Кому и куда послать книгу?
— Меня зовут Гомер Пайл, но…
— Да, да, помню. Вы уезжаете.
— В Брюссель, на конференцию Пен-клуба.
— Ах! Я тоже.
— Ах! — сказал и он.
— Значит, увидимся. А книгу я дам сейчас, если вы к нам зайдете. Познакомитесь с моей матерью. Наверное, вы о ней слышали. Флора Фэй, кавалерственная дама.
Если девушка приведет домой, к матери, незнакомого человека, словно пес, приносящий кость в гостиную, она, естественно, захочет как можно скорее узнать мнение вышеупомянутой дамы. Проводив Гомера, прекрасная эссеистка вернулась, и мать взглянула на нее из глубины кресла, проговорив при этом:
— Ну как?
— Это я должна спросить.
— Ты хочешь узнать мое мнение?
— Конечно.
— Хорошо, душенька. Сейчас узнаешь.
Флора Фэй, сорвавшая нервы у неисчислимого множества антрепренеров, режиссеров, актеров и ассистентов, сохранила тем не менее мягкий, даже вкрадчивый голос. Один драматург, оправляясь в больнице, назвал ее воркующим ястребом.
— Ответ мой, — продолжала она, — зависит от того, какие качества ты имеешь в виду. Если внешность, я не уверена, что он победил бы на конкурсе красоты. Однако он — консультант американских корпораций, а опыт нас учит, что эти консультанты носят вместо белья бумажки в сто долларов. Я думаю, когда мистер Пайл дает совет компании, у той остается денег, чтобы позавтракать, но не больше. Налей мне еще чаю, душенька, и дай эту штучку с розовым кремом.
— Ты потолстеешь.
— Все хорошее или безнравственно, или вредно, или незаконно. Вернемся к Пайлу. Я тебя понимаю. Понимаю я и его, ты у меня — красавица. Мне было бы легче, если бы я знала, что там у вас с этим рыжим типом. Насколько я помню, дядя не дает ему деньги, а ты разумно ждешь, пока тупик рассосется, если тупики именно рассасываются. Нет, то
— нарывы. Знаешь, ты похожа на антрепренера, у которого горит спектакль. Он гадает, снять его или ждать, пока разыграются. Я бы на твоем месте этот спектакль сняла.
— Он не горит, мама. Джеральд сегодня получит деньги.
— Откуда ты знаешь?
— Я ему сказала, чтобы получил. Долго объяснять, но по закону это можно. Он пошел в «Савой» с мистером Скропом, так что сейчас у нас все в порядке.
— Ну что ж… А зачем он тебе? У этого дивного консультанта — в сто раз больше. Да, миссис Пайл — не очень благозвучно, но мой тебе совет, соглашайся. Любить его не надо, незачем. Вот я — вышла замуж по любви, а кончился наркоз — и что же? Главное в браке — уважение. Он тебя уважает, это ясно. А ты… Как не уважать человека, который столько стоит? Вы будете в Бельгии. Ты все хорошеешь, словом — дело в шляпе. Только не тяни. Набери номер и скажи своему Рафаэлю, что все кончено. Никак не пойму, что ты в нем нашла!
— Позвонить? А что я скажу?
Флора мягко улыбнулась и, встав с кресла, поцеловала свою дочь, как целовала десятки дочерей с тех пор, как ей пришлось перейти на новые роли.
— Не волнуйся, я позвоню, — сказала она. — Чего-чего, а слов мне всегда хватает. Прикинем так: он — художник, тонкая натура, а тебе нужен сильный, надежный муж. В общем, вы — как брат и сестра, ты желаешь ему счастья. Вопросы есть?
— Ах, мама! — сказала дочь.
ГЛАВА VI
Джерри тоже плохо спал в эту ночь. Он думал.
Проблема, которую он пытался решить, весьма популярна в разделах «Советы влюбленным». Он думал о том, что делать человеку, когда он обручен с девицей А. и вдруг встречает девицу Б., предназначенную ему от начала времен.
