– Где Татьяна? – спросил Краб.

– Я думал, что это вы нам ответите на этот вопрос, – сказал Молчанов, – она пропала из квартиры той самой ночью, когда в вас стреляли в трактире. Соседи слышали шум борьбы, крики, видели как Татьяну выволокли из квартиры какие-то люди и увезли с собой в машине. Я поначалу думал, что это вы с ней сами организовали этот 'спектакль' с похищением, чтобы Татьяна могла спрятаться где-нибудь от заказчика ее убийства, который остался на свободе.

– Зачем нам было нужно все это организовывать, если она могла просто уехать из Москвы? – задал резонный вопрос Краб. – Без имитации ограбления и следов борьбы.

– Это правда, – согласился Молчанов, – но тогда выходит, что Татьяну похитили…

– Да отпустите вы этого таксиста, – с досадой сказал Краб, глядя на несчастного частника, которого ОМОНовец прижал ботинком к полу, – он тут вообще не при чем.

Старший лейтенант дал сигнал и водителя-таксиста отпустили восвояси. Ситуация складывалась отвратительно. И чем больше Краб раздумывал, тем больше ему казалось, что в этом исчезновении Татьяны виновата вся троица – Дольская, Бальган и его 'зайка'. Они дождались таки момента, когда Татьяна оказалась незащищенной и не просто убили ее, а похитили, чтобы поиздеваться, поглумиться. Но как бы это все не было плохо, но это все-таки был шанс, что Татьяна пока еще жива и найти ее можно, только нужно действовать быстрее.

– Вы меня выпустили, чтобы посмотреть куда я пойду? – спросил Краб. – Надеялись, что я приведу вас к Татьяне? 'Спектакль' с похищением откроется, Татьяна найдется и вы меня снова упрячете за решетку?

Молчанов приказал ОМОНу уйти из квартиры и ответил Крабу, что никто больше сажать его в СИЗО не собирается, но вот такая мысль, что отец выведет их на Татьяну и снимет с их плеч больной вопрос с ее похищением – такая надежда была. А теперь видно, что похищение было настоящим и нужно срочно, не теряя времени, искать похитителей. Он рассказал, что соседи видели этих людей, да те и не прятались особо, слышали их разговор и показали, что похитители были кавказцами. Он спросил у Краба – есть ли у него какие-то предположения относительно того, кто мог быть инициатором похищения? Предположения у Краба были, но делиться ими со старшим лейтенантом он не хотел, поэтому промолчал.

Татьяна была прикована за кисть руки наручником за батарею отопления, в окно комнаты, где она находилась, свет с улицы не проникал, потому что оно было занавешено плотными шторами, но когда глаза Татьяны привыкли к темноте, она увидела, что комната абсолютно пуста – ни мебели, ни каких-то вещей в комнате не было, а сидела она на полу. Все, что ей удалось вспомнить, выглядело так. Вернувшись из трактира после того как Молчанов арестовал ее отца, она, находясь в шоке после произошедшего, заперла входную дверь и залезла в ванну. Потом вышла, в прострации пожарила себе яичницу – ей все никак не верилось, что отца арестовали ни за что, ни про что, ей все казалось, что это какой-то дурной сон. В это время в дверь позвонили, Татьяна решила, что это вернулся отец, побежала в коридор и, даже не посмотрев в глазок, отворила дверь.

Но в подъезде она увидела не лицо отца, а бородатую, горбоносую, худую морду. Татьяна попыталась захлопнуть дверь, но было уже поздно – кавказец втолкнул Татьяну внутрь, а за ним в ее квартиру влетели еще трое таких же типов. Тот, что вошел первым, зажал Татьяне рот и потащил ее в комнату. Она попыталась вырваться, но бандит держал ее крепко, Татьяна изловчилась – укусила его за руку, тут же получила удар кулаком в лицо и потеряла сознание. Очнулась от холода, тряски и сильной боли в боку. Она открыла глаза, но ничего не увидела – вокруг была ужасная темнота и духота, словно в гробу. По гудению мотора и потряхиванию Таня поняла, что находится она в багажнике автомобиля, руки и ноги ее были связаны, а под боком лежала какая-то железяка, которая больно врезалась в ребра.

Татьяна попыталась поменять положение, но ничего у нее не выходило – багажник был слишком узким и коротким. Сколько времени длилась ее мука, Татьяна не знала, но ей показалось, что бесконечно – стало нечем дышать, голова беспрестанно кружилась и девушка снова потеряла сознание. Очнулась от хлынувшего снаружи чистого, холодного воздуха.

Сильные руки схватили ее за локти, вытащили из багажника автомобиля и потащили в подъезд панельной шестиэтажки. Она попыталась что-то спросить, но бородатый ударил ее поддых и до самой обшарпанной двери пристанища бандитов она не смогла больше произнести ни звука. Ее приковали к батарее, поставили рядом с ней ведро вместо туалета, миску с окаменевшей кашей и кружку с водой. Татьяна бросила миску в стену и перевернула кружку. Ее бородатый охранник рассмеялся, показав неровные желтые зубы и покачал головой Татьяна попробовала позвать на помощь, тогда бандит подскочил к ней и ударил по щеке так, что Татьяна стукнулась затылком о стену и едва не потеряла сознание.

– Что вам надо от меня? – испуганно спросила она.

– Узнаешь, – бросил ей кавказец и вышел за дверь.

Больше суток провела она в заточении, проголодалась и хотела пить. Она попыталась позвать своего охранника, попросила его принести еды, но тот только расхохотался опять и показал пальцем на перевернутую миску и пустую кружку. Татьяна поняла, что кормить ее не будут и когда бандит вышел, стала стучать в стену и звать на помощь. Все-таки дом жилой, панельный, разве никто не видел, что ее бесчувственную вытащили из багажника, неужели никто не догадался вызвать милицию. На ее крики влетели два кавказца и стали избивать Татьяну ногами. Она пыталась защищаться, но это было бесполезно. Закончив избивать девушку один из них достал нож и приказал Татьяне высунуть язык. Она сжала зубы и помотала головой.

– Будешь кричать, я тебе язык отрежу! – пообещал бандит и они ушли.

Больше никто к Татьяне не заходил, только из-за двери она слышала голоса, которые разговаривали на резком гортанном языке. Татьяна не понимала наречий и поэтому не могла определить что за люди ее похитили – грузины, чеченцы или ингуши, что им от нее нужно? По обстановке было видно, что Татьяна не первая, кого держат в этой комнатухе. Когда за окном светило солнце и лучи его хоть как-то пробивались сквозь плотные шторы, в комнате становилось светлее и Татьяна видела, что обои в том месте, где она сидела оторваны, а место на трубе батареи, в котором она была прикована стерлось до металла. Видимо узники бандитов от безысходности рвали обои и пытаясь вырваться стерли краску на трубе отопления. Татьяна хотела есть и пить, но попросить боялась – ей не хотелось остаться без языка.

Она не верила, что ее могут убить, она ждала, что ее должны спасти, но помощь не приходила. Да и на кого ей было надеяться – отец сидит за решеткой, а больше до нее никому дела нет. Пошли вторые сутки, отворилась дверь и вошел высокий кавказец. Он осмотрел Татьяну и присел на стульчик, который принес ему охранник Татьяны. Девушка в это время зажмурилась от яркого света, хлынувшего из коридора. Сначала вошедший казался ей мутной тенью, но постепенно она разглядела его черты – хороший дорогой костюм, аккуратная бородка и модные туфли на тонкой подошве, говорящие о том, что их обладатель не нуждается в теплой обуви – он постоянно ездит на автомобиле. Бандит лица не прятал, вел себя уверенно, даже нагло.

– Ты певица? – спросил он.

– Да, – сдавленно ответила Татьяна.

– Я люблю песни, – сказал главный бандит, – только не русские, русские мне не нравятся. Мне нравятся только чеченские.

– Вы чеченцы? – спросила Татьяна.

– Да, мы дети аллаха, – ответил бандит, – меня зовут Аслан. Если ты будешь себя вести так, как я тебе скажу, ты, клянусь тебе, останешься живой.

– Я вам не верю, – прошептала Татьяна, – вы даже не прячете лицо, значит вы не боитесь, что я вас потом опознаю, если вы меня отпустите. Вы просто хотите меня убить, вот и все…

– А ты умная девочка, – сказал бандит, кивнув, – но в этом случае ты не права, ты не понимаешь, что Аслану нечего бояться какой-то девчонки. Ваша милиция продажна, ваши чиновники жадные и им плевать на собственный народ, ваши солдаты продают нам оружие из которого мы их же и убиваем. Русские, вы