Татьяна пожала плечами. Зато всеми здесь любимый Бальган был явно в своей тарелке. По его довольному лицу нельзя было сказать, что у него вчера чуть не погибла жена. Он со всеми обнимался, целовался, выпивал и хохотал, прихлопывая в ладоши. Прикладывался и к спиртному. Фуршет затянулся – выступали какие-то люди, кто-то пытался петь, брали интервью. Подходили и к Татьяне, но она от интервью отказалась, а одного назойливого папарацци Крабу пришлось вытолкать из закутка, где они с Татьяной примостились, взашей. Наконец, всех пригласили в зал.
Церемонию вел вездесущий Андрей Вальш – он был натужно весел и бодр, стараясь расшевелить зал. Но в зале сидели одни 'амбиции' и 'самомнения', поэтому веселого не получалось – зал на шутки Андрея реагировал слабо. Сначала начали оглашать спонсоров конкурса, которые поднимались в зале и раскланивались, потом оглашали победителей в разных номинациях. На сцену выходили артисты, а призы – позолоченные статуэтки, крайне непохоже изображающие морскую позолоченную волну, а более похожие на большой рыболовный крючок им вручали то спонсоры, то 'старшие товарищи' – мэтры российской эстрады. Дошла очередь и до Татьяны. В номинации 'Самый стремительный прорыв' ведущий назвал ее имя и пригласил выйти на сцену.
– Получу приз и уходим, – сказала Татьяна, поднимаясь с места.
Краб вышел вслед за ней, встал возле кулисы и внимательно осмотрел весь зал и отдельно каждого внимательным взглядом, опасаясь очередного покушения прямо на церемонии. От этих людей можно было ожидать чего угодно. Словно издеваясь над Татьяной, для вручения ей статуэтки с ехидной улыбкой вышла Милена Дольская. Татьяну словно током ударило когда она ее увидела. Поп-дива протянула Татьяне 'волну', Татьяна, ошарашенная происходящим, приз приняла.
Андрей Вальш зааплодировал – овации подхватил весь зал, Дольская с широкой улыбкой встала от ведущего справа, а Татьяна стояла слева. Такая диспозиция забавляла – только вчера поп-дива на передаче популярного ведущего поливала грязью стоящую рядом с ними Татьяну, а теперь они улыбались и она должна была тоже улыбаться, а потом сойти со сцены. Но победительница в номинации по традиции должна была 'произнести речь'. Татьяна взяла у телеведущего радиомикрофон и стала говорить:
– Вчера в телепередаче Андрея Вальша на всю нашу страну Милена Дольская оскорбила меня, назвала проституткой и протеже уголовников. Мне, честно говоря, наплевать на то, что вылетает из ее поганого рта, но из-за ее гадкого языка вчера чуть не погибла моя подруга – Марина Бальган. И эту подлость я не могу не оставить без ответа!
По залу прокатился гул неодобрения – до этого все было так пафосно, так показушно, а тут такая 'речь', совсем не вписывающаяся в правила поведения в условиях церемонии! Раздался даже свист. Возможно, если бы в зале были поклонники Татьяны, то реакция была бы другой, но поскольку в удобных креслах расположились только деятели шоу-бизнеса, для которых Татьяна была чужой выскочкой, то им не понравилось, что Татьяна позволила себе внести в церемонию элемент самоуправства. Милена с видом пренебрежения, развернулась на каблуках и захотела уйти.
Но Татьяна не позволила ей этого сделать. Она догнала поп-диву, развернула ее за плечо и с размаху врезала ей такую пощечину, что Дольская закрутилась, как веретено и шлепнулась на попу прямо на сцене. Все замерли. Андрей Вальш зажмурился – ведь это именно в его передаче из уст Милены лилась с экрана вся эта грязь, поэтому телеведущий вполне заслуженно ожидал оплеухи, но ему пощечины не досталось – Татьяна уже шла вниз со сцены по ступенькам. Внизу к ней подскочил Бальган и прошипел:
– Эта выходка на глазах у всего бомонда тебе просто так с рук не сойдет, ты это понимаешь?
– А чем меня может напугать 'бомонд'? – спросила Татьяна, остановившись. – В меня уже два раза стреляли? Что еще? Бомонд теперь попробует раздавить меня подъемным краном или катком?
– Я же тебе добра желаю, – прошептал продюсер.
– Вот в этом я как раз и не очень уверена, – сказала Татьяна и направилась к выходу.
Поскольку церемония награждения шла не в прямом эфире из трансляции сцену с оплеухой поп-диве по указанию бомонда полностью вырезали. В трансляции остался только маленько находящийся не в себе Андрей Вальш, вначале программы улыбчивый, а после появления Татьяны моргающий испуганными глазенками и заикающийся.
Но трансляция вручения премии 'Хит эфира' случилась гораздо позже, а в день проведения церемонии Татьяна и ее отец покинули со скандалом место собрания столичного бомонда и подъехали к своему дому на такси, поскольку 'Лексус' остался на стоянке возле дома, а до места назначения они добирались вместе с Бальганом на лимузине. Расплатились с водителем, Татьяна вылезла, остановилась, но Краб подтолкнул ее к подъезду и прикрыл своим телом. Татьяна не поняла что происходит и спросила.
– Мне показалось, что за нами 'хвост' был, – ответил Краб, держа руку на рукоятке пистолета Макарова, который был у него за поясом, – 'Жигули' за нашим такси ехали все время.
В округе было тихо, уже стемнело, фонари как обычно не горели и нигде никаких 'Жигулей' видно не было. Мирно шли с работы граждане, везли на санках детей из садика – нигде ничего подозрительного Краб не заметил.
– Устала я, – сказала Татьяна, – не могу больше. Не хочу ничего – ни славы, ни денег, ни песен, ни концертов. Хочу в глухую избушку в лесу и чтобы никого не видеть…
– Это пройдет, – сказал Краб, – пойдем домой?
– Давай в трактир сходим, – предложила Татьяна, – тут недалеко. Там все под старину сделано, баян играет, медведь сидит на цепи, кружки деревянные и подают еду на тяжелых таких подносах. Я выпить хочу.
– Это не выход из ситуации, – ответил Краб, – алкоголь не самый лучший антидепрессант.
– А что самый лучший антидепрессант? – спросила Татьяна.
– Работа, дело какое-то, которое отвлекает и время, которое проходит, – ответил отец, еще раз огляделся и согласился, – хорошо, пойдем, посидим в твоем трактире. Но только недолго.
Они пошли по тропинке, ведущей между домами и отец сказал Татьяне:
– А ведь Дольская и Вальш тебя специально спровоцировали на этот поступок, чтобы повелась на него и сделала так, как им было нужно.
– Ну и пусть, ну и пусть, – ответила Татьяна, – зато я сама перед собой осталась честной.
Трактир, куда вела отца Татьяна оказался практически за домом – странно, что Краб раньше его не замечал. Хотя ничего странного в этом не было – трактир находился в подвальном помещении, а вывеска его не отличалась яркостью, была сделана из нетесаных досок, на которых черной краской было написано без изысков просто 'Трактир'. Напротив находился через дорогу забор в сплошных брешах, а за забором чернела какая-то покинутая стройка трехэтажного дома.
Видимо кто-то начал строить особняк или офис фирмы, да денег не хватило и стройку забросили. Краб и Татьяна спустились по ступенькам и зашли в трактир. Внутренняя отделка его отцу Тани понравилась – и правда в углу в клетке сидел живой медведь, не взрослый, правда, а медвежонок, который гудел и царапал лапой пол, мебель была кондовой, деревянной, а официанты исключительно мужчины в жилетках, хромовых сапогах с проборами на гладко зализанных волосах. Один из них, когда подошел к столику, за который уселись Татьяна и ее отец, даже спросил по старорежимному:
– Чего изволите-с?
Татьяна сделала заказ – блинчики с семгой, мясной расстегай, тушеное мясо с грибами и чесноком в горшочках, грамм триста водки в графинчике и клюквенный морс.
– Будет исполнено-с, – поклонился официант и отошел от столика.
– Интересно здесь, – согласился Краб, – как будто и правда в позапрошлый век мы с тобой попал.
– Меня Марина сюда впервые привела, – пояснила Татьяна, – она любила такие необычные места. В Москве таких немного. У того кого деньги есть, в основном фантазии ноль, хватает ее только наделать сеть китайских ресторанов, как у всех остальных и от которых уже тошнит. Или просто ресторан сделать с сауной и бильярдом как будто это может в наше время кого-то привлечь. В нынешнее время изюминка нужна, светлая идея, которая во всем должна отразиться – и в идее дизайна, и в музыкальном оформлении, и даже в меню. Вот тут в меню только русские блюда.
Тем временем им принесли заказ – каждому на отдельном подносе, которые и оставили на столе.
