сегодня научить его кататься на коньках.

– В моем-то возрасте учиться? – усмехнулся Краб. – Только время зря терять.

– Учиться никогда не поздно, – ответила Татьяна, – там коньки дают на прокат очень хорошие. Подберем тебе коньки и я буду тебя учить.

– Ладно, поехали, – согласился Краб, – давай собираться. Но сначала позавтракаем.

Татьяна согласно кивнула. Пока отец кашеварил на кухне, она каждую минуту подходила к окну и выглядывала на свою новую машину. 'Лексус' стоял на своем месте, присыпанный снегом и каждый раз сердце Татьяны сладко замирало, когда она думала о том, что это ее машина, что наконец-то у нее есть это чудо автомобилестроения. Уже через полчаса они с отцом вышли на улицу, обнаружив еще дома одну разрешимую проблему – у Краба не было с собой спортивного костюма, а кататься на коньках в новых кожаных джинсах и выпендрежной рубашке, которые ему подарила Татьяна, было как-то не очень хорошо.

Поэтому Татьяна с отцом поехали для начала с магазин и купили ему хороший спортивный костюм и зимние кроссовки. Экипировавшись, они прибыли на каток, Татьяна поставила своего 'железного' коня на платную стоянку, погладив его, как живого, по блестящему боку на прощание. Они зашли в большой ангар под крышей, где играла музыка и звучала самая популярная на всех радиостанциях на сегодняшний день песня: 'Ты целуешь меня, но это губы не твои, ты целуешь меня поцелуем змеи…'. Таня натянула шапочку на самые глаза, заправив под нее свои рыжие волосы и надела темные очки.

– Покататься не дадут, – пояснила она, – замучат с автографами.

– В популярности есть и свои минусы, – заметил отец.

– Есть, – со вздохом согласилась Татьяна.

Они пошли к прокату и выбрали себе по паре отличных импортных коньков, в которых нога сидела как влитая, а лезвие, казалось, росло вместе с ногой. Но Краба это не спасло. Им предстояло пройти до льда еще метра четыре и он шел, держась руками за стену. Татьяна легко ступала рядом и говорила, чтобы отвлечь отца от трудностей первых шагов:

– Здесь хороший каток, очень дорогой. Оттого всякой швали нет, спокойно тут, люди знаменитые приходят кататься, опять же буфеты прямо на льду, можно подкрепиться.

– Я до этих буфетов пока доползу на карачках, умру от голода, – ответил Краб, глядя себе под ноги и осторожно переступая.

Татьяна не удержалась отец шел слишком медленно, держась за стену рукой, она первой выскочила на лед, оставив отца одного и стремительно помчалась по периметру, раскинув руки в разные стороны и ловя ветер. Краб заметил, что дочь очень хорошо держится на коньках, а поскольку он остался один, то поковылял по коридору на лед, глядя себе под ноги. На катке народу было немного – сказывалась дороговизна этого простого удовольствия и то, что было утро буднего дня – народ работал или же отдыхал дома после праздников.

Дойдя до края льда, он вступил на него, оттолкнулся руками и едва удержался на ногах недалеко от входа. И тут он чуть не столкнулся с девушкой, которая быстро мчалась на коньках, собираясь уйти со льда. Столкновения не произошло, но она недовольно хмыкнула и сказала: 'Дома надо сидеть с такой подготовкой'. Краб извинился за свою нерасторопность, отвел глаза и вдруг вспомнив черты ее лица, повернул на нее голову. Да, он не ошибся – девушка тоже смотрела на него. Смотрела, не скрывая ненависти. Это была 'зайка', любовница Бальгана. Он, видимо, тоже не сразу узнала его, а теперь, узнав, сощурила глаза и поджала губы.

– Не опасно ли на вашем сроке беременности на коньках кататься? – спросил Краб.

– Не твоя забота, гад! – ответила ему 'зайка', развернулась и быстро пошла на своих коньках к выходу.

– С кем это ты тут кокетничаешь? – спросила Татьяна, подъехав и взглянув на то как 'зайка' удаляется.

Она не узнала ее со спины.

– Да так, чуть не столкнулся с девушкой, – ответил отец, – извинился.

– А-а, – поняла Татьяна и протянула ему руку, – держись, я буду тебя учить кататься.

Отец оперся на руку дочери и медленно поехал, заскользил по льду. Татьяна помогала ему, подбадривая и говоря, что с каждым шагом он движется все лучше и лучше. Краб думал об этой встрече с 'зайкой', но Татьяне ничего говорить об этом не стал. Наверняка Зайка позвонит сейчас своему Ромке и тот примчится за своим пистолетом, да еще с намерением взять реванш за свое позорное поражение в бильярдной. Но у Краба была надежда, что они с Таней успеют уехать обратно домой еще до того как бандиты приедут сюда. Пока 'зайка' им позвонит, пока они соберутся, пока доберутся, Татьяне надоест уже кататься и они сядут в 'Лексус' и поедут домой. Но в своих расчетах он ошибся – вероятно, Рома со своей 'бригадой' находился где-то неподалеку и 'зайка' смогла их быстро вычислить и вызвать, потому что минут через десять Краб увидел его выходящего на лед в коньках в сопровождении еще двух амбалов.

– Таня, у нас опять намечается веселье, – сказала отец дочери, – вон видишь, Рома едет к нам.

– Какой еще Рома? – не поняла Татьяна, оглядываясь.

Краб пояснил ей какой Рома, рассказал и о том, что столкнулся он на входе на лед с 'зайкой', просто Татьяне об этом рассказывать не стал, думал, что они уйдут с катка раньше, чем бандиты приедут – а вот не получилось. Отец стоял беспомощный на льду, Татьяна заметила, что и с другой стороны к ним едут – еще двое бандитов во главе с тем самым гамадрилом, который крутил нунчаками в бильярдной. Намерения бандитов не вызывали сомнений – на их тупых рожах было написано желание втоптать Краба в лед, как какого-то мамонта. Татьяна впала в отчаяние – их застали в ситуации полной беспомощности – выхода из ситуации она не видела. Краб наклонился к ее уху и сказал негромко:

– Ты постарайся выскользнуть отсюда, ты сможешь, ты ездишь быстро и жди меня в 'Лексусе'…

– Что ты, папа, я тебя не брошу, ты же на ногах не стоишь! Они убьют тебя! – прошептала в ответ Татьяна.

– Я хоккейную за команду нашей морпеховской бригады играю в нападении, я дурачился, хотел тебя разыграть, – усмехнувшись, ответил отец, – а у нас играют жестко. Только ты этим парням мою маленькую тайну пока не рассказывай. Пусть думают, что я неумеха.

Татьяна едва сдержалась, чтобы не выдать отца своим нескрываемым удивлением. Бандиты подъезжали на коньках все ближе и уже окружили их – прижали к бортику. Бандиты тоже не всей свой 'бригадой' уверенно держались на ногах – было заметно отсутствие у них конькобежной практики. Таня и отец стояли, держась за руки и представляли собой трогательно-жалкую композицию из серии 'Ну, мы попали'. Бандитов они не разжалобили и не растрогали, напротив, вызвали у тех желание наподдать хорошенько двум беспомощным существам. Краб едва стоял на коньках, пошатываясь, как пьяный, а у Татьяны тряслись плечи. Рома остановился метрах в трех, встали и все остальные.

– Ну, что кролики? – презрительно спросил бригадир Рома, доставая руки из карманов. – Готовы на забой?