Через улицу Желивского – русское кладбище. Оно было основано еще в 1905 году, но разрослось после того, как в Чехословакии обосновалось множество эмигрантов первой волны. Чешский президент Масарик приветствовал интеллектуалов из России и создавал им очень благоприятные условия для Ризни, так что по числу знаменитых профессоров Пражский университет в те времена мог поспорить с Кембриджем и Сорбонной.
Кроме ученых (философ Савицкий, историки Кизеветтер и Максимович, правовед Новгородцев, геолог Андрусов) на Ольшанском кладбище похоронены Аверченко, Немирович-Данченко, Кречевский, мать и сестра Набокова и инженер Ипатьев, в доме которого в Екатеринбурге была расстреляна царская семья. Отдельно – захоронение русских воинов, погибших во Второй мировой войне. А на центральной аллее – русская православная церковь Успения Пресвятой Богородицы, возведенная в 1925 году при участии многочисленных добровольцев из числа эмигрантов.
К русскому кладбищу примыкает со стороны Виноградской улицы Новое еврейское кладбище (Novy zidovsky hrbitov). Его открыли в 1890-м, после того как переполнилось и еврейское кладбище на месте нынешних Малеровых садов, и на всякий случай сделали огромного размера. Но хоронить там теперь почти некого – после Второй мировой пражская еврейская община стала совсем крошечной. Сама печальная пустота кладбища служит своеобразным памятником холокосту.
Здесь похоронен Франц Кафка. Его могила находится в 400 метрах справа от входа, в первом ряду. Надгробие для Франца и его родителей Германа и Юлии, погребенных на том же месте, выполнил в виде кристалла пражский архитектор Леопольд Эрманн. Недалеко от могилы Кафки упокоился его друг и советник, доктор Макс Брод. При Ризни Франц Кафка был связан с Жижковом благодаря своему зятю Карлу Германну, который основал там на улице Борживойовой – 'Пражский асбестовый завод Германн и Ко', где 'Ко.' был не кто иной, как Франц.
Вниз от Сейфертовой – натурально, Нижний Жижков .
Там тоже есть красивые дома в стиле ар нуво (хотя и меньше, чем на Виноградах), но все крайне запущено. Идти на Нижний Жижков можно по одной из двух причин: либо, как и на Верхний, чтобы совершить экскурсию по местным барам, либо чтобы посетить Национальный монумент (Narodni pamiatnik).
Монумент стоит на Витковском холме, называющемся так по имени горожанина Витки с Горы, купившего этот холм для своих виноградников. Самая нижняя постройка на холме – Военный музей, перед которым стоит зеленый советский танк. А на вершине находится собственно монумент – большой мраморный параллелепипед, перед которым возвышается статуя Жижки на коне работы Б.Кафки. Памятник был задуман еще в восьмидесятых годах XIX века – он должен был воспевать славу чешского народа. Строительство началось в 1928-м; первый камень заложил сам Масарик. В 1933-м монумент был в общих чертах готов; отделка продолжалась до начала Второй мировой, но тут пришли немцы, сделали из монумента склад, а бронзовые статуи разрезали автогеном и пустили на переплавку.
После войны монумент было решено восстановить, но не в первозданном виде. Коммунисты решили сделать его центром огромную статую Яна Жижки – не только главного чешского военного героя, но и стихийного большевика. Памятник был закончен в 1950-м и стал самой большой конной статуей в мире. Смотреть на памятник можно только спереди, сбоку видно в основном брюхо коня и его первичные половые признаки. Впрочем, и вид спереди – не для самых целомудренных: на постаменте – чешский герб, на гербе – лев, а у льва – эрекция, которая, наверное, должна означать, что Чехия стояла, стоит и будет стоять.
Параллелепипед, который за Жижкой, и есть монумент. Внутри находился чешский мавзолей, где Готвальд приказал хоронить деятелей партии и правительства. А вскоре, съездив в марте 1953-го на похороны Сталина в Москву, Готвальд простудился и уже 14 марта попал в мавзолей сам. Пролежал он там, правда, недолго. Чешские медики что-то напутали при мумифицировании, и в 1962-м от Готвальда стало попахивать. Пришлось в срочном порядке его предавать земле.
В мавзолей ведут искусно отлитые бронзовые ворота с рельефами работы Малевского на тему борьбы народа за свое освобождение. В главном зале – мозаика, изображающая советских солдат. В центре стоит бывший саркофаг Клемента Готвальда, скульптура республики и несколько огромных бронзовых подсвечников. Что сейчас со всем этим делать – чехи ума не приложат. Пробовали проводить там рейв- вечеринки, но больше одного раза не получилось – далеко, да и мрачновато. Сейчас мавзолей открывается всего на несколько дней в году. Дата открытия заранее объявляется в газетах.
По бокам у монумента еще двое бронзовых ворот. На одних изображены советские солдаты- освободители с идиотически-счастливыми лицами, каждый размером с куклу. На других – восставшие русские крестьяне и рабочие, а также революционные балтийские матросы. У одного из рабочих, как у Терминатора, из рукава торчит что-то вроде отбойного молотка.
Большие скульптуры за монументом еще интереснее. На левой – интеллигентная чешская семья: у отца семейства рубаха по-мачистски распахнута на груди. Руку он вытянул вверх, как будто подзывая такси. У его стройной Рены из-под платья на ноги (наводящие на мысль о слоновьей болезни) течет что-то ржаво-красное. На правой композиции неизвестный герой держит на руках умирающего друга, и оба персонажа производят впечатление мертвецки пьяных. Если смотреть от семьи, кажется, что тот, который еще героически стоит на ногах, показывает небу средний палец. Некоторых посетителей все эти чудеса соцреализма приводят в восторг, других – в бешенство
17. Рестораны и кафе
Чешская кухня – вещь забавная: много жирного мяса или сала, пресловутые кнедлики, больше всего напоминающие мокрый хлеб, салаты из свежих огурцов и помидоров и капуста, квашенная как-то не по- нашему. Многие соотечественники ругают эти несчастные кнедлики на чем свет стоит. Однако кнедлики бывают разные, их тут несколько десятков видов. Вкусовые качества кнедликов как гарнира поразительны – просто нужно знать, с чем их есть. Гуляш с той их разновидностью, что называется houskovy, действительно вкуснее, чем гуляш с картошкой. Кнедлики как будто специально созданы, чтобы собирать ими вкусную подливку, а брамборовы (картофельные) кнедлики с копченостями требуют той самой кислой капусты. Сладкие же кнедлики с клубникой – одно из самых трогательных и невинных блюд на свете.
Смаженый (жаренный в панировке) сыр едят повсеместно, обычно с гранулками (картофель фри) и салатом. Ну а veprovy rebra (свиные ребра; обычная порция 400-500 г) под пиво следует поглощать с тихими стонами и урчанием. Практически в любом чешском ресторане имеется форель (pstruh), карп (kapr) и треска, которая и в Чехии treska.
Мясо дешевле рыбы, свинина и курица процентов на тридцать дешевле говядины. В общем же обедать или ужинать в пражских ресторанах, как правило, стоит немногим больше, чем если тратиться на покупку продуктов и готовить самому.
Единственное, чем чешская кухня принципиально отличается от большинства других: завтраков в ресторанах не подают и никаких утренних блюд, вроде булочек с мармеладом или яичницы, не готовят. Максимум, на что можно рассчитывать, – это тосты. Убедитесь, что рядом с этим словом в меню написано sunkovy (с ветчиной) или syrovy (с сыром), а то могут принести местное изобретение – хлеб с чем-то вроде
