от этого дурака Платона? Меня хотела видеть Ления. Она маячила перед прачечной и выглядела виноватой.

У нее за плечами имелся двадцатилетний опыт объяснений на тему, почему потерялась нижняя туника, поэтому вид расстроенной и виноватой прачки был таким непривычным, что я понял: дело на самом деле серьезное. И так и было. Чтобы отпраздновать триумф императора, она планировала безрассудный и опрометчивый поступок. Наша королева тазов с мощными руками собиралась вступить в брак.

Когда люди объявляют о бракосочетании, я стараюсь не говорить им, что они совершают серьезную ошибку. Обычно они все равно ее делают, но если бы все неподходящие браки в Риме душили в зародыше добрые друзья дельным советом, то не было бы нового поколения цивилизованных граждан, способных усмирять варваров остального мира.

— И кто счастливый жених?

— Смаракт.

Я передумал и дал Ленин самый лучший совет, который только мог придумать.

Причина, по которой не стоит беспокоиться, заключается в том, что в любом случае тебя никогда не слушают.

— Заткнись, Фалько, — дружелюбно ответила Ления. — Он тянет на полмиллиона сестерциев!

По нескольким причинам у меня от этой новости перед глазами возник красный туман.

— Если тебе это сказал Смаракт, женщина, то могу тебе заявить: он врет!

— Не будь дураком. Я никогда его не спрашивала.

— Хорошо. Это зависит от того, кого ты совратила. Если это его счетовод, то он хвастается, поэтому раздели сумму напополам. Если это его банкир, он проявляет осторожность, поэтому умножь сумму на два…

— Ни тот, ни другой. Поверь мне, я не собираюсь рисковать. Я прочитала его завещание.

— Ления, нет таких глубин, на которые не опустится хитрая женщина! — грустно заметил я.

Стратегический альянс с моим вредным домовладельцем мог быть лишь частью хитрого плана оборотистой Лени. Он положил глаз на ее прачечную, эту маленькую, но постоянно дающую доход золотую жилу, а она явно нацелилась на его внушительную недвижимость. Их совместная жизнь будет укрепляться острыми приступами жадности. Каждый будет ежедневно молиться своим богам, чтобы второй умер первым.

Многие браки существуют десятилетиями на подобной здоровой основе, поэтому я пожелал ей всего наилучшего.

— Он будет жить здесь, Фалько…

— Я думал, что он здесь уже живет.

— Я просто тебя предупреждаю.

— Мне плевать, на какое дерево испражняется эта мерзкая птица…

— Я не могу не пускать его в прачечную. Я подумала, что до свадьбы ты мог бы забрать из чана ту свою штуковину…

Самый первый серебряный слиток! Тот, который нашли на улице, а потом мы с Петронием спасли из банковской ячейки Сосии Камиллины. Я забыл о нем, забыли и все остальные…

Наша могучая Ления вытащила слиток из чана, и он сох под скопившейся за неделю отданной в стирку грязной бельевой мелочью из какого-то храма. Ления вытерла слиток митрой жреца, которая все еще пахла благовониями с прошлого четверга.

— Ты знаешь, что кто-то прикрепил к нему еще и список сдаваемого в стирку? — спросила Ления.

Мы с Петронием оставили веревку вокруг слитка. Теперь к веревке была прикреплена одна восковая табличка…

— О, боги!

Даже до того как я забрал табличку из распухших рук Ленин, я знал, что это и от кого. Я вспомнил, как Ления говорила мне шесть месяцев назад: «Я дала ей пописать в чан для отбеливания, затем она написала записку наверху…»

Затем я также вспомнил, как Елена Юстина кричала на меня в первый вечер в Британии. «Она написала, что сообщила это вам…» И так и было. Восковая табличка — это достаточно официально, и может быть представлена в виде доказательства. Сосия Камиллина оставила мне список имен.

«Сосия Камиллина, дочь П. Камилла Метона, М. Дидию Фалько, частному информатору. В октябрьские иды, во время второго консульства Веспасиана Августа, в первый год его пребывания императором

Т. Флавий Домициан

Л. Ауфидий Крисп

Гн. Атий Пертинакс Карпений Марцелл

Т. Фауст Плаутий Ферентин

А. Куртий Гордиан

А. Куртий Лонгин

Кв. Корнелий Грацилий

Я называю этих людей в знак почтения к императору и преданности богам».

Вот они все. Все? Очевидно, все, за исключением одного. Перед последним предложением остался один пробел. Похоже, Сосия написала еще одно имя. Похоже, она его написала, а потом стерла тупой стороной пера то, что только что вывела по воску острой.

В этом деле, как я однажды сказал Елене, не может быть ни верности, ни доверия. Сосия Камиллина отличалась и тем, и другим. Вероятно, это было очень тяжелым грузом для шестнадцатилетней девушки.

Эта табличка ничего не доказывала. Просто семеро мужчин, которые знали друг друга. По виду это мог быть список приглашенных на ужин. Возможно, Сосия нашла такой список в доме, в котором побывала. Это была записка с указаниями чьему-то управляющему. Сосия тщательно скопировала имена…

Семеро мужчин, которые вполне могут сказать, что спокойно ужинали вместе, если мы бросим им вызов в суде. Хотя их истинная цель не станет менее зловещей из-за этого.

И кто же тогда организовывал эту мерзкую вечеринку?

Я уставился в пустое место, где остался след тупой части пера Сосии, стершего еще одно имя. Моя бедная Сосия оказалась связанной путами, которые не были моими. Если бы она сейчас стояла здесь, и смотрела на меня огромными, горящими готовностью глазами, которые я так хорошо помнил, я должен был бы сохранять ее тайну до конца. Но ее давно нет в живых. А мне все еще страстно хотелось отомстить за ее смерть.