рваным ритмом, они наконец-то нашли для себя новые роли. У них был лишь один крупный скандал 1 февраля, но уже весной 2000 года неожиданно выяснилось, что готово уже тридцать песен. Что показательно, в большинстве своем это были песни, забракованные во время сессий в Копенгагене и Париже, когда уверенность музыкантов в себе была практически на нуле. Они заново прослушали композиции вроде «Morning Bell» и «Spinning Plates» и внезапно поняли, насколько они хороши. По словам Тома, все недоумевали: «Просто удивительно, какого черта мы бросили над ними работать?» Причиной ускорения работы отчасти стало еще и то, что многие песни нуждались в минимальных изменениях, ведь зачастую, когда они были в шаге от финиша, Том резко менял направление и брался за что-то другое. «Я занимался этим проектом около шести месяцев, — сказал он в интервью «Hot Press», — потому что на самом деле не хотел доводить до ума эти песни и перекладывал их на чужие плечи, а сам сосредоточился на том барахле, про которое мы давно забыли».
Многие недели и даже месяцы они практически ничего не делали, но в конце концов Том понял, что бездействие тоже часть творческого процесса. Когда у них появилась своя студия, работать стало значительно легче, ведь теперь не надо было думать о том, какой счет им предъявят по окончании сессии. Но, как и в случае с «ОК Computer», самая трудная часть работы была впереди. Нужно было выбрать, какие песни войдут в альбом и в каком порядке их расположить. Для Тома это каждый раз превращалось в мучение.
«Составление трек-листа всегда тяжело давалось мне, — сказал он «NY Rock». — Это ужасно трудно, почти болезненно. Песни для меня как дети, как бы избито это ни звучало. Мои песни — мои дети; некоторые из них остаются со мной, других я должен выпустить в большой мир, на войну».
Как ни странно, остальные участники группы были согласны с тем, насколько важно правильно составить трек-лист, хотя они и не были так помешаны на этой мысли, как Том. «Могу заверить вас: это просто ад, — говорит Колин. — Мы проводили чуть ли не круглые сутки, занимаясь только одним: составлением порядка песен».
«Думаю, никто и не подозревает, насколько важно правильно выстроить треки, — продолжает Эд, — пока сам не споткнется об это, как мы во время создания первого альбома». Вероятно, он имеет в виду ту злополучную историю с «Creep» и «How Do You?», но тогда вторая песня вообще никуда не влезала.
Избыток материала рождал противоречия в группе еще и потому, что они никак не могли решить, стоит ли выпускать двойной альбом. Поскольку смена направления была довольно радикальной, некоторые участники группы думали, что не стоит включать в альбом слишком много треков. Но затем они поняли, что вложили в эти песни так много сил, что было бы странно просто сложить их в стол. Только над «Knives Out » они работали в течение 373 дней, хотя, как написал Эд в дневнике студии, это была одна из самых простых и стройных композиций за все время их творческой карьеры. Казалось, они вообще не были уверены, можно ли выпускать такую простую песню. Несколько месяцев они ходили вокруг да около, что-то меняли, пока наконец не решили, что песня хороша и без доработки.
Тем временем за стенами студии всем не терпелось узнать, чем же ребята были так долго заняты. Журнал «Меlody Макег» даже направил репортера в Оксфорд, чтобы он расспросил об этом их друзей и соседей. Такое внимание слегка озадачило Radiohead. Они никак не могли понять энтузиазм, с которым аудитория отнеслась к «ОК Computer», и не были готовы к тому, что от «Kid А» все ждут чего-то выдающегося. Особенно их обеспокоило, что статья в «МеЫу Макег» обещала, что Radiohead собирается «вернуть нам рок». На тот момент музыканты вообще не знали, как будет звучать их новый альбом, но были твердо уверены в том, что никакого «возвращения» уж точно не будет.
Когда работа над альбомом была завершена, все наконец вздохнули с облегчением. Сразу после окончания сессий Том получил предложение записать с Бьорк дуэт для фильма с ее участием «Танцующая в темноте», и это стало для него совершенно новым опытом работы в студии. Словно груз свалился с его плеч. Бьорк разделяла взгляды Тома на музыку. Оба они были перфекционистами, их подход к работе сильно отличался от манеры многих других музыкантов. Однако, как оказалось, соединить богатый голос Бьорк с мягкими обертонами Тома совсем не просто. Песня «I've Seen It Аll» получилась довольно странной, но несомненно запоминающейся. Бьорк поет гораздо ниже обычного, она почти шепчет, в то время как голос Тома кажется потусторонним. Работа с Бьорк напомнила Йорку, что создание музыки не обязано быть пыткой, какой часто оборачивались сессии Radiohead.
Возможность отправиться в турне также должна была принести облегчение, но Том не был уверен, что готов снова стать «странствующим продавцом искусства». Еще задолго До чтения «No Logo» он испытывал серьезные трудности, когда нужно было принять участие в громком рекламном туре, спонсируемом звукозаписывающими компаниями. Но Крис и Брюс заверили его, что на этот раз все будет организовано совершенно иначе. Им не придется играть в обычных пивных отстойниках. Они смогут сделать все по-своему, арендовать огромный шатер и играть в удобном пространстве, с самым лучшим звуком, смогут сами контролировать ситуацию. Но Том все еще сомневался.
«Если бы я мог, я бы наверняка отказался, — сказал он в телеинтервью. — Но остальные говорили: „Да ладно, это будет здорово, тебе понравится!' Я же был в ужасе, когда пытался представить себе этот шатер и все остальное, мне казалось, что мы сошли с ума».
Это была совершенно безумная идея. Тур обещал стать дороже, чем обычные гастрольные шоу. И в разы дороже, чем те концерты, что они играли в поддержку предыдущих альбомов, поскольку предполагал выступления на крупных площадках Европы. Первые два концерта было решено провести в римских амфитеатрах Франции. Один из них — в Арле — чуть не сорвался из-за чудовищного ливня, но ребятам удалось справиться. Второй оказался менее удачным. Они приехали в Вэзон-ля-Ромен, где находится большой амфитеатр, расположенный на склоне холма; вид оттуда открывался потрясающий. Сначала сияло солнце, но вскоре стал накрапывать дождь. Постепенно он усиливался, вода струилась по проходам и заполняла сцену, подбираясь все ближе к оборудованию. В предыдущем году наводнения стали причиной гибели одиннадцати человек, так что музыканты решили не рисковать. Почти всю ночь гастрольная команда потратила на то, чтобы высушить фенами технику и декорации перед их отправкой в Барселону.
Однако дальнейшее путешествие по Европе складывалось успешно, и музыканты поверили в свои силы. Семь новых песен вызвали восторженную реакцию фанатов, а первые рецензии были исключительно положительными. На больших концертах они звучали как никогда хорошо. Возможность самим полностью контролировать звук привела к тому, что выступления в «Victoria Park» в Лондоне, в Уоррингтоне и в Глазго стали одними из самых блестящих в их карьере. А новое музыкальное направление, избранное группой, было принято с таким энтузиазмом, на который вряд ли может рассчитывать коллектив, добившийся успеха в традиционном стиле.
Хорошо было и то, что поклонники уже знали некоторые песни или их версии. Это была принципиально иная ситуация по сравнению с 1997 годом, когда группа презентовала альбом «ОК Computer». Napster совершил глобальный переворот в мире музыки: как минимум 14 песен с альбома «Kid А» нелегально попали в сеть примерно за два года до официального выхода альбома. Представители музыкальной индустрии были в шоке, Крис и Брюс также были крайне обеспокоены.
«Это было даже забавно, — заявил Том в интервью «New Yorker», — потому что когда мы работали над „Kid А'... наши менеджеры — ну, вы понимаете, они часто ездят в Штаты, всегда в курсе всех дел, — приходили в студию И болтались там, сетуя: „Все меняется'».
Однако, как выяснилось, такие перемены были им только на руку. Новые песни оказались в правильное время и в правильном месте. У фанатов появилась возможность привыкнуть к необычному звучанию «Kid А» еще до концертов, так что они были готовы к восприятию новых Radiohead. По иронии судьбы по-настоящему шокированы новизной альбома были только профессиональные критики ведущих музыкальных изданий. Они писали хвалебные отзывы, но многое их все же смущало. Даже песни вроде «The National Anthem», которая благодаря захватывающей басовой теме стала фаворитом живых концертов, в прессе характеризовались как странные аберрации звука. Отчасти проблема была в том, что из-за утечки информации руководство EMI решило не рассылать ознакомительные материалы журналистам. Вместо этого они пригласили прессу на прослушивание, в конце которого участникам раздали по экземпляру нового альбома, чтобы стимулировать написание отзывов. К 2008 году такая практика, к сожалению, стала нормой, но в то время так еще никто не делал, и это вызвало недоумение. «Все обозреватели говорили: „0, это уже совсем не тот Radiohead, который мы знали, может, это и хорошо, но сейчас я не могу понять, как к этому
