занимались, что идеализировали Османскую империю. Скорее напротив: и для них она представала наиболее отрицательной точкой отсчета. Так, в толстовской «Анне Карениной» (часть III, глава XXXVI) либеральный помещик Свияжский с пессимизмом отзывается о России как о «стране вроде Турции». Но это, конечно, далеко не все. Вся русская – в том числе и революционно-демократическая, враждебная славянофилам, пресса с сочувствием следила за борьбой и сербов (см. подробно: Никитин С.А. Сербская политическая жизнь 60-х годов XIX века в русской периодической печати // Уi единьена омладина српска. Зборник Радова. Нови Сад, 1968), и герцоговинцев, и боснийцев, и черногорцев, и, наконец, болгар против турок (см., в частности: Кондратьева В.Н. Русские дипломатические документы об аграрных отношениях в Боснии и Герцоговине. 60-70-е гг. XIX в. М., 1971; Хитрова Н.И:. 1) Реакция русской прессы на черногорско-турецкую войну 1862 г. // Россия и славяне. М., 1972; 2) Русское общество и Черногория в 60-70-е годы XIX в. // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. VIII Международный съезд славистов. М., 1973; Шатохина Е.М. К вопросу о социально-экономическом положении и национально- освободительной борьбе болгарского народа в 60-е годы XIX в. // Славяне и Россия. М., 1972; Ровнякова Л.И. Франьо Рачки и Россия (Из истории хорвато-русских отношений последней трети XIX в. // Зарубежные славяне и русская культура. Л., 1978; Владыко Н.Н. К вопросу об историографии и новых источниках по истории национально- освободительного движения в Герцоговине в 50-60-х годах XIX века // Советское славяноведение. 1979, № 5 и др.).
При этом «передовая печать России использовала все возможности для пропаганды революционного опыта других народов, для мобилизации русского общественного мнения в поддержку их освободительных стремлений. В Герцене, Добролюбове, Чернышевском и многих других деятелях русского революционного движения» демократы самых разных стран имели «надежных друзей и союзников» (Ровнякова Л.И. Вопросы национально-освободительной борьбы южных славян в русской демократической печати 1860-х годов // Взаимосвязи русской и зарубежных литератур. Л., 1983. С. 189). Сказанное относится и позиции этих русских радикалов к балканскому народу (см., в частности: Зарев П. Николай Гаврилович Чернышевский и передовая общественная мысль в Болгарии // Славяне. 1953, № 7; Дьяков В А. Славянский вопрос и политическая программа Н.Г. Чернышевского // Проблемы истории общественной мысли и историографии. М., 1976; Черепахов М.С. Роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» в славянских странах // Филологические науки. 1978, № 4; Ровда К.И. Чернышевский и славянские литературы // Н.Г. Чернышевский. Эстетика, литература, критика. Л., 1979 и др.).
Интерес руководимого Чернышевским и Добролюбовым «Современника» к «славянскому вопросу» (см. подробно: Козьмин Б.П. Журнал «Современник» – орган революционной демократии. Журнально-публицистическая деятельность Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова. М., 1957) был связан со стремлением противодействовать культурной диффузии славянофильства. Это направление журнала высоко ценили Маркс и Энгельс, отмечавшие, что Чернышевский разоблачил «происки панславистов и рассказал славянским народам правду об истинном положении вещей в России и о корыстном мракобесии их лживых друзей панславистов» (Маркс К., Энгельс Ф. Т. 18. С. 430–431). Чернышевский решительно отвергал попытку славянофилов представить себя «монопольными печальниками» (Ровнякова Л.И. Вопросы национально- освободительной борьбы… С. 191) о судьбах угнетенных балканских славян, указывая, что их будущее далеко не безразлично и европобежным, в том числе революционно-демократическим, элементам русского общества (см., например: Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений. T. III. СПб., 1906. С. 101, где сказано: «Сербы, вместе с болгарами, ближайшие к нам по родству из всех славянских единоплеменников наших, должны возбуждать в нас самое живое сочувствие»), В том же «Современнике» другие авторы не раз приводили факты о тяжелом положении христианских подданных Османской империи – этого «юного, сильного населения (Цит. по: Ровнякова Л.И. Вопросы национально-освободительной борьбы… С. 194). Что же касается Чернышевского, то он, в противоположность славянофилам, не выделял освободительную борьбу славян в какоето особое движение, призывая их к решительным революционным действиям (см.: Чернышевский Н.Г. T. VII. С. 839).
239 Появилось очень много людей с потребностью «особливого мнения», в частности, заявляющих: «… турки лучше болгар… я люблю турок» (Там же. С. 175).
240 Впрочем, в ряду идейных противников Достоевского были и такие великие писатели, как Лев Толстой и Иван Тургенев. В «Дневнике писателя» за июль – август 1877 г. Содержится непосредственная полемика с Толстым, поскольку тот устами Левина («Анна Каренина») усомнился в сознательном отношении темной народной массы к Восточному вопросу. Отдельные реплики персонажей «Нови», характеризующие их негативное отношение к тому же Восточному вопросу, Достоевский оценивает как непонимание Тургеневым (часто ратовавшему за «интересы европейской цивилизации») великой нравственной идеи всечеловеческого служения, лежащей в основе народного движения в защиту славян, т. е. непонимание «всеотзывчивости» русского народа, как национальной идеи, гениально угаданной Пушкиным. Тут, однако, Достоевский был несправедлив. Осуждая официальную политику России на Балканах, Тургенев в то же время горячо сочувствовал национально-освободительной борьбе южных славян («Крокет в Виндзоре», «Памяти Ю.П. Вревской» и др.). См. подробно: Назарова Л.H. И.С. Тургенев и Ю.П. Вревская // Русская литература. 1958, № 3; Никитина Н.С. Крокет в Виндзоре // Тургеневский сборник. T. III. Л., 1967; Велчев В. Тургенев и Болгария. София, 1961; Величкина И.И. И.С. Тургенев и война за освобождение Балканских стран // Вопросы русской литературы. М., 1970; Волгин И.Л. Нравственные основы публицистики Достоевского (Восточный вопрос в «Дневнике писателя» // Известия АН СССР. Отд-ние литературы и языка. 1971. T. XXX; Вилъчинский В.П. Славянская тема в русской литературе 1870-х годов // Русская литература. 1973, № 3.
241 Там же. С. 173–174.
242 «Вспомнили бы, однако, Магометов рай, чтобы уже совсем восполнить свое убеждение в чистоте турецких понятий о единстве Божием» (Там же. С. 175).
243 Там же. С. 174.
244 Более того: для Достоевского (в «Преступлении и наказании») не только Наполеон, но и Магомет (так он назван в размышлениях Раскольникова) олицетворяет собой бессовестно манипулирующее людьми и обрекающее их на гибель во имя своих узкокорыстных целей, антигуманное, мрачное и порочное начало.
245 Недаром для Достоевского русский солдат Фома Данилов, зверски замученный турками, но не отрекшийся от своей веры (о его героической смерти Достоевский узнал из газет), символизирует русский народ, его необъятные духовные силы. Это «проблема России, всей той самой России, в которой циники и премудрые наши отрицают теперь великие мысли и великие чувства» (Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах. Л., 1972–1982. Т. 25. С. 14).
246 Достоевский Ф.М. Дневник за 1881 г. С. 449.
247 Там же. С. 450. (Курсив мой. – М.Б.)
248 Там же.
249 И поныне еще не утихают – и вряд ли когда-нибудь утихнут – споры о том, поддается ли мировоззрение Достоевского систематизации. А может быть, различия в подходах детерминированы различными типами сознания интерпретаторов: одни склонны дифференцировать, другие интегрировать? Короче говоря, это разные уровни осмысления. Можно говорить о «философии Достоевского» как о целостной системе на уровне единого и о ее различных, нередко диаметрально противоположных, вариантах на уровне тех или иных его отдельных произведений. Закончим этот наш тезис типично толерантной формулой: «одно другому не противоречит».
250 Впрочем, все это лишь в тогдашней России могло быть сочтено каким-то супероригинальным заявление. А между тем в Западной Европе немало представителей интеллектуалистского бомонда куда раньше Достоевского демонстративно гордо указало на азиатское происхождение европейцев, и фразы об Азии как «колыбели человечества» были всеобщим достоянием. К тому же, как помним, русский человек –
