пишете в конце письма «искренне ваш», вы знаете и все знают, и тот человек, которому адресовано письмо знает, что всё это чепуха. Это очень сложно, почти невозможно — быть по-настоящмему ?искренне чьим- то?. Вот что делает личность религиозной — искренность.
Лев Толстой хотел быть религиозным, но не мог. Он очень старался. Я очень ценю его усилие, но он не был религиозным человеком. Ему нужно подождать ещё, как минимум, несколько жизней. И это хорошо, что он не был таким же ?религиозным человеком?, как Муктананда; иначе он бы не написал «Воскресение», «Война и мир», «Анна Каренина» и десятки других красивых, чрезвычайно красивых книг. Иначе он стал был другим Свами Идиотанандой, ничем другим.
Четвёртый — Аджит Сарвасв… Аджит Мухерджи. Он сделал большу услугу тантре. Я хочу включить две его книги.
Четвёртая — Аджит Мухерджи «Искусство Тантры» и пять — другая его книга «Картины тантры». Он всё ещё жив, и я всегда любил его за эти две книги. Это шедевры, в самом деле живопись, рисунок на полотне — а какие комментарии могут быть к живописной картине. Его введения к означенному предмету неизмеримо ценны.
Но сам он был лишь простым бенгальцем. Всего несколько дней назад он встретился с Лакшми в Дели. Он пришёл повидаться с ней и сказал, что хотел бы показать мне всё своё собрание тантр. Он, наверное, владеет одной из самых ценных и богатых коллекций тантрической живописи и тантрического искусства. Он сказал Лакшми: «Я хотел отдать всё это ему, потому что он единственный человек, кто может увидеть это и понять ценность этого… но я был очень испуган». Он сказал: «Я не хочу, чтобы меня хоть как-то ассоциировали с ним — это может стать для меня проблемой. В конце коноцв, я пожертвовал свою коллекцию, которую собирал всю свою жизнь, индийскому правительству».
Я любил эти две его книги, но что сказать о самом человеке — Аджит Мухерджи или Аджит Мышь? Какие опасения! И человек с таким страхом, с такими опасениями претендовал на знание тантры!.. Это невозможно. Написанное им было только интеллектуально. Это не было и не могло быть от сердца. У него нет сердца. Что касается физиологии, даже мышь имеет сердце — но это не сердце, это только внутренность. Только человек может иметь нечто большее, чем внутренность… — сердце; и великий рост возможен в климате храбрости, в любви, в вызове к приключениям. Бедный Аджит! Но всё же я ценю его книги. Мышь сделала выдающуюся работу. Эти две книги всегда будут иметь большое значение для тантры и для искателей истины. Но простите и забудте про Аджита Мышь — я имел в виду Аджита Мухерджи.
Прошу помните, я не против вас, Аджит Мухерджи, как и не против кого-либо другого. Я не враг никому в мире — хотя миллионы людей в мире видят во мне врага. Это их дело; мне нечего с этим делать. Аджит Мухерджи, я люблю тебя, потому что ты услужил тантре. Тантра нуждается во многих толкователях, философах, художниках и поэтах, чтобы древняя мудрость ожила опять; и ты сделал в это небольшой вклад.
Шесть. Это книга, о которой я всегда хотел говорить, она даже запланирована для моих утренних дискурсов на английском. Я уже говорил о ней на хинди, и это также может быть переведено. Книга шанкарачаьи — не теперешнего идиота — но Ади Шанкарачарьи, настоящего.
Книге уже тысяча лет, и это просто маленькая песня: «Бхадж говиндам мудх мате, О-идиот…» А ты, Дэвагит, слушай внимательно, я не говорю к тебе, это название книги. ?Бхадж говиндам? — пой песню Бога — ?мудх мате, О идиот?. О идиот, пой песню Бога.
Но идиоты не слушают. Они никогда никого не слушают, они глухи. Даже если они слушают, они не понимают. Это глупцы. Даже если могут понять, они не могут следовать своему пониманию; а если вы не следуете своему пониманию — само понимание бессмысленно. Понимание является пониманием, только если оно доказано вашим следованием.
Шанкарачарья написал много книг, но ни одна из них не прекрасна так, как «Бхадж говиндам мудх мате». Я столько говорил об этих трёх или четырёх словах, почти три сотни страниц. Но вы знаете, как я люблю петь песни; если у меня есть возможность, я продолжаю бесконечно. Но тут я хочу только упомянуть об этой книге.
Семь, ещё одна книга Людвига Витгенштейна. Он также один из моих любимцев. Название книги — «Философские бумаги». Это не вполне книга, а скорее коллекция статей, вышедших в разное время. Каждая из статей прекрасна. Витгенштейн не мог бы по-другому. Он имел эту способность создать красивое, без того, чтобы быть нелогичным, а также мог создать поэзию в прозе. Не думаю, что он когда-нибудь думал о себе как о поэте, но я объявляю его одним из лучших поэтов. Он в той же категории, что и Калидас, Шекспир, Мильтон или Гёте.
Седьмая книга — Пол Репс «Плоть и кости дзэна». Это великая работа — не оригинальная, в том смысле, что этот человек не писал её, но более чем значительная, это больше, чем просто перевод. Она сама достойна отдельной категории. С одной стороны, это оригинально, с другой, это перевод. Это переводы старых дзэнских анекдотов и оригинальных текстов. Я знаю, потому что я читал все или почти все книги по дзэну или про дзэн — ничто не конкурирует с Полом Репсом. Он уловил проблеск. Он почувствовал тот же аромат, что и Башо или Ринзай.
Человек всё ещё жив, живёт где-то в Калифорнии. В своей маленькой книге он собрал не только анектоды дзэна, но также сто двенадцать сутр Вигьяна Бхайрава Тантры, высказанных Шивой своей возлюбленной Парвати, в которых он раскрывает все возможные ключи. Я не могу придумать какие-нибудь принципиально новые медитационные техники, которых бы не было в Вигьяна Тантре. Сто двенадцать ключей — этого кажется вполне достаточно; сто тринадцать не будет выглядеть так хорошо. Сто двендцать кажется чем-то действительно эзотеричным, правильным.
Книга очень маленькая, вы можете носить её в кармане; это pocketbook.[24] Но вы можете и Кохинор носить в кармане… хотя Кохинор и вставлен в Британскую корону, а вы не сможете положить её в карман. И самая прекрасная вещь, касающаяся Пола Репса, что он не добавил ни одного слова от себя — это выглядело бы неправдоподобно. Он только перевёл, просто перевёл — хотя не только перевёл, он принёс цветок дзэна в английский язык. Даже Судзуки не был способен на это, потому что он был японец. Будучи просветлённым, он не смог передать дух дзэна в своих английских книгах. Английский Судзуки хорош, но слишком непросветлён, возможно, электризует, но всё же не воспламеняет.
Пол Репс сделал почти невозможную задачу — живя в Америке, и не смотря на это, я повторяю, не смотря на это получил полный аромат цветка дзэн. И не только получил его для себя, но передал в «Плоть и кости дзэна» всему миру. Мир должен остаться навсегда благодарен ему, хотя он и не просветлённая личность. Вот почему я говорю, что ему удалось сделать почти невозможную задачу.
Девять… Я жду пока вы немного подрастёте, потому что я собираюсь говорить о высотах, предельных высотах. Хорошо… но не останавливайтесь. Хорошо не означает ?стоп?, это просто означает ?продолжайте, продолжай в том же духе? — ?чараивети, чараивети?.
Кстати — книга, которую я собираюсь упомянуть, это Кристмас Хамфрис «Дзэн буддизм». Сначала он хотел назвать её «Продолжай, продолжай» — как перевод «Чараивети, чараивети» — или «Иди, иди». Но всё-таки англичанин остаётся англичанином. Он отбросил первоначальное название и назвал книгу просто «Дзэн буддизм».
Книга красива, но название уродливо, потом что Дзэн не имеет ничего общего с какими бы ни было — измами, с буддизмом или чем-то ещё. ?Дзэн буддизм? — это не подходит для названия. Просто ?Дзэн? было бы достаточно. Хамфрис написал в своём дневнике, что он избрал «Чараивети, чараивети» первым предпочтением для титульного листа — но потом он подумал, что это будет слишком длинно. «Иди, иди»… «Продолжай, продолжай[25]». Он поменял название и получил что-то уродливое: «Дзэн буддизм». Но сама книга красива. Она является хорошим введением для миллинов людей Запада в мир Дзэн. Это большая услуга.
Этот Хэмфрис был учеником Т.Д. Судзуки, и он услужил мастеру, как никто, особенно на Западе. Он оставался преданным Судзуки всю жизнь.
Гудья поведала мне вчера свой разговор с Дэвагитом, она сказала ему: «Если ты живёшь с Ошо хотя бы один месяц, как я, ты должен знать, что это трудно». И я знаю — это представляет определённую трудность. Жить с просветлённым человеком трудно; а жить с тем, кто вышел за пределы этого — ещё трудней.
Но Хемфрис доказал, что он настоящий ученик; он оставался верен и честен и послушен Судзуки до
