и ныне больше и больше обновляется и совершенствуется душой, восхищаясь дивной гармонией небесных песнопений смиренных небожителей.

Читая эту маленькую историю о последних днях жизни диакона Илии, обновляйся и ты душой, милый и дорогой мой друг. Этим доставишь ты мне наибольшую радость.

Был жаркий летний день. Солнце пекло немилосердно, будто было оскорблено, рассержено за что-то на людей. Пламенные лучи его жестоко палили жителей Иерусалима. Священный город был чем-то взволнован, возмущен. Улицы его были полны народа. Как бурный поток несет свои воды в море, сметая все на своем пути, так несметные толпы народа бушевали в узких улицах, устремлялись за город, на вершину горы…

В одной из улиц было особенно тесно и многолюдно. Здесь происходило главное: вели на казнь галилейского Учителя, чтобы всенародно и позорно распять на Голгофе. Он шел, смиренно склонив Свою голову и весь стан под тяжестью большого Креста. Лик Христа настолько измучен, что трудно узнать прежнего молодого и красивого Назарянина, Который ходил по городам и селам Галилеи, призывая людей ко спасению, к вечной блаженной жизни. Очень уж Учитель озлобил начальников иудейских, называя их слепыми вождями, лицемерами, лжецами, поедающими дома вдов и грабящими сирот. Вот они и решили Его убить, да самой страшной и позорной смертью — распять на кресте, как злодея и разбойника, возмущающего будто народ. И удивительно: ночью в саду Гефсиманском Он Сам отдал Себя им в руки, сказав, чтобы не трогали только Его учеников. И вот теперь Учителя ведут на казнь. Многотысячная толпа бурлит, шумит, клокочет. Начальники злорадствуют, воины бьют Его плетками, подгоняют. А Он — Он Один спокоен. Но как Он устал, измучился, обессилел! Вот Он упал под тяжестью Креста и долго не встает. Послышались проклятья, крики, угрозы, засвистели бичи воинов, и удары, озлобленные удары обрушились на Осужденного. Он лежит на мостовой, тяжело дыша… Вот к Нему подходит здоровый и крепкий человек, берет Его Крест, поднимает себе на плечи. Тогда, тихо шатаясь, поднимается и Учитель. Медленно обернувшись назад, Он говорит плачущим женам: «Что вы о Мне плачете? Плачьте не о Мне, а о детях ваших, ибо наступают дни…» Затем снова тихо идет за Своим Крестом, который несет впереди Его Симон Киринейский.

Но как сильно печет солнце, как оно жжет огнем своим землю! Проходя мимо одного из домов, Страдалец снова падает, томимый жаждой и бессилием.

'Воды, каплю воды', — раздается из толпы сочувственный женский голос.

У дверей дома стоит мужчина. К самому порогу упал Христос, и глава Его, увенчанная колючим тернием, со сбившимися, смоченными потом и кровью волосами, легла к ногам старого иудея. Тот, не подав воды, ударил Осужденного ногой. «Вон отсюда, обманщик», — послышался его грубый голос. И Христос, медленно поднявшись, пошел дальше…

С той страшной минуты прошло почти две тысячи лет. На крыльце одной крестьянской хаты стояла молодая женщина. К ней подошел незнакомец и попросил пить. Это был измученный многолетней тоской старик, вечный скиталец, оскорбивший и ударивший Христа, когда Тот шел на Голгофу. «Воды, каплю воды», — шептали его бледные уста. Крестьянка быстро побежала в хату и вынесла кружку свежей живительной влаги. Он жадно выпил, потом утер пот с бледного лица рукавом старой своей одежды и сказал: «Люди, люди, страшитесь оскорбить своего Творца, ибо мучениям вашим не будет конца…'.

«Вечный жид!» — в страхе воскликнула крестьянка, и ей все стало ясно.

Этот человек отказал в милосердии Страждущему и с тех пор скитается по земле вечным странником, не имея никакого покоя. Ей стало жалко старика, и она печально смотрела ему вслед. А он, изветшалый, измученный, согбенный, гонимый страхом и тоской, устремился дальше, в свое вечное бесконечное скитание. И долго-долго после этой встречи в ушах крестьянки звучали страшные слова: «Люди, люди, страшитесь оскорбить Творца своего, ибо мучениям вашим не будет конца…».

Да, на земле много всяких несчастий, но самое страшное из них — это оскорбить Бога. Большего несчастья, чем это, у людей нет и быть не может.

Вот обидел или оскорбил ты человека — сослуживца, начальника, любимого друга. Как ты об этом сожалеешь, как скорбишь! Как хочется тебе вновь с ним примириться, сделать ему что-либо приятное, хочется загладить свою вину!

Но какое чувство волнует тебя, когда ты грешишь и оскорбляешь своего Творца? Почти никакое. Ты бесстрашно нарушаешь одну заповедь Божию за другой и нимало не смущаешься этим. Что это за состояние такое? И где твоя совесть? Где страх перед Богом?..

О мой милый и дорогой друг, знай и хорошо помни, что, согрешая, оскорбляя Господа, ты не только нарушаешь Его святые заповеди, не только глумишься над любовью Божией, но ты бесконечно вредишь своей душе, ты ранишь свою душу, ты калечишь и безобразишь ее.

Во всей вселенной нет ничего дороже и красивее души человеческой. Недаром Сам Сын Божий приходил на землю страдать и умирать на Кресте, чтобы только исцелить и спасти человеческую душу. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26). Так высоко оценил душу человеческую Сам Господь Спаситель наш Иисус Христос.

Да, много на земле всяких ценностей, сокровищ, драгоценных камней. Но дороже всех их вместе взятых — душа человеческая. Как она прекрасна, как изумительно чиста, как драгоценна! Только вот грех ее уродует, безобразит, и она делается самой несчастной из всего живого на земле.

Думал ли ты когда, мой милый друг, брат ты или сестра, юноша ты или девушка, инок ты или мирянин, верующий ты человек или неверующий, думал ли ты когда о том, что носишь в себе дивное Божие творение — прекрасную душу, душу, которая дороже всех земных сокровищ? И вот теперь сам посуди, как бесконечно возвышается достоинство человека при наличии у него души. И как он делается ничтожен и плох без души и вечной жизни.

Святые отцы Церкви говорят, что достоинство нашей души — в ее неизменной и вечной красоте. Как отражение образа Божия душа наша прекрасна своей чистотой.

Красота и чистота тесно связаны между собой. Если ты чист душой и телом, то ты и красив. А если ты намазал свой нос грязью и душу грехами, то ты не просто некрасив, ты — безобразен. Бывают люди, которые годами не умываются и носят рваную одежду, а душой своей — ангелы, например, несущие подвиг странничества или юродства. Но это святые Божии люди, избранники Божии, достигшие в подвигах поста и молитвы такой внутренней чистоты, что она как бы подавляет собой внешнюю нечистоту. У нас же, людей обычных, рядовых, мирских, бывает иначе. Мы стараемся красить свои щеки, глаза, уста — все, что ни попало, только бы быть красивыми. А в душе у нас — грязь грехов: гордость, самомнение, блудная похоть, нерадение и чего только там нет! Как в сыром подземелье: и гады, и змеи, и скорпионы.

Когда однажды большой грешник каялся пред духовником, то святой Павел Препростый видел своими духовными очами, как из уст кающегося выползали всякие гады — грехи, которые с каждым искренним признанием не могли оставаться внутри человека, а выходили наружу и погибали.

И какое же диво бывает с нами! Как мы стремимся, как стараемся украшать свое грешное тело, все