слетал по разным делам и весь в поту вернулся домой. Где же она? (Ходит по комнате и вытирает лицо.) А, черт, я же не сумасшедший! Я же видел, как граф выходил отсюда с ним под руку!.. Так что же, из-за одного шаха бросать партию?.. Какой оратор малодушно покинет трибуну только потому, что один из его аргументов выбит из рук? Но что за гнусный обманщик? (Живо.) Вырвать у графини согласие на истребление писем только для того, чтобы она не обнаружила, что одно письмо пропало, а затем уклониться от объяснения!.. Это исчадье ада, такого ада, каким нам изобразил его Мильтон! (Шутливым тоном.) Хорошо я сказал про него недавно, когда был уж очень зол: «Оноре Бежарс — это тот самый дьявол, о котором евреи говорили, что имя ему легион. Кто приглядится к нему повнимательнее, тот заметит, что у этого беса раздвоенные копыта — единственная часть тела, которую, как уверяла моя матушка, черти не могут скрыть». (Смеется.) Ха-ха-ха! Я снова в веселом расположении духа, прежде всего потому, что мексиканское золото я отдал на сохранение Фалю, — так мы выиграем время. (Хлопает себя по руке запиской.) А затем… слушай, ты, лицемер из лицемеров, перед коим прислужник сатаны — Тартюф — просто мальчишка! Благодаря всесильному случаю, благодаря моей тактике, благодаря нескольким луидорам, которые я кое-кому сунул, мне обещано твое письмо, где, как говорят, ты превосходнейшим образом сбрасываешь маску! (Раскрывает записку и читает.) Мерзавец, который его читал, просит за него пятьдесят луидоров… Ну что ж, он их получит, ежели письмо того стоит. Если мне в самом деле удастся вывести из заблуждения моего господина, которому мы с Сюзанной стольким обязаны, то я буду считать, что мое годовое жалованье истрачено не зря… Но где же ты, Сюзанна? Как бы мы с тобой посмеялись! О che piacere!..[56] Выходит дело, до завтра! Не думаю, чтобы нам грозила опасность нынче вечером… А впрочем, к чему терять время?.. Я всегда в этом раскаивался… (Очень живо.) Никаких отсрочек, побежим за разрывным снарядом, на ночь положим его под подушку, утро вечера мудренее, а там посмотрим, кто из нас двоих завтра взлетит на воздух.
Бежарс, Фигаро.
Бежарс (насмешливо). А-а, господин Фигаро? Приятное место — я опять встречаюсь здесь с вами, милостивый государь.
Фигаро (так же). Хотя бы потому приятное, что можно доставить себе удовольствие еще раз выгнать меня отсюда.
Бежарс. Из-за такой безделицы вы все еще на меня обижаетесь? Спасибо за память! Впрочем, у всякого свои странности.
Фигаро. А ваша странность заключается в том, что вы защищаетесь только при закрытых дверях.
Бежарс (хлопает его по плечу). Умному человеку нет смысла слушать все подряд, он и так догадается.
Фигаро. Это уж у кого какие способности.
Бежарс. А много ли рассчитывает выиграть интриган с помощью тех способностей, какие он тут перед нами выказывает?
Фигаро. Не поставив никакой ставки, я выиграю все… если сумею обыграть другого интригана.
Бежарс (задет за живое). Посмотрим, как вы будете играть, милостивый государь.
Фигаро. Я не стану бить на эффект только ради того, чтобы потрясти раек. (С видом простака.) Впрочем, каждый за себя, бог за всех, как сказал царь Соломон.
Бежарс (с улыбкой). Прекрасное изречение! Но ведь это он же сказал, что солнце светит для всех?
Фигаро (гордо). Да, и при этом освещает змею, которая собирается ужалить руку неосторожного своего благодетеля! (Уходит.)
Бежарс один, смотрит ему вслед.
Бежарс. Он уже не таит своих замыслов! Однако этот господин заносчив! Тем лучше, он ничего не знает о моих замыслах. Воображаю, как вытянулась бы у него физиономия, если б до его сведения дошло, что в полночь… (Поспешно роется в карманах.) Куда же я дел бумагу? Вот она. (Читает.) «Получил от нотариуса, господина Фаля, три миллиона золотом, обозначенные в при сем прилагаемой описи. Париж, такого-то числа. Альмавива». Отлично! И воспитанница и денежки у меня в руках! Но это еще не все: граф слабоволен, остающуюся у него часть состояния он ни на что употребить не решится. Графиня имеет на него влияние, он ее побаивается, он все еще любит ее… Она не уйдет в монастырь, если я их не стравлю и не подобью его затеять с ней разговор… крупный разговор. (Прохаживается.) Нет, черт возьми, сегодня еще не следует спешить со столь опасной развязкой! Тише едешь — дальше будешь! Лучше завтра: завтра сладостные священные узы, которые прикуют это семейство ко мне, будут еще прочнее! (Прикладывает руки к груди.) Что же ты, проклятая радость, теснишь мое сердце? Никак не можешь себя сдержать?.. Ты такая бурная, что если тебя не унять, пока здесь никого нет, то я в конце концов задохнусь или же выдам себя, как дурак. Святая и кроткая простота! Ты меня наградила великолепным приданым! Ты же, бледная богиня ночи, скоро пошлешь мне равнодушную супругу. (Потирает руки от удовольствия.) Бежарс, счастливец Бежарс!.. Почему вы зовете его Бежарсом? Разве он теперь уже не больше чем наполовину граф Альмавива? (Зловеще.) Еще один шаг, Бежарс, и ты достигнешь всего! Прежде, однако ж, необходимо… Этот Фигаро стоит мне поперек дороги! Ведь это он привел графа!.. Малейшее замешательство меня погубит… Этот лакей может меня утопить… Такая хитрая бестия!.. А ну, убирайся отсюда вон вместе со своим странствующим рыцарем!
Бежарс, Сюзанна.
Сюзанна (вбегает и, увидев, что это не Фигаро, а Бежарс, удивленно вскрикивает). Ах! (В сторону.) Это не он!
Бежарс. Отчего ты так изумлена? Кого ты ожидала увидеть?
Сюзанна (овладев собой). Никого, Я думала, что здесь ни души…
Бежарс. Раз уж мы с тобой встретились, два слова о заседании комитета.
Сюзанна. Какого комитета? Право, за последние два года я разучилась понимать французский язык.
Бежарс (злобно смеется). Ха-ха! (С самодовольным видом берет из табакерки щепотку табаку.) Комитет, моя дорогая, — это
