Зовет своим наместником Луну. И пусть не равен Солнцу свет Луны, При ней ночные мраки не темны. Коль древо падает, прожив свой век, Оно оставит молодой побег, Который пышным древом возрастет И пользу принесет, и тень, и плод!» Когда с ним согласились мудрецы, Велел он: «Кличьте клич во все концы, Трубите сбор, чтоб все на пир пришли, Чтоб это праздник был для всей Земли!» И за семь дней весь исполинский край, Весь Чин украсился, как светлый рай. Так весь украшен был подлунный свет, Что, если бы рассказывать сто лет, До сотой доли мы бы не дошли, О тысячной сказать бы не смогли. И не было на славном том пиру Учета золоту и серебру. И пир настал великий наконец, Пора отрад и радости сердец. Была весна, гремел в тени ветвей Над розою-невестой соловей. В те дни весны на улице любой Шумел не умолкая брачный той. * * * Налей мне, кравчий, чашу до краев В день радости веселья и цветов! В день равноденствия заварим пир, Чтоб ликовал и радовался мир. Певец, на лад весенний чанг настрой И пой мне песню, возглашая: «Хой!» Коль скажешь: «Брат мой! О мой друг! Яр! Яр!» Отвечу: «Дух мой полон мук! Яр! Яр!» Коль в дальнем Чине жить мне предстоит, Пусть чанг твой песней Чина зазвенит. Пой мне: «Яр! Яр!» А я под песнь твою В глухом изгнанье молча слезы лью. О приятности весны юности и радостях сердечных в пору юности весны; прославление ее, подобное песне соловья, в тысяче мелодий восхваляющего столепестковую розу. Дети цветника насыщаются грудью кормилиц-облаков и обретают зелень одухотворенности
Прекрасный мира сад меня влечет. Прекрасен утра юности восход. Дни юности, как воды с крутизны, Свергаются, но радости полны. Весною к голубым лугам Овна Идут пастись и солнце и луна. И обрастают молодой листвой Нагие ветви с новою весной.
