нас совещание по стратегии, - говорит он.

Плутарх останавливается и вытаскивает золотые часы на цепочке из кармана пиджака. Он с щелчком открывает крышку, смотрит на время и хмурится.

- Мне скоро нужно будет уходить. - Он поворачивает часы в мою сторону, так, чтобы я могла видеть циферблат. - Оно начнется в полночь.

- Кажется, это довольно поздно для… - начинаю я, когда коечто отвлекает меня. Плутарх двигает часы большим пальцем, и на мгновение на них появляется изображение, вспыхивая, будто освещенное свечами. Это еще одна сойкапересмешница. Точно такая же, как на броши, прикрепленной к моему платью. Как только она исчезает, он закрывает часы.

- Они очень симпатичные, - говорю я.

- Они не просто симпатичные, они единственные в своем роде, - говорит он. - Если ктонибудь будет обо мне спрашивать, говорите, что я отправился домой, спать. Совещания полагается держать в секрете. Но я подумал, что ничего страшного, если я расскажу вам.

- Да, ваша тайна останется со мной.

Мы обмениваемся рукопожатием, он делает небольшой поклон, обычный жест здесь, в Капитолии.

- Хорошо, встретимся следующим летом на Играх, Китнисс. Поздравляю вас с помолвкой, и пусть удача всегда будет на вашей стороне.

- Мне она понадобится, - говорю я.

Плутарх исчезает, и я пробираюсь сквозь толпу, ища Пита, пока совершенно незнакомые люди поздравляют меня. С моей помолвкой, с моей победой в Играх, с моим выбором помады. Я благодарю их, но в действительности думаю о Плутархе, хвастающемся своими симпатичными, единственными в своем роде часами. Было нечто странное в этом. Почти тайное. Но что? Возможно, он думает, что ктото еще может украсть его идею и поместить сойкупересмешницу на часы? Да, наверняка он заплатил за это целое состояние и теперь не может показать никому, потому что боится, что ктонибудь сделает их низкопробную версию. Только в Капитолии.

Я нахожу Пита, восхищающегося столом с искусно украшенными пирогами. Пекари специально вышли с кухни, чтобы поговорить с ним о глазировании, они буквально перебивают друг друга, спеша ответить на его вопросы. По его просьбе они собирают для него набор пирожных, чтобы он мог взять их с собой в Дистрикт12, и там спокойно изучить их работу.

- Эффи сказала, что мы должны быть на поезде в час. Интересно, сколько времени? - произносит он, озираясь.

- Почти полночь, - говорю я, отщипывая шоколадный цветок от торта прямо пальцами, и съедаю его, совершенно не переживая изза своих манер.

- Самое время, чтобы сказать спасибо и попрощаться! - щебечет Эффи, беря меня под локоть. Это один из тех моментов, когда я только рада ее навязчивой пунктуальности. - Мы подхватим Цинну и Порцию, и они пойдут с нами, чтобы проститься с важными людьми. Потом мы отправимся к выходу.

- Разве мы не должны поблагодарить президента Сноу? - спрашивает Пит. - Это же его дом.

- О, он не большой любитель вечеринок. Слишком занят, - говорит Эффи. - Я уже приняла меры, чтобы все необходимые послания и подарки были переданы ему завтра. Вот ты где! - Эффи машет двум дежурным Капитолия, поддерживающим между собой пьяного Хеймитча.

Мы едем по улицам Капитолия в автомобиле с затемненными окнами. Сзади в другой машине сидит наша приготовительная команда. Толпы празднующих людей настолько велики, что приходится двигаться очень медленно. Но Эффи учла абсолютно все, и ровно в час мы оказываемся около поезда и выходим на станцию.

Хеймитча вносят в его комнату. Цинна заказывает чай, и все мы садимся вокруг стола, в то время как Эффи шелестит своими бумажками с расписаниями, напоминая нам, что мы попрежнему находимся в Туре.

- Не забываем, в Дистрикте12 нас ждет Праздник Урожая. Поэтому предлагаю всем выпить свой чай и сразу лечь в кровати.

Никто не возражает.

Когда я открываю глаза, уже середина дня. Моя голова покоится на руке Пита. Я не помню, как он пришел прошлой ночью. Я поворачиваюсь, стараясь не потревожить его, но он уже не спит.

- Никаких кошмаров, - говорит он.

- Что? - спрашиваю я.

- У тебя не было никаких кошмаров прошлой ночью, - поясняет он.

Он прав, впервые за последнее время я спала всю ночь.

- Тем не менее, сны мне снились, - говорю я, вспоминая. - Я бежала за сойкойпересмешницей сквозь лес. Очень долго. А на самом деле это была Рута. Я имею в виду, когда та запела, у нее был ее голос.

- Куда она вела тебя? - спрашивает он, убирая волосы с моего лба.

- Я не знаю. Мы никуда не дошли, - отвечаю я. - Но я чувствовала себя счастливой.

- Да, ты спала так, словно ты была счастлива, - говорит он.

- Пит, почему я никогда не могу определить, когда кошмары у тебя? - спрашиваю я.

- Не знаю. Не думаю, что я мечусь или выкрикиваю чтонибудь. Я просто попадаю туда, парализованный ужасом, - объясняет он.

- Тебе следует будить меня, - говорю я, думая, как я прерываю его сон по дватри раза за ночь и о том, сколько времени уходит, чтобы успокоить меня.

- Это необязательно. Мои кошмары обычно о том, как я теряю тебя, - поясняет он. - Я успокаиваюсь, как только понимаю, что ты рядом.

Тьфу! Пит говорит это таким пренебрежительным тоном, а ведь это словно удар в живот. Он просто честно отвечает на мой вопрос. Он не давит на меня, не делает на самом деле никаких признаний в любви. Но я чувствую себя просто ужасно, как будто я использую его. А может, так и есть? Я не знаю. Знаю только, что впервые я считаю аморальным то, что он здесь, в моей постели. Как бы парадоксально это не звучало, ведь теперь мы официально помолвлены.

- Будет хуже, когда дома я снова буду спать один, - говорит он. Верно, мы почти дома.

План празднования в Дистрикте12 включает в себя обед в доме мэра Андерси сегодня вечером и выступление Победителей на площади во время Праздника Урожая завтра - в заключительный день Тура Победителей. Обычно это означает обед дома или с друзьями, если вы можете себе это позволить. В этом году это дело общественное, и поскольку организатором выступает Капитолий, у всего дистрикта будут полные животы.

Основные наши приготовления будут проходить в доме мэра, потому что мы вернулись к тому, что вынуждены ходить в мехах на улице. На вокзале мы не останавливаемся надолго: коротко улыбаемся и машем. Садимся в наш автомобиль. Мы даже не увидим свои семьи до вечернего обеда.

Я рада, что все будет проходить в доме мэра, а не в Доме Правосудия, где был проведен мемориал для моего отца и где меня держали после Жатвы, когда я прощалась с родными. Дом Правосудия - слишком печальное место.

К тому же, мне нравится дом мэра Андерси, особенно теперь, когда мы с его дочкой Мадж подруги. Это стало официальным, когда она пришла, чтобы попрощаться со мной перед Играми, и когда она дала мне брошь с сойкойпересмешницей на удачу. Когда я вернулась домой, мы стали проводить вместе много времени. Оказалось, что у Мадж тоже есть куча свободных часов, которые нечем заполнить. Это было довольно неуклюже поначалу, потому что мы не знали, что делать. Остальные девушки нашего возраста, как я слышала, говорили о мальчиках, других девушках и одежде. Ни я, ни Мадж не любим сплетничать, а разговоры об одежде доводили меня до слез. Но после нескольких неудачных попыток, я поняла, что она до смерти хотела побывать в лесу, так что, я взяла ее пару раз с собой и показала, как стрелять. Она пыталась научить меня играть на фортепиано, но мне гораздо больше нравилось слушать ее игру. Иногда мы обедали друг у друга дома. Мадж больше нравился мой дом. Ее родители кажутся хорошими, но я сомневаюсь, что она часто видит их. У ее отца есть целый Двенадцатый Дистрикт, чтобы работать, а у мамы сильные приступы головной боли, заставляющие ее весь день оставаться в постели.

- Может быть, вам стоит свозить ее в Капитолий? - спросила я во время одного из них. В тот день мы не играли на фортепиано, потому что, даже несмотря на два этажа, звук причинял ее маме нестерпимую боль.