Сердце Катрин замерло. Нет, это невозможно! Она не сможет описать сцену, которую Катрин так живо представила себе.

– Мы как раз захватили башенные укрепления. Вы подошли ко мне, вы…

Катрин облегченно вздохнула:

– Нет!

Слово, брошенное с торжествующей радостью, прозвучало как выстрел. Катрин добавила:

– Не пытайтесь придумывать: то, что вы для меня сделали, невозможно придумать!

Катрин в порыве бросилась к ногам Елизаветы де Герметц.

– Ваше высочество, рассудите нас! Приехав в Орлеан, Жанна д'Арк спасла женщину от виселицы, ее уже вели на казнь. Этой женщиной была я!

Герцогиня вздрогнула:

– Вы?

– Да, я. Меня тогда звали Катрин де Бразен, я приехала в Орлеан за человеком, которого любила, за Арно де Монсальви, позже он стал моим супругом. Меня схватили и приговорили к смерти, обвинив в шпионстве в пользу герцога Филиппа Бургундского…

– …любовницей которого вы тогда были! – добавила Елизавета. – Теперь я знаю, кто вы. Встаньте, дорогая. Я, кажется, начинаю верить вам…

– Вам следует мне поверить, госпожа герцогиня. Перед Богом, смотрящим на нас, клянусь спасением своей души, что эта женщина – не Жанна д'Арк.

Неожиданно глаза Елизаветы наполнились слезами. Она вернулась к алтарю, но походка ее изменилась, став тяжелой, медленной, словно шлейф платья стал необыкновенно тяжелым и не пускал ее. Катрин услышала ее шепот:

– Как жаль! Чудес не бывает. А я так надеялась. Проклятие повиснет над нашим домом, где родился человек, предавший Деву англичанам!

– Это ложь! – воскликнула самозванка, напрасно пытаясь вернуть уплывающую из-под ног почву. – Эта женщина лжет. Я – Жанна, и Люксембургский дом будет править в Европе!

Но очарование исчезло. Авантюристка сразу же потеряла свою власть над доверчивой принцессой, которая, как капризный ребенок, отбросила в сторону еще минуту назад обожаемую игрушку, потому что та перестала быть совершенной…

– Вы сами прекрасно знаете, что обманули меня. Мне следовало бы бросить вас в глубокий ров, чтобы больше никогда не слышать ваших лживых измышлений. Но я люблю доблестного рыцаря Роберта де Армуаз. Пусть он никогда не узнает о происшедшем. Вы сейчас же покинете Арлон, отправитесь к себе в Лотарингию и сделаете все, чтобы о вас забыли, постарайтесь осчастливить честного человека, обманутого вами!

Вопреки ожиданиям Катрин эта женщина не потеряла присутствия духа, услышав о предстоящей ссылке. Наоборот, она вызывающе вскинула голову:

– Обманутого? Вы так считаете? Он женился на дочери Франции… даже если я и не Жанна! Слишком много чести для незнатного сеньора из Лотарингии!

Она приготовилась к долгим объяснениям, но герцогиня ничего не хотела слушать. Словно отгоняя кошмарные видения, она покачала головой и, закрыв уши руками, не говоря ни слова, вышла из зала. Тяжелая, отделанная бронзой дверь с шумом закрылась за ней.

Некоторое время, оставшись наедине, обе женщины пристально разглядывали друг друга: Катрин с некоторым опасением. Сходство было невероятным! К счастью, выражение глаз было разным: у Жанны никогда не было такого высокомерного и саркастического взгляда, полностью разрушавшего очарование ее двойника.

У Катрин невольно вырвался вопрос:

– Кто вы на самом деле?

– Я же вам только что сказала: дочь Франции! Моя мать – королева…

– Если вы дочь этой шлюхи Изабо, вы – не дочь Франции. И остается непонятным ваше сходство с Жанной. К несчастью, я не могу его отрицать… оно слишком очевидно!

Но госпожа де Армуаз не слушала ее. Глядя в окно, она, казалось, витала где-то далеко, забыв о реальности.

– Меня теперь зовут Клод. Я могла бы жить во дворце красивее этого, иметь свиту, пажей, сокровища… но я получила лишь жалкий домишко посреди лотарингских лесов и полей. Я жила у «своих родителей», грубых крестьян, которых я не могла больше выносить. Когда я окрепла, я оглушила их дубиной и убежала. Меня подобрал один солдат. Он стал моим первым любовником и научил воевать. Я, как и Жанна, сражалась! Я люблю войну! Там так часто видишь смерть, что жизнь от этого становится еще желаннее и упоительнее.

– А ваш отец! – воскликнула Катрин. – Кто он? Вы знаете это?

– Какое это имеет значение? Может быть, он был принцем или королем четырех королевств, а возможно, простым слугой. Может быть, я это знаю, а может быть, нет…

Катрин задумалась. Эта женщина упомянула о короле четырех королевств! Неужели Луи д'Анжу, супруг Иоланды, отец Рене, оказался в постели королевы-развратницы? Мужчины бывают иногда такими странными…

Усилием воли Катрин прогнала эти мысли.

– Как вам будет угодно. Перед тем как мы навсегда расстанемся, скажите мне, пожалуйста, что стало с моим супругом.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звоном цепочки в руках Клод. Она медленно направилась к выходу из часовни и, казалось, не слышала слов мольбы. Испугавшись, что она уйдет, не ответив на последний вопрос, госпожа Монсальви приготовилась было его повторить, но на пороге Клод де Армуаз остановилась и, повернувшись к Катрин, произнесла:

– Раненый волк возвращается зализывать раны в свое логово! Арно де Монсальви верил мне, может быть, какое-то время даже любил меня. Но когда он приехал в этот город, где церковные колокола извещали о счастье Жанны д'Арк, которая должна была взойти на ложе мужчины, он перестал ей верить… Он понял, что я не та – другая. Прокляв меня, он уехал. Возвращайтесь домой – он там!

Затем резким движением она открыла дверь и вышла из часовни. Все было кончено. Радостное выражение лица Катрин поразило ожидающих ее юношей.

С детской непосредственностью она расцеловала их.

– Не значит ли это, что мы победили? – спросил Готье, ставший от поцелуя госпожи красным, как помидор.

– Совершенно верно! Мы возвращаемся домой. Монсеньор Арно нас там ждет!

Эта новость обрадовала Беранже, давно мечтающего снова увидеть Овернские горы, свою семью и прелестную кузину Одетту. Этого нельзя было сказать о Готье. Его не радовала мысль о том, что он снова увидит сеньора де Монсальви, к которому он не испытывал сильной симпатии. Но он был слишком привязан к Катрин, чтобы перестать служить ей и вернуться к учебе в Париже.

Готье улыбнулся, ничем не выдав свои безрадостные мысли. Может быть, сеньор Арно и ждал их, но с каким настроением? Последняя встреча с женой не обещала теплого приема…

– Неужели мы уже сегодня двинемся в путь? – спросил он, подавляя вздох. – А я-то думал, что мы здесь достойно встретим Рождество.

Катрин рассмеялась:

– Мы останемся еще на три-четыре дня, чтобы поблагодарить Бога за удачное завершение наших дел и немного отдохнуть перед длительным путешествием. Предстоит долгая и трудная дорога в Монсальви.

План был одобрен. Остановка в этой уютной таверне придаст путникам силы и смелости, которые им так пригодятся в пути.

Но, видимо, Богу было угодно, чтобы вереница несчастий не закончилась так скоро. Утром, собираясь вставать, она почувствовала сильное недомогание.

Ей пришлось снова лечь, сердце учащенно билось в груди, перед глазами закачались двери комнаты, ее затошнило…

Когда Катрин стало легче, она какое-то время лежала неподвижно, словно пораженная ударом