думал, что между ними будет все по-прежнему. Катрин, соблюдая дистанцию, приветствовала герцога, опустившись на колено, и прошептала: «Монсеньор!»

Пренебрегая церемониалом, герцог подбежал к ней и поднял с колен. Она удивилась происшедшей в нем перемене. Холодный и надменный принц исчез, и перед ней оказался счастливый мужчина.

– Так чудеса существуют? – горячо воскликнул он. – Катрин, уже столько лет я молю Бога послать тебя мне! Когда я тебя заметил, я понял, что Он услышал мои молитвы.

– Он вас не услышал, монсеньор: я к вам не возвращаюсь.

Филипп нахмурился:

– Нет? В таком случае, что делает во Фландрии госпожа де Монсальви? Признайтесь откровенно: если бы я за вами не послал, вы бы не пришли?

– Нет, монсеньор. Я остановилась в Лилле всего на одну ночь. Я просто хотела повидать свою подругу!

– Как ее имя?

– Госпожа Морель-Совгрен, этой осенью я у нее останавливалась ненадолго в Дижоне!

– Вот как! Я и не подозревал о такой крепкой дружбе, способной выманить графиню де Монсальви из Овернских гор, со двора короля Карла, из объятий любимого супруга, любимого так, как никто еще не был любим под этим солнцем. Но на этот раз вы так легко не отделаетесь. Я хочу знать, зачем вы были в Дижоне, а теперь едете сюда к Симоне.

– Разве мессир де Руссе, сопровождавший короля Сицилийского, ничего не рассказал вам о том, что произошло однажды вечером несколько недель назад в Новой башне? Он не говорил о покушении на королевскую персону?

– Да, я знаю. Именно поэтому его и перевезли сюда. Опасность была слишком велика, а в случае удачи последствия были бы драматичны. Но откуда вы об этом знаете?

– В этот вечер я была во дворце. Высокочтимая госпожа Иоланда, герцогиня Анжу, мать короля Рене, придворной дамой которой я являюсь, поручила мне убедиться в том, что с ее сыном хорошо обращаются и что он страдает лишь от отсутствия свободы. Я как раз направлялась в Бургундию к постели умирающей матери. Провидение распорядилось так, что я оказалась во дворце как раз вовремя.

– И… теперь вы здесь! На одну ночь? И куда же вы отправитесь завтра?

– Но, монсеньор, я же уже сказала: я возвращаюсь домой к родным.

– В Монсальви?

– В Монсальви!

– Где вас ждет не дождется ваш супруг? – язвительно поинтересовался герцог.

– Мой супруг служит королю, а король еще, видимо, у графа де Фуа.

– Это значит, что мессир Арно также находится где-то на юге. Так вам незачем так спешить домой, и поскольку вы подвергли себя таким опасностям, потратили столько времени и сил на службу королю Рене д'Анжу, вы должны уделить немного внимания и вашему старому другу. Или в ваших планах не найдется для меня места?

Катрин присела в реверансе, пытаясь скрыть свое замешательство. Ей не удастся выпутаться так легко, как она надеялась.

– Первое место всегда принадлежало вашему высочеству!

– Так докажите мне это!

– Каким образом?

– Примите участие в королевском приеме. Вас проводят в апартаменты, где вы сможете привести себя в порядок.

– Но, монсеньор…

– Никаких «но»! Я ничего не хочу слышать. Сегодня вечером, может быть, в последний раз вы будете моей гостьей. Если вы настаиваете на том, чтобы провести ночь у госпожи Морель, то можете это отложить до завтра. Но эту королевскую ночь я требую для… Бургундии. Вы одновременно сможете встретиться со многими старыми друзьями…

– Но это невозможно! Герцогиня не потерпит за своим столом…

– …бывшую любовницу? Надо, чтобы она с вами познакомилась. К тому же подобные вещи ее уже не волнуют. Она любит лишь сына и Бога!

– Может быть, потому, что вы не позволяете ей любить никого, кроме сына и Бога?

– Она слишком знатная для радостей любви. Ее тело подарило мне здорового сына, но, кажется, не расположено повторить это. К тому же, если я вас правильно понял, вы в некотором смысле являетесь посланницей королевы Иоланды? Тогда ваше присутствие вполне естественно. Вы согласны?

– Это приказ?

– Нет, просто просьба.

Просьба, которую было бы небезопасно проигнорировать. Катрин прекрасно знала, что скрывается под этой любезностью. Надо было соглашаться или сделать вид…

Поклонившись, она попросила разрешения отправиться к Симоне, где находились ее вещи, и подготовиться к приему. Но герцог не разрешил.

– Я хочу, чтобы вы стали гостьей дворца на целую ночь. Мне хотелось бы немного обмануться, представив, что время повернуло вспять.

Он ударил в ладоши. Поклонившись, вошел мужчина, одетый в серое с черным плотное шелковое платье, расшитое золотом.

– Отведите госпожу де Монсальви в приготовленные для нее апартаменты. Через некоторое время я пришлю за вами.

Следуя за провожатым, Катрин попросила его предупредить конюха и пажа. Тот ответил ей, что несколько минут назад их проводили к госпоже Морель-Совгрен, поскольку этим вечером их хозяйка обойдется без них. Филипп решительно ничего не забывал.

Пройдя сквозь множество коридоров, галерей, проходов и лестниц, ее провожатый открыл небольшую массивную дверь. Когда Катрин пересекла порог, она остановилась, словно завороженная, не веря своим глазам…

Комната, освещенная светом камина и множеством розовых свечей, воскресла из прошлого. Это была специально убранная для нее в Брюгге комната, где она с Филиппом провела столько ночей любви и откуда она уехала восемь лет назад к постели умирающего сына, чтобы больше не вернуться.

Как во сне прошлась она по толстому белому меху, устилающему пол, с изумлением разглядывая стены, обитые чудесным розовым генуэзским бархатом, мебель, отделанную серебром, массивные канделябры, большие лилии в вазах, зеркала и герб, выбранный ею во время своего царства: голубая химера на серебристом фоне.

Убранство комнаты осталось прежним вплоть до белого шелкового платья, расшитого жемчугом, лежащего на серебристо-розовом стеганом одеяле. Все, что Катрин оставила в Брюгге, она нашла в Лилле…

Воспоминания были так живы, что Катрин непроизвольно повернулась к маленькой двери, наполовину скрытой альковом. Эта дверь вела в ванную, и Катрин показалось, что она откроется и на пороге появится Сара… Она прикрыла глаза и попыталась хоть немного успокоиться.

Когда она вновь открыла глаза, перед ней возникли две темнокожие женщины в белой одежде, скорее всего рабыни, купленные в Венеции или Генуе. Они низко поклонились и в мгновение ока освободили Катрин от мужского платья.

Потом наступила очередь ароматизированной ванны с вербеной – давно забытое наслаждение. Катрин, легко вздохнув, отдалась во власть пьянящих благовоний, позволяя зеленой воде проникать в ее кожу, смывая пыль, пот и усталость… Она давно не видела такой изысканной роскоши, даже в своем прекрасном замке де Монсальви.

Ей вдруг стало так хорошо и спокойно, что она потеряла всякий счет времени. Закрыв глаза, она погрузила свое ставшее невесомым тело в ласкающую воду. Она чуть было не заснула, когда заботливые руки вынули ее из ванны, завернули в тонкое покрывало, вытерли. Ее надушили духами, привезенными из далеких стран, которыми она пользовалась раньше. Ей тщательно расчесали волосы, ставшие необыкновенно блестящими.