– Вы только усугубили ее состояние, – добавила я категорично.

– Вы поможете мне, Евгения Максимовна? Вы – моя последняя надежда, я все оплачу!

– Но ваши счета заблокированы, – усмехнулась я.

– Я изыщу возможности, обещаю, только помогите мне.

– Как вы нашли меня?

– Мне Снежана оставляла ваш номер телефона, на всякий случай. Так вы поможете? – Максимов вглядывался в мои глаза.

– Я позвоню вам, когда приму решение, – ответила я сухо и встала.

Дмитрий Петрович, как истинный джентльмен, тоже встал и проводил меня взглядом. Выходя из кафе, я заметила, как он жадно пьет горячий капучино. Я узнала этого человека, точнее, его голос. Это он изображал из себя ревнивого Зинкиного мужа по телефону. Похоже, они со Снежаной заранее предусмотрели все варианты. Даже то, что я в какой-то момент захочу найти Александрова и поговорить с ним. Дмитрий Петрович тогда казался настоящим извергом, грубым и властным. А теперь он походил на побитого щенка, обездоленного и напуганного.

На прокатной машине я возвращалась домой. Жутко голодная и уставшая. Тетя Мила радостно встретила меня у порога и пообещала удивить новым оригинальным блюдом, рецепт которого она узнала из кулинарного шоу. Я вяло улыбнулась ей и пошла в свою комнату. Прежде всего я избавилась от ненавистного парика. Видеть себя в зеркале рыжей мне не просто надоело – меня это уже здорово раздражало. Я пошла в ванную комнату, рана на спине уже не так беспокоила, и я смогла позволить себе теплую ванну, правда, без пены. Мобильный телефон лежал рядом, на стиральной машинке. Я ждала звонка от Порошина: мне не терпелось узнать, что за признание сделал Ларионов? И Порошин позвонил, разумеется, в самый неподходящий момент, когда облако пенящегося шампуня покрыло мою голову и он стекал тонкими струйками по лицу и шее. Мокрой рукой я попыталась нащупать полотенце, но вместо него мне под руки попалась майка. Я не стала привередничать, вытерлась тем, что было, и схватила телефон.

– Слушаю! – я почти кричала.

– Я думал, ты уже не ответишь, – сказал Порошин сдержанно.

– Что с Ларионовым, что он рассказал? – я сразу перешла к делу.

– Много интересного, очень много!

– Опять меня приплел?

– Нет, ты тут ни при чем. Может, встретимся где-нибудь?

У меня уже не было сил выбираться из дома и где-нибудь встречаться. В последние два дня я только этим и занималась.

– Лучше приезжай ко мне, – предложила я, – поговорим в домашней обстановке.

– Ого, – присвистнул Володя, – ты приглашаешь меня в гости? Я и не надеялся, что когда-нибудь ты удостоишь меня такой чести.

– Прекрати трепаться и тащи свою задницу сюда! – рявкнула я и отключилась.

Порошин приехал с тортиком и бутылкой шампанского, как будто я его не для делового разговора пригласила, а для знакомства с родителями. Он сиял и благоухал, а тетушка моя просто сияла от счастья. Она уже не надеялась, что увидит в нашем доме мужчину «с намерениями».

– Кто он? – шепнула мне на ухо тетя, расплываясь в улыбке.

– Друг, – сухо ответила я.

– Он пришел делать тебе предложение?

– Тетя, успокойся. – Я попыталась умерить ее разгулявшуюся фантазию: – Ты что, не видишь разницу между другом и женихом?

– Уже нет, – сказала она кокетливо и пригласила всех на кухню. – Сначала ужин, потом дела, правда ведь?.. – тетушка посмотрела на Порошина и замялась, потому что не знала, как обратиться к человеку.

– Владимир, – подсказала я.

– Владимир, чудесное имя!

Порошин явно не ожидал такого приема, но не растерялся: сел на табуретку, положил на колени салфетку и потер руки, разглядывая новое блюдо тетушки.

– Выглядит аппетитно, это вы готовили? – Он посмотрел на тетушку.

– Я, – не без гордости призналась она. – Но Женечку я тоже научу.

– Очень на вас рассчитываю, – сказал Порошин, вонзая вилку в самый центр нового блюда.

– Володя, не увлекайся, – шепнула я ему, когда тетушка вышла за наливкой, – что сказал Ларионов?

– Издеваешься, Евгения Максимовна, – усмехнулся он, – тут такие яства, а я про Ларионова думать должен? Ты лучше на мясо налегай, а то вон какая тощая стала. Вот наемся, тогда поговорим про Ларионова, а пока, – он оглядел стол, накрытый моей тетушкой, – передай-ка мне хлеба. Белого.

Я поняла, что от трапезы Порошина не оторвать, поэтому сдалась и вместе со всеми принялась пробовать новое тетино блюдо, запивая его вишневой наливкой домашнего производства.

Когда мы наконец-то добрались до моей комнаты, чтобы поговорить о деле, Порошин еле ноги передвигал. Сытный ужин тяжелым камнем упал в желудок вечно голодного следователя, и теперь он мечтал только об одном: поспать.

– Что сказал Ларионов? – я возвратила Владимира к грубой реальности.

– Пять минут – перекур, и я все тебе расскажу, – взмолился о пощаде объевшийся Порошин.

Когда сигарета была затушена, я зло посмотрела на Володю и повторила вопрос:

– Что тебе сказал Ларионов?

– Ладно, ладно, успокойся. Давай сядем, и я тебе все расскажу.

Мы устроились на диване.

– К Китороага обратились люди из Москвы: попросили помочь провернуть одно сомнительное дельце. Ларионов говорит, что он с самого начала пытался отговорить коллегу. Но теперь, когда Китороага мертв, можно всю вину скидывать на него, сама понимаешь.

– Что за сомнительное дело?

– В Тарасов должна была приехать молодая женщина, при ней была интересующая москвичей информация. В том, что информация у женщины, они не сомневались, потому что долгое время следили за ней, правда, с небольшим отставанием.

– Москвичи хотели, чтобы наша местная милиция засадила Колыванову в кутузку и отобрала у нее все вещи, среди которых должна была быть интересующая их информация?

– Точнее, микрофильм, – добавил Порошин, хотя я и без него знала, что именно нужно было этим людям. – Не совсем так. Москвичи подозревали, что Колыванова попытается продать этот микрофильм. Они планировали убрать и ее, и покупателя, а на сотрудников милиции возлагалась элементарная миссия: забрать с места преступления вещи и найти среди них то, что нужно.

– Бред какой, – поморщилась я.

– Согласен, – кивнул Порошин. – Но о дальнейших событиях я не буду тебе рассказывать, ты и так все знаешь.

– Зинка встретилась со мной, стала рыться в своих вещах, чтобы показать мне свой новый паспорт, а они решили, что я и есть покупатель…

– И выпустили в вас пять пуль, – продолжил Порошин.

– И ни одна не достигла цели, – закончила я.

– Они рассчитывали, что все пройдет без сучка и задоринки, и совершили одну грубую ошибку: использовали машину Китороага. Кстати, за рулем он сам и сидел, по крайней мере, со слов Ларионова.

– Но Ларионов тоже получил дырку в живот, это говорит о том, что и у него рыльце в пушку?

– Разумеется, но он все валит на погибшего Китороага.

– Засранец! – не сдержалась я.

– Кто засранец? Это ты обо мне? – улыбнулся Порошин.

– Да ну тебя, – отмахнулась я.