присобачили: Алена шла от входной двери в сторону подсобки. Я решительно постучала по стеклу костяшками пальцев. Она повернулась, посмотрела на дверь и недовольно крикнула:

– Закрыто, приходите завтра!

– Мадам Дьяченко! Мне не надо покупать ваши украшений, мне надо вам беседовать…

Я старалась говорить с акцентом и коверкала слова, все-таки я – иностранка!

Алена удивленно уставилась на меня. Поразмышляла несколько мгновений, потом двинулась обратно ко входу.

– Вы кто? – спросила она через дверь.

– Я – ваша родня. Я приехать из Израиль! Моя фамилия – Дубинина-Короткович.

Алена застыла как изваяние. Это была немая сцена «Не ждали». Некоторое время она смотрела на меня широко открытыми глазами, потом, очевидно, какая-то мысль вывела ее из ступора. Она подошла вплотную к двери и переспросила меня с сомнением в голосе:

– Как, вы говорите, вас зовут?!

– Рашель Дубинина-Короткович. Я жила в доме у господина Дубинина. Мы можем говорить с вами?

Алена нерешительно открыла дверь, все еще не сводя с меня удивленного взгляда. Я вошла в магазин.

– О! У вас такой магазин! Украшения – это очень прибыльно. У вас хороший бизнес, мадам. Куда можно ходить? – спросила я.

– Туда, – Алена показала рукою на дверь подсобки.

Я вошла первой в тесную комнатку. Алена – за мной. Мы сели на стулья возле стола, она все еще не сводила с меня глаз.

– А где ваш супруг, господин Дьяченко?

– Сейчас должен подъехать, жду его с минуты на минуту.

– Мы будем ждать его вместе, – радостно сказала я, – ваш муж будет иметь хороший сюрприз…

– Как вы нас нашли? – спросила Алена.

– О! Юридическая фирма-посредник давать мне ваш адрес. Они мне – давать, я вас – искать…

В это время в дверь постучали. Алена бросилась открывать и вернулась с Анатолием, по пути, очевидно, успев шепнуть ему обо мне словечко. Супруг вошел в комнату с испуганным лицом.

– О! Господин Дьяченко? Здравствуйте! Меня зовут Рашель. Рашель Дубинина-Короткович.

Анатолий опустился на стул, не сводя с меня растерянного взгляда. Мне показалось, что он даже как-то побледнел.

– Что еще за Рашель?! Кто вы? Откуда?

– Я говорить ваша жена, что я приехать из Израиль. Я хорошо знать ваш язык. Эсфира Наумовна учить меня языку. Она говорит: «Рашель, учи язык, это всегда пригодится в жизни!» Очень мудрая женщина! Она умирать – я очень желать… О нет! Жа-леть.

– Простите, я не понял. Вы – кто?

– О! Я плохо говорить? Вы не понимать меня? Я – внучка дяди Мойши. Мы так звать господина Дубинина. Мы все очень любить дедушка, очень был хороший человек! Он удочеривал… как это? Вы понимаете? Моя мама. Я – его внучка.

– Внучка дедушки Дубинина-Коротковича?! Как это может быть?! Это я – его внук! Он – отец моей матери, а вы…

– Да, да! Адвокат говорить мне, что русский закон – другой закон. Ваш закон – удочеривать внучка нельзя. Наш закон – можно. У меня есть документ, что ваш дедушка официално удочеривал моя мама. Этот документ – на языке иврит. Я отдавать его переводить на русский. Завтра после обеда документ будет готов. Я его забирать и вам показать. Я пришла рано… как это? Раньше – знакомиться. Я – ваш родственник… Нет. Род-ствен-ни-ца! О! Вот.

Я обвела обоих супругов счастливыми глазами. Но они явно не разделяли моего восторга по поводу обретения близких родственников. Они были предельно встревожены моим появлением.

– Какая еще родственница?! – вскипел вдруг Анатолий. – Только вас мне не хватало, ко всем остальным напастям!

– Какая напастям? Я ехать из Израиль к моим родным. Я хочу видеть Валентин и Валерий! Дедушка Мойша говорить, что они очень хороший мальчики. Я хочу знакомиться с моими братьями…

– Тамбовские волки тебе братья, – огрызнулся на меня Анатолий.

– Какие волки?! Я не хочу волки, я хочу Валерий и Валентин… Мои русские родня… Мы все…

– Вы зачем приехали? – перебил меня Анатолий. – Так сказать, цель вашего визита?

– О! Я буду делить с вами наследство. Фирма-посредник переправила дедушкино наследство сюда, в Россия. Моя доля ушла сюда. Я бывала в отъезде, не знала, что дедушка умирать. Я приехать – я делить наследство. Моя часть – четвертая… Адвокат говорить мне, что это пять русских миллионов…

– Ага, хрен тебе, а не четверть наследства! Делить она приехала, – зло прошипел Анатолий.

Я растерянно вытаращила на супругов глаза, стараясь сделать наивное лицо.

– Я не понимать! Зачем мне хрен?! Я знать, что такое хрен. Моя мама кушать все с хреном. Это горько, и я так не кушать. Я хочу деньги! А хрен вы оставлять себе…

– Что?! – Анатолий вскочил.

– Тише, дорогой, она – иностранка, она не понимает, что говорит, – прошипела Алена.

– Господин Дьяченко обижаться? – Я удивленно уставилась на Алену. – Почему? Я знать… нет, знавать… нет… О! Я зна-ю, что русские любят хрен и все, что горько и… как это? Горит во рту. Но я…

– Да хватит вам, заладили, ё-моё! Насчет денег давайте поговорим, – он утер пот со лба.

Анатолий нервно зашагал туда-обратно по комнатушке, хотя развернуться здесь ему было негде. Я внимательно смотрела на него. Он вдруг резко повернулся ко мне и спросил, сузив глаза:

– Вы с кем приехали из Израиля?

– Мой адвокат, господин Эзенштейн.

– А где остановились?

– Гостиница «Московская».

– Скажите… как вас там?

– Рашель. Ра-шель!

– Ага, госпожа Рашель… вы своему адвокату сказали, куда идете?

Я постаралась прикинуться абсолютной дурочкой и изобразить полнейшую наивность. Главное, чтобы супруги поверили, что кто-то еще знает, где меня искать в случае чего, и не попытались грохнуть меня прямо у себя в подсобке. С них станется!

– Да, господин Эзенштейн давать мне этот адрес и другие сведения.

– А у него они откуда?

– У него есть здесь, в вашем город… как это? Знакомства. Он мне помогать разыскать вас и оформлять наследство. Вот. – Я снова обвела супругов дружелюбным взглядом.

Анатолий опустился наконец на стул и сильно потер виски ладонями.

– Я сейчас с ума сойду, – тихо и невнятно пробормотал он невыразительным голосом, без каких-либо эмоций.

– Что говорить господин Дьяченко? – спросила я у Алены.

– Ничего, – огрызнулась она, – устал он, работал много…

– А! Работать – это хорошо! – радостно подхватила я.

– Да-а… Тебе-то хорошо, – недобро, с какой-то скрытой угрозой в голосе проговорил Анатолий. Потом он посмотрел на жену. – Ну, и что будем делать? С нашей новой бедой?

Та искоса стрельнула в меня злыми глазами и отвернулась.

– Дома поговорим. Выпроваживай ее, – процедила она сквозь зубы, так, чтобы услышал ее только супруг.

– Что говорить мадам Дьяченко? – спросила я у Анатолия.

– Мадам Дьяченко говорить, что вам надо уходить! – Анатолий резко встал.

– Я буду приходить к вам завтра! Я буду заявлять свои права! Мой адвокат будет хлопать, нет… хло-по- тать, – затараторила я, продвигаясь к выходу, весьма активно подталкиваемая Анатолием.

– Ага, будешь, будешь… Вот завтра и увидимся!