Потренировался на конфетках, а теперь решил отобрать у них наследство деда, а заодно – и жизнь. Одного брата он взрывает, второму, скорее всего, подсовывают липовый диагноз о страшной болезни, зная о проблемах Валерия с психикой – а это узнать не составляет особого труда, так как, предположительно, у супругов есть знакомый медик (кто – это предстоит выяснить). Психически неуравновешенного Валерия даже убивать не пришлось, он сам сделал это за своих убийц.
Итак, мы теперь выясняем, кто именно помог супругам Дьяченко устранить Валерия. А может, скажем, Алена не является соучастницей в этом деле? Вдруг орудует только ее муж, а она тут вообще ни при чем?
Нет, это вряд ли. Она была в комнате в тот момент, когда Валентин якобы зажигал петарду, значит, все видела. А если она знала, кто именно зажег петарду, и дала такие же показания, как и ее муж, значит, они заодно. И еще было бы очень хорошо познакомиться с первой женой этого Аникеева-Дьяченко. Кто она, почему они расстались? Думаю, она может добавить нам новые сведения. Завтра я позвоню Сергею Дмитриевичу и попрошу его узнать что-нибудь об этой женщине.
С утра пораньше я приехала к магазину и стала ждать Алину. Вот она показалась из-за угла, подошла к моей машине, и я отдала ей упаковку эпипанола.
– Не забудь растолочь, – напомнила я, – всыпешь в виде порошка, так он быстрее растворится.
– Да не забуду! А ты с Птицыным говорила насчет меня?
– Когда? Мы же с тобой поздно вечером созванивались.
– Ну, так не забудь с ним поговорить!
– Да я только об этом и помню!
Нечаева пошла к магазину, а я отъехала от него подальше, нечего мне здесь лишний раз светиться. Вскоре я увидела, как к крыльцу подбежала Алена в элегантном манто и шапочке. Теперь только остается ждать, когда Алина подсыпет ей эпипанол в чай, и проследить, куда понесется наша больная. А что она понесется именно к своему знакомому врачу – это можно и к гадалке не ходить. Люди, имеющие знакомых медиков, в случае внезапного заболевания, как правило, обращаются именно к ним, я давно это заметила. А пока, чтобы время зря не терять, позвоню-ка я дяде Сереже. Я набрала его номер.
– Дядя Сережа, здравствуйте! Это Полина.
– Здравствуй, Полиночка. Что у тебя случилось?
– У меня к вам просьба: мне нужны сведения о первой жене нашего взрывателя.
– Дьяченко Анатолия?
– Да. Кто она, где живет, ну, и все остальное, по возможности.
– Хорошо, я попробую узнать. И тогда сам тебе позвоню, договорились?
– Договорились. До свидания, дядя Сережа.
Ну, вот сейчас у нас нарисуется еще один фигурант в этом деле. Конечно, может, он ничего нового нам и не даст… А может, и даст, кто знает! У бывших жен есть одна особенность: они знают о своих мужьях много интересного. Я где-то читала, что во время развода люди показывают истинное свое лицо, которое в обычных условиях может долгое время скрываться под маской. Не успела я как следует обдумать вопрос о первой жене Дьяченко, как зазвонил телефон. Высветился номер Надежды.
– Да, я слушаю.
– Полина? Здравствуй, это Надежда. Как у нас дела?
– Пока что я только наблюдаю и выясняю.
– И долго ты еще собираешься наблюдать и выяснять?
– Не знаю, как получится. Разве что-то случилось?
– Как – что случилось?! Время идет, а этот гад все еще жив и здоров!..
– Надежда, подожди, во-первых, прошло только шесть дней…
– Ничего себе – «только шесть»!
– Стоп! Давай поговорим об этом в другом месте и не по телефону, хорошо?
– А где ты сейчас? У тебя домашний не отвечает.
– Я около магазина «Каменный цветок», веду за ним наблюдение.
– За магазином?! А зачем за ним наблюдать? Надо не за магазином наблюдать, а действовать! Давно бы уж подложила под него что-нибудь и взорвала его, к черту!
– Надежда, во-первых, успокойся. Я не обещала тебе взрывать здания в нашем городе! Или ты чего-то не поняла. Во-вторых, подъезжай сюда. Я стою метрах в тридцати от магазина, ближе к улице Вожатых.
Некоторое время в трубке была тишина. Наконец Надежда сказала сухо:
– Сейчас подъеду.
Я убрала телефон и включила прослушку. Но из нее, как обычно, не донеслось ни звука. Скорее всего, продавцы находились в торговом зале. Ничего, мне торопиться некуда, я готова была ждать сколько угодно. На заднем сиденье моей машины лежал пакет. В нем лежали парик, косметичка и яркий шарфик с люрексом, такой блестящий, что невольно притягивал к себе взгляд. Это было отвлекающим маневром. Если появиться в таком шарфике на людях, все будут глазеть на него, а не на его хозяйку.
Примерно через час в прослушке появились какие-то звуки. Звякнула чайная ложка, зашумел закипающий чайник. Я поняла, что кто-то из продавщиц пришел в подсобку попить чайку. Очень надеюсь, что это Алена!
Тут я увидела, как к машине подходит Надежда. Она открыла дверку и села на пассажирское сиденье. Я приложила палец к губам, мол, веди себя тихо, не мешай слушать. Из устройства продолжали доноситься звуки, по которым мы смело могли сказать, что кто-то пьет чай. Ложка гремела о чашку, да так громко! Надежда подняла на меня удивленные глаза.
– Хозяйка пьет чай, – пояснила я шепотом, – а слышно так потому, что «жучок» торчит прямо под крышкой стола, за которым она сидит.
Мы слушали еще некоторое время, пока не наступила полная тишина. Значит, человек ушел из подсобки.
– И это все, чем ты занимаешься? – Надежда смотрела на меня даже не с удивлением, а с каким-то возмущением.
– Ты можешь предложить что-то другое?
– А почему ты их вообще слушаешь, зачем? Тоже мне, радиоконцерт по заявкам! Можно было просто подложить под крыльцо тротил или еще что-нибудь взрывчатое и поднять этот чертов магазин к такой-то матери на воздух!
Я посмотрела на девушку внимательно. Нет, я ее прекрасно понимала. У нее горе. Я сама прошла через это и жажду мести с ее стороны вполне могу оправдать. Мало того, я считаю, что зло должно быть наказано обязательно, что безнаказанность будет порождать все новые преступления. И если наша доблестная милиция не взяла на себя труд наказать преступников, тогда это должны сделать другие. Но не прощать и не оставлять все на усмотрение Провидения, ведь правосудие само по себе может и не свершиться.
Но то, что предлагала Надежда, – это не выход. Взорвать магазин! По сути, целое здание. Пусть небольшое, двухэтажное, но все-таки здание.
– Взорвать, говоришь? – Я кивнула на дом, в котором располагался магазин. – А это ничего, что на втором этаже – квартиры, что там люди живут? Может, там тоже есть маленькие дети, как твой сынишка. И это ничего, если они погибнут? И главное, за что? Ты будешь себя при этом нормально чувствовать?
Надежда молчала.
– А тротил у тебя есть? – спросила я. – Как ты собираешься взрывать магазин?
– Его можно достать.
– Да? Интересно, как? Дать объявление в газету: «Куплю тротиловую шашку или полкило динамита по сходной цене. Телефончик такой-то»? А еще приписать: если, мол, вам надо взорвать ваших соседей или родственников – обращайтесь, не пожалеете!
– Я вчера была у Натальи Георгиевны, моей свекрови. Она плачет, говорит, Наденька, я жить не хочу… Ты представляешь, она похоронила всех своих детей! На людях она еще как-то держится, а когда остается одна… Соседка говорит, что день и ночь слышит за стеной ее рыдания.
– Надежда, я все понимаю, поверь. Но ускорить процесс я не могу. Помнишь, когда ты обратилась ко мне, что ты сказала? «Пожалуйста, Полина, проверяй побыстрее! Этих уродов надо поскорее наказать! Я
