перед посторонними людьми! Но ему претила любая нечистота, и он решил не спешить и не принимать в расчет внешние обстоятельства. Облачившись в свой шикарный халат, он проследовал в ванную. Тщательно мылся и брился. Потом вернулся в комнату. Но халата его никто не увидел: в коридоре вообще было темно. Он накрыл кровать, спрятал все лишние вещи и уселся ждать визитершу.
Видимо, на кухне терпение иссякло, и Марипална снова постучала в дверь.
– Войдите! – сказал Стив и встал ей навстречу. Марипална открыла дверь, отступила назад, а в проеме двери возникла… бедная Лиза. Стив пошатнулся, но устоял.
– Здравствуйте! – сказала Лиза.
– Здравствуйте! – машинально ответил Стив, не отрывая от нее глаз.
– Я могу войти?
– Да!
Как она изменилась со вчерашнего дня! Куда-то делась вся ее серость и мышиность. Глаза сверкали, щеки алели. Она была восхитительна.
– Оставьте нас, Мария Павловна! – не отрывая глаз от Лизы, распорядился Стив.
Марипална в недоумении закрыла дверь. Стив подошел к двери и резко открыл ее, но Марипалны за ней не было. Он чуть смутился. Но тут же забыл об этом своем промахе. Взял Лизу за руку и повел в другой конец комнаты.
– Стив, – начала Лиза, когда они подошли к окну, – я пришла сказать, что встреча с вами перевернула всю мою жизнь…
Лиза привезла вчера домой Николу, с помощью этих неизвестных людей, ворвавшихся в Людину квартиру – она их сначала и в дом-то пускать не хотела, боялась, – уложила Николу в постель. Оказалось, что без них бы она не справилась. Люди эти сделали ему укол, причем даже не спросили у нее согласия, но она не стала возражать. И Никола тут же успокоился и уснул.
Лиза смотрела на еще недавно страстно обожаемого мужа и не находила в себе прежнего отношения к нему. Он и раньше бывал и пьяным, и не в себе, но тогда она только жалела его. А теперь, когда она слышала его громовый храп и видела мокрые, чмокающие во сне губы, ничего, кроме отвращения, не поднималось в ее душе. А если вспомнить, как жалок он был там, в прихожей Людиной квартиры, то терпеть этого дурня рядом с собой не было никакой мочи. Лиза привыкла соответствовать обстоятельствам, во всем подчиняться им. От нее ничего другого никогда и не требовалось. И вот теперь обстоятельства складывались так, что она, по обыкновению подчинясь им, должна была действовать сама.
Она ничего не обдумывала и не рассчитывала. Просто оделась и пошла. Какое-то внутреннее, почти инстинктивное убеждение вело ее. Одна-единственная мысль жила всю дорогу в ее голове. «Какой все-таки прекрасный человек этот Стив!» – повторяла она всю дорогу.
«Какая прекрасная девушка!» – подумал Стив и тут же сказал:
– Проходите, раздевайтесь…
И она стала снимать пальто. Стив отнес его к двери и повесил на вешалку рядом со своим. Потом он вернулся и стал расстегивать ее кофточку, не отрывая взгляда от ее сверкающих глаз.
– Я никогда в жизни не встречал такой красавицы…
– Это очень хорошо, что вы мне об этом сказали, – похвалила его Лиза и расстегнула молнию на его трикотажном костюме. – Какой у вас мягкий трикотаж на куртке, наверное, импортный?
– Нет, я покупал его в Штатах! – ответил Стив, приступая к молнии на юбке.
– Ах да, вы же из Америки! – вспомнила Лиза и попыталась расстегнуть пряжку на ремне его джинсов.
Стив уже справился с ее юбкой и с ее свитером.
– У вас может не получиться… – сказал он мягко и ловким движением помог ей расстегнуть пряжку своего ремня.
Потом они плавно осели на коврик между кроватью Людиной мамы и окном. Реальность растаяла. Стив совершенно забыл о Люде, которую приехал спасать с целым чемоданом подарков, о Наде, которая не хотела его знать, а Лиза – о своем Николе.
Что сегодня творилось в их квартире? Куда опять девалась Милочка? Зачем эта женщина пришла в ее отсутствие к Стиву? Она – жена Николы. И что она так долго делает там, в Милочкиной комнате, наедине с ее женихом. Нетерпеливое любопытство разбирало Марипалну. И она наконец не выдержала и постучала в Людину дверь. Ответа не последовало. Она осторожно нажала на ручку, но дверь не поддалась. Марипална постучала сильнее, навалилась на дверь всем телом, но никакой реакции на ее действия не последовало.
Тогда Марипална придумала, что Стиву может грозить опасность. Борясь со своей интеллигентностью, поозиравшись на закрытые двери в коридоре, она приникла к замочной скважине… В комнате было пусто. Хотя угол обзора из-за очень маленького отверстия замочной скважины и был ограничен, она поклялась бы, что в комнате никого не было. Она снова обернулась на пустой коридор и приникла к замочной скважине ухом. Конечно, острота слуха в последнее время уже стала подводить ее, но она услышала! В комнате раздавались какие-то шорохи, потом уловила прерывистое дыхание… и, наконец, шепот… Но что произносили этим шепотом и чей был этот шепот, она разобрать не могла. Что же делать! Марипална не могла решить, что предпринять!
Вводить в курс сугубо женских, как ей казалось, Милочкиных дел Константина ей очень не хотелось, но она убедила себя, что ситуация принимает опасный для всего дома оборот. И она пошла к мужу.
Дядя Костя, лежа на диване, смотрел по телевизору хоккей с Олимпийских игр. Наши проигрывали. Дядя Костя держал под языком валидолину. Эти американцы ополчились против наших. Вчера они дисквалифицировали наших лыжниц. Какие свиньи, придрались к обычным женским дням (в результате постоянного просмотра рекламы дядя Костя уяснил, что женщины – существа особые, у них есть критические дни, в которые им требуется особая защита, а американцы, невежи, ничего этого признавать не хотели и воспользовались уязвимостью наших советских женщин). Сегодня же их судья, пользуясь служебным положением, изо всех сил старался, чтобы наши проиграли.
– Константин, у нас могут быть большие неприятности! – трагическим голосом начала Марипална, садясь на край дивана и загораживая тем самым экран.
– Что? – взглянул на нее дядя Костя, не видевший происходящего на поле.
– Ты должен вмешаться!
– Во что?
– У нашего американца в гостях вчерашняя жена Николы.
– У нашего американца? – перебил ее дядя Костя, еще не отошедший от хоккея и ухвативший сознанием только ненавистное слово «американец».
– Ну что же ты ничего не понимаешь?.. – раздражалась Марипална.
Дядя Костя боялся раздражительности жены и изо всех сил стал сосредоточиваться на том, что говорила она, не упуская того, что происходило в телевизоре.
– Константин! К Милочкиному жениху пришла женщина, они там заперлись и не отвечают на стук! – наконец сформулировала Марипална торжественным голосом.
Дядя Костя все понял, но не понимал Марипалниной тревоги.
– И что надо сделать?
– Они там уже скоро целый час!
– Ну и что?
– А Милочки-то нет…
– А где же она?
– Не знаю!
– Ну и что?
– А вдруг что!
– Что – что?
– Ты бы сходил посмотрел… Американец все-таки…
В телевизоре был взрыв крика на трибунах, но дядя Костя уже переключил свою ненависть к американской сборной по хоккею на конкретного представителя американской нации. Дядя Костя надел рубашку, босые ноги облачил в шерстяные носки, вытащил из-под дивана шлепанец, забившийся далеко к
