Очнулась я оттого, что, вывалившись из машины наружу, больно стукнулась головой о какую-то корягу. Мотор работал, и, насколько я могла понять, моя «девятка» остановилась по доброй воле, а не от соприкосновения со стволом дерева. Должно быть, теряя сознание, я инстинктивно успела нажать на тормоз. Да что же это со мной, господи?.. Где Гошка?!

— Гоша, Гоша! — позвала я.

Но ответом мне была только музыка, звучащая в моей собственной голове: пьяная «джаз-банда» репетировала что-то бодро-авангардное. В глазах не то что двоилось, а «шестерилось». Деревья кружились вокруг в нескончаемом хороводе, мешая сосредоточиться. Где полянка, на которой мы пировали? Где дорога?.. «Спать! Спать…» — стучало в висках.

Уцепившись за дверцу машины, я попыталась встать, но снова рухнула на колени. Совсем близко от себя увидела русую вихрастую голову племянника, уткнувшуюся лбом в шоферское сиденье. Он не шевелился.

— Гошка…

С трудом дотянувшись, заглянула ему в лицо. Прямо посередке лоб пересекала свежая царапина, но больше никаких повреждений я не заметила. Однако выглядел коллега ничуть не лучше мертвого.

— Ч-черт… Врешь, не выйдет! — с неожиданной злобой сказала я невидимому и неизвестному врагу.

Раскисшие извилины мозга отказывались служить — точно так же, как глаза, руки и ноги. Но память еще теплилась, и инстинкт самосохранения шевелился. Я сообразила, что если стану вытаскивать Гошку из машины — потеряю последние силы, а ему все равно не помогу. Единственное наше спасение — добраться до дороги. И это должна сделать я.

Оставив безжизненную голову племянника, я нащупала на переднем сиденье холодную бутылку. Схватила ее и, непослушной рукой отвинтив пробку, припала к горлышку сухими губами. Пила до тех пор, пока вода заполнила желудок, пищевод, забулькала в горле… И наконец с шумом извергнулась из меня вон.

После того как меня вырвало, стало чуть полегче. Держаться на ногах я по-прежнему не могла, но с глаз спала мутная пелена. Теперь я соображала, в какую сторону двигаться.

После я узнала, что мою машину отделяло от дороги не более двадцати метров. Но это была самая длинная в моей жизни дистанция. Стиснув зубы, я перестала обращать внимание на саднящую боль в содранных коленках и ладонях. Только доползти! Не сбиться с пути. Не потерять сознание…

Помню, как, раздвинув какие-то кусты, я ощутила локтями шершавый горячий асфальт. И почти одновременно услышала визг тормозов и отборный мат. Но в тот момент он доставил мне такое наслаждение, какое испытывает меломан, слушая изысканное бельканто. Добралась!

Еще помню, как надо мной склонилось чье-то загорелое лицо (вернее, пятно, которое — я знала — является человеческим лицом), как этот «кто-то» тряс меня за плечи, а потом втаскивал в какую-то машину. Все это время я, не переставая, кричала, что я не одна и что там, в лесу, находится главный пострадавший. Наверное, я так достала этим своего спасителя, что он не выдержал и бесцеремонно приказал мне заткнуться. Но заткнулась я только тогда, когда ко мне на заднее сиденье швырнули безжизненное тело моего племянника. Тогда я обхватила его руками, поняла, что он не умер, и затихла.

Я больше не проваливалась во тьму, но силы меня оставили и остальных деталей не припоминаю. До тех самых пор, когда медики, выворачивавшие меня наизнанку, сказали: «Можете идти», — и я на ватных ногах вышла в коридор Сольской райбольницы.

Тут на меня с рыданиями навалилась Люся, и плечо сейчас же промокло от ее слез. Мой клиент Ветров, обнимавший бледную заплаканную дочь, деликатно держался на заднем плане.

— Ой, Танечка, Да что же это, господи! Как же это…

— Успокойся, Люся, все уже позади. Где Гоша, как он?

— Здесь, в соседней палате. К нему пока нельзя. Но доктор сказал, опасности уже нет: вовремя хватились. Танюша, да чем же вы отравились? Ума не приложу! От врачей толку не добьешься… — Люся снова заплакала.

— Газировкой, наверное. Ну, не плачь, пожалуйста! Потом поговорим, хорошо? Сейчас сил нет, Люсек.

— Людмила Сергеевна, не надо, пойдемте…

Ангелина отделилась от отца, взяла будущую свекровь под руку и увела ее в сторонку. А ко мне подступил Виктор Петрович.

— Таня, на два слова… — Он говорил полушепотом. — Я беседовал с главврачом. Он мне объяснил, что дело серьезное. Слава богу, наркотик был дегидрированный — так, кажется… То есть вам теперь просто надо побольше пить, чтобы окончательно вывести отраву из организма. Но дело не в этом. В таких случаях надо ставить в известность компетентные органы, вы это знаете. Должно быть проведено официальное расследование.

— Этого я и боялась! — проговорила я упавшим голосом.

— Теперь не бойтесь. Я объяснил ему ситуацию. Сказал, что вы — детектив и выполняете для меня кое-какую работу. И что вмешательство милиции для нас сейчас крайне нежелательно. Главное — вы остались живы! Здешний главврач — мой старый приятель, и… В общем, он согласился закрыть глаза на этот случай. Огласки не будет.

— Слава богу! — У меня отлегло от сердца. — Вы очень предусмотрительны, Виктор Петрович.

— Я военный человек, Таня. — Генерал улыбнулся одними губами. — А это не только дисциплина, но и умение использовать для достижения стратегической цели различные тактики. Сейчас мы с вами союзники и действуем в одном направлении. И поэтому мне вы должны сказать правду, детектив! Я понимаю, что версия с газировкой — это для вашей тети, ее пугать совсем ни к чему. Но я обязан знать. Так откуда взялась эта дрянь?

Я была готова к этому вопросу и постаралась, чтобы ответ прозвучал как можно искреннее.

— Понимаете, Виктор Петрович… Дело в том, что это исключительно моя вина. У себя в машине я хранила некоторые образцы наркотических веществ. Это связано с моей профессиональной деятельностью, ведь в практике случаются довольно щекотливые ситуации… Разумеется, черту закона я не переступаю, но балансировать на грани приходится часто… Вы понимаете меня?

Стальные глаза Ветрова чуть расширились. Вероятно, в душе он был слегка шокирован моими профессиональными методами, но самообладание сохранил. А главное — кажется, он мне верил.

— Ну вот. Теперь вы понимаете, почему я так перепугалась, что дело получит огласку. Если б вмешалась милиция, не сносить бы мне головы. Должно быть, из-за моей неосторожности наркотик каким-то образом попал в пищу. Там рядом лежали бутерброды… Точнее я смогу сказать после осмотра своей машины. Ой, она, наверное, осталась там, в лесу?

— Не волнуйтесь, с вашей машиной все в порядке. Она здесь. Кстати, познакомьтесь со своим спасителем… Володя!

К нам приблизился коренастый паренек в джинсах и выцветшей майке, до сих пор скромно сидевший поодаль на больничной кушетке.

— Рекомендую: Володя Новиков, одноклассник Саши. Тот самый таксист, который доставил тогда к вам Марину Алексеевну. И вот сегодня именно его бог назначил вашим добрым ангелом!

Я готова была расцеловать Володю — хотя не так давно, помнится, при встрече собиралась намять ему бока… Но вовремя остановилась: пожалуй, парень провалился бы сквозь землю. Он и без того был смущен и не знал, куда девать свои здоровые красные руки.

— Здравствуйте, вы меня… того… ну, одним словом, извините за «фольклор» — там, на дороге. Это я с перепугу. Вы так неожиданно вывалились из кустов прямо мне под капот… Еле успел вывернуть руль и давануть на тормоз!

— Брось, Володя. Знал бы ты, как я обрадовалась живому человеческому голосу… Спасибо, что не переехал меня. Правда, тогда не было бы необходимости в промывании желудка!

Мы оба засмеялись.

А дело было так. Володя Новиков отвез клиентов в пригородный совхоз и возвращался порожняком в Сольск. Тут ему и «подвезло» с бесплатными пассажирами. Когда на дорогу перед носом его «Волги» вылезла еле живая бледно-зеленая инфузория, растрепанная и ободранная, как гулящая кошка (я отдаю