– Не ной, – посоветовала я ему и бросилась к забору.

Мы удачно добрались до него, причем одновременно, но когда так же одновременно стали перелезать через него, забор рухнул под нашей общей тяжестью.

Шум привлек внимание.

Послышался топот множества ног. Я кинулась влево. Куда делся Костик, даже не заметила. В таких ситуациях по сторонам не оглядываешься.

Как оказалось, через несколько метров я попала в чужой двор, промчалась через него и, свернув туда, куда земля уходила чуть с понижением, снова наткнулась на забор. Эту загородку валить не пришлось, через нее я перешагнула. И попала в заросли камыша.

Сзади слышались крики, но они были скорее следствием общего возбуждения, а не целенаправленными.

Прорвавшись наконец через пыльный камыш, я вышла к насыпи, по верху которой пролегала дорога. Надо было отдышаться. Я привалилась к насыпи спиной.

Постучав по карманам, обнаружила, что умудрилась ничего не потерять – ни сигареты, ни документы. Пистолет я вообще не выпускала из рук и сейчас аккуратно положила его рядом с собой. В отличие от того же Костика, если бы пришлось отвечать на вопросы милиции, мне нельзя было бы сказать, что я «макаров» на улице нашла или впервые в жизни вижу. Он был моим, и об этом имелись соответствующие записи там, где им положено быть. Я вынула из измятой пачки сигарету, прислушалась, не решаясь закурить. И правильно. С дороги послышались какие-то звуки.

Бросив сигарету, я схватила пистолет и начала осторожно карабкаться вверх. А когда выглянула из высокой травы на обочине, увидела «Волгу» с открытыми дверями, стоящую чуть в отдалении. Рядом с ней стоял человек и разговаривал по сотовому телефону. Сердечко мое подпрыгнуло: это был тот самый парень, поговорить по душам с которым мне никак не удавалось все последнее время. Сейчас, судя по всему, он был один.

Ситуация складывалась удачно, как в кино. Даже не успев до конца обдумать свои действия, я спустилась немного вниз, прокралась ближе к машине, стараясь не шелохнуть ни одной травинки, выбралась на дорогу и залезла в салон «Волги», скрючившись на полу перед задним сиденьем.

Как бы дела ни повернулись дальше, я собралась как минимум покататься на машине. А там видно будет.

Прошло немного времени, послышались быстрые шаги, машина качнулась. Кто-то сел на место водителя. Я уже приготовилась выскочить, как чертик из табакерки, но тут внезапно услышала, как к машине подходит еще один человек.

– Новостей нет, – произнес водитель, – омоновцы там разобрались полностью, всех построили, сейчас будут грузить, транспорт подан.

Второй не ответил ничего, только вздохнул и, кряхтя, уселся на правое сиденье.

Заурчал мотор.

Я подумала, что это жутко неприлично, когда здоровые мужчины сидят удобно, а хрупкая девушка сжимается в комочек на нечистом полу. Почему, глубоко вздохнув, разогнулась, села на заднее сиденье и, подняв пистолет, тихо, но твердо произнесла:

– Не шевелиться, козлы!

Знакомый мне брюнет замер, положив руки на руль, а его товарищ медленно обернулся.

У меня брови полезли на лоб, и ствол пистолета немного дрогнул. Рядом с брюнетом сидел мой однокорытник по юрфаку, а сейчас майор милиции и большой мой друг Володька Степанов!

– Танька?! – выдохнул он.

– Я-то Танька, а ты кто? – воскликнула я. – Ты хоть знаешь, с кем сидишь?

Володька перевел взгляд на своего соседа, тот пожал плечами, но позволить себе большее шевеление после приказа не рискнул: мы с ним уже имели краткую беседу в недалеком прошлом, и он оказался понятливым мальчиком.

– Конечно, знаю. Это Коля Федоров из волгополоцкого РУБОПа. Вы не знакомы? – ответил Володька, косясь на мой пистолет.

А потом, видя мою заторможенность, медленно протянул правую руку и залез в нагрудный карман рубашки мерзавца-каратиста. Извлеченное оттуда удостоверение раскрыл и протянул мне. Прочитав то, что было написано в удостоверении, я откинулась на сиденье и положила пистолет на колени.

– Объясняй, Володька. Только подробно, – потребовала я.

– А шевелиться уже можно или пока не стоит? – Володька улыбнулся и расслабился. – Ну и задала ты нам всем работы, мать. Я даже не знаю, как с коллегами буду рассчитываться за их долготерпение... – укоризненно заговорил он.

– Что ты тут делаешь? – перебив его, прямо спросила я. – И без вступлений, пожалуйста.

– Как скажешь, Танька, – ответил Володька, – как скажешь. Когда ты мне позвонила и спросила про выстрелы у тебя во дворе, а потом исчезла без предупреждений, я почему-то сразу подумал, что ты уехала в Волгополоцк. Иначе не объяснишь появление Петрова в Тарасове: его взяли рядом с твоим домом, значит, скорее всего он приехал к тебе и озадачил тебя на расследование. Видишь, я оказался прав.

– А почему у меня украли документы? – спросила я.

– Мы не хотели их... забирать, – осторожно начал пояснять мой бывший противник по имени Коля. – Нас запросили, и, получив сообщение из «Астории», мы решили проверить, та это Иванова или нет. Вас не было в номере, мы предупредили администратора, я даже подстраховался и выставил напарника на лестнице. Но вы сумели его обойти... Ну а дальше получилось все импровизационно. Когда поднялся шум, сотрудники гостиницы, зная, что мы из милиции, конечно же, бросились нам на помощь, а я не успел даже толком посмотреть, что у вас там было в папках. Пришлось забирать все... Извините.

– Воровство, превышение служебного положения, нападение на женщину с целью насилия... – злопамятно заперечисляла я.

– Не было насилия! – вскричал Коля. – Я даже не пытался!

– Меня, извините за выражение, побили. То есть ударили, – напомнила я ему. – А в кодексе в данной части применено именно слово «насилие», без прилагательного «половое». Так что замолчите и не мешайте мне возмущаться!

Коля послушно замолк, а Володька продолжил:

– Когда ты устроила эти догонялки на вокзале, Коля как раз встречал меня, я приезжал тарасовским поездом...

– Пошли поговорим на свежем воздухе, – прервала я Володьку и вышла из машины. Он тут же выскочил за мной следом.

Мы отошли немного от «Волги», и я прямо спросила у Володьки про перспективы Петрова.

– Ты же видишь, как все дело развернулось, – сказала я. – Нашелся еще один мотив, и гораздо крупнее, чем простое желание избавиться от жены.

– Для него это не меняет картины, сама понимаешь, – ответил Володька. – Этот мотив очень хорошо заменяет старый. Хоть и негоже так говорить, но из дела вычеркнута свидетельница. Однако остается пистолет, отсутствие алиби... Надо признать, Танька: или Нину убил сам Петров, или преступник не найден. И кстати, где деньги, из-за которых все это замутилось? Ты их нашла?

– Нет, – с неохотой призналась я.

Я понимала, что Володька был прав, и мне это не нравилось. Не нравилось не то, что он прав, а я нет, а то, что преступник действительно не найден и все возможные концы опущены в такую мутную воду, что, пожалуй, в ней не скоро что-нибудь найдешь.

Я машинально шла дальше по дороге, почти не слушая того, что мне пытался объяснить Володька. Думала о деле Петрова и пыталась свести все версии воедино. Володька догнал меня и остановил, положив руку на плечо.

– У кого деньги, тот и убил Нину, если хочешь знать мое мнение, – сказал он.

– Не факт, – вздохнула я. – История с деньгами вообще очень темная. Ни Борис Сергеевич, ни Борман не знают, где они. Следовательно, вмешалась третья сила. Твой Коля-каратист так хорошо подходил на эту роль. Я уже привыкла к нему как к преступнику.

Начало светать, и, повернув голову в сторону деревни, я увидела, как там формируется колонна и