— Ну-с, — промурлыкала я, вытягивая губы трубочкой, — чего же вы не стреляете-с?

В ответ на такую неадекватную реакцию парни широко распахнули глаза, Петрович же еще больше сощурился. Я вдруг представила, как из тоненьких щелок его глаз черной кровью хлещет ненависть. Он все медлил — на курок не нажимал.

Я сжала и разжала кулаки — вроде кровообращение в моих руках пришло в норму. Я подарила Петровичу одну из своих самых очаровательных улыбок и неожиданно пнула его ногой в мужское болезненное место.

Тупой звук удара совпал с щелчком револьвера. Петрович успел нажать на курок лишь один раз. Он согнулся пополам и повалился на пол. Застонав, перевернулся на спину, наставил на меня прыгающее дуло и принялся лихорадочно нажимать на курок.

Щелк!

Щелк!

Бессильный хоть что-то сделать, он завыл от боли и ненависти. Бритоголовые его амбалы растерянно переводили глаза с него на меня. Они все еще торчали по пояс в погребе.

Я метнулась в угол, подняла свой пистолет и вылетела в дверь.

И тут же остановилась — к дому Петровича подъезжал черный «Опель». Черт его знает что происходит! Василий там, возле тачки, наверное, с ума сошел от беспокойства. Слава богу, что «Опель» подъехал с другой стороны — Василия не встретил. Точно, Васька сейчас может прибежать сюда, мне на выручку. Особенно после того, что ему вытащенные из погреба ребята рассказали.

Не зная, что делать дальше, я застряла в сенях. Позади меня зашумели амбалы. Дико заорал Петрович. Должно быть, в «Опеле» этот крик услышали, потому что через пару секунд во дворе раздался дробный топот — бежали несколько человек. Сюда, кстати, бежали.

Только в этот миг я в полной мере ощутила, что это такое — находиться между двух огней. Довольно остренькое ощущеньице, надо сказать.

Не теряя времени, я прямо с порога «избушки» прыгнула через невысокие перила крыльца. Перед моими глазами мелькнули обалдевшие рожи подъехавших бандитов. Я грохнулась на землю, перекатившись, вскочила и, пригнувшись, бросилась к задней калитке.

Вслед мне бабахнуло несколько выстрелов. Когда я была уже за задним забором, я обернулась и выпустила всю обойму по «Опелю», успевшему уже заехать во двор. Старалась попасть по колесам, чтобы они не смогли нас преследовать.

Кажется, несколько моих пуль угодили в цель.

Я отбросила ненужный уже ствол, чтобы он не мешал мне бежать, и со всех ног кинулась к перекрестку. Какая-то пуля-дура тонко свистнула где-то совсем рядом с моей головой.

«Ни хрена себе», — подумала я, убыстряя свои движения до нормативов, какие и не снились олимпийским чемпионам.

Вот уже и перекресток. Василий, скачущий от волнения возле машины, красной «девятки», завидя меня, мчащуюся к ним во весь опор, дает знак шоферу. Тот заводит мотор. Я падаю на заднее сиденье, рядом с Виталиком и Крысаном. Я задыхаюсь. Я не могу отдышаться то ли от быстрого бега, то ли от радости — у нас же все получилось!

Набирая скорость, мы выскочили на магистраль, ведущую к центру Тарасова. Прочь из Елашки.

Не дай бог, чтоб моя чертова работа занесла меня сюда еще раз!

Машина мчалась по дороге. Водитель, молодой парнишка с жидкими усиками, должно быть, тысячу раз уже пожалел, что с нами связался. Бледный, с выпученными от страха глазами, он гнал свою тачку с невероятной скоростью. Губы его постоянно шевелились. Как червяки. Во дает!

Хотя и его можно понять — сначала эти живые мощи, Виталик и Крысан, потом я, явившаяся под канонаду выстрелов. Да еще Васька с его колоритной внешностью и не менее колоритной манерой поведения.

Василий сидел на переднем сиденье рядом с нашим полубезумным шофером и непрерывно издавал оглушительные вопли восторга. Ребята на заднем сиденье растерянно улыбались. Мне кажется, они до сих пор не могли поверить в то, что весь кошмар, через который им пришлось пройти, кончился.

По-моему, здраво мыслить сейчас, кроме меня, никто был не в состоянии.

— Возле больницы остановите, — попросила я.

«Девятка», завизжав тормозами, повернула, и через несколько минут мы уже въезжали в ворота областной больницы.

Вася с моей помощью вытащил Крысана из машины. Мы под руки повели изможденного «че- катилловца» к зданию. Виталик шел своим ходом, пошатываясь и с истинно ангельской улыбкой озирая окрестности. Видно, его все время держали в подвалах да погребах — человек солнышку не нарадуется!

Как только мы покинули машину, водитель сразу дал по газам. Только мы его и видели.

— Сколько ты денег-то ему заплатил? — поинтересовалась я у Василия.

Васька остановился, открыл рот и с размаху хлопнул себя по голове. Видимо, таким изощренным самобичеванием он выразил крайнюю досаду.

— Я ж бабки-то ему забыл отдать! — проговорил он. — Хотя вообще-то он рад до смерти, что ноги унес. Ты не поверишь, Тань, когда ребята пришли, он разнервничался до ужаса, а когда выстрелы услышал, сразу заплакал. «Отпусти», — просит меня. А как я его отпущу? Ты черт знает где, да еще и Петрович на хвосте висит.

— Ну и ладно. — Мне было абсолютно все равно, получил ли водитель денежную компенсацию за свои переживания или нет.

Мы оставили ребят у приемного врача, вышли на больничное крылечко и закурили. Расслабились в тени.

Сейчас вот докурю, пойду позвоню Светлане Александровне, пусть приедет сыночка заберет. Кстати, нужно будет дать ей бесплатный совет — уехать с семьей на курорт какой-нибудь, пока этот шухер в городе не уляжется.

— Ребятам нужно позвонить, — счастливо проговорил Василий, — пусть приедут сюда. Они же думали, что Крысана на самом деле завалили. Да все так думали. Даже ты, Таня! А что, скажешь, не так?

— Так, — не стала возражать я.

На меня вдруг напала страшная усталость. Ох, отдохнуть хочется. Вот залягу сегодня вечером на диван в своей родной конспиративной квартире! Только сначала заплатить за эту квартиру надо.

Мы, докурив, оккупировали на добрых полчаса телефон в кабинете врача, пока тот осматривал наших ребят. Минут через двадцать примчалась заплаканная Светлана Александровна, схватила в охапку своего многострадального сына. Прорыдав с ним минут десять, повисла на мне.

Каких только благодарностей я не наслушалась! А обещаний каких! Вплоть до предложений ехать с ними вместе в Сочи. По-моему, она была немного не в себе от радости — сквозь слезы упрашивала меня выходить замуж за Виталика. Я, чуть-чуть оторопев, попросила разрешения подумать.

Надо сказать, что подобная форма благодарности за всю мою практику встречалась не раз. Сколько из моих клиентов предлагали мне руку, сердце и другие немаловажные части своего тела!

Главное, чтобы мои заказчики не забывали об условленной оплате. Но в случае со Светланой Александровной мне грех жаловаться — она привезла сумму, почти в полтора раза превышавшую мой обычный гонорар. Да еще добавила, что это все, что она смогла найти дома без мужа.

Сомневаюсь, чтобы выкуп за сына обошелся ей много дороже. Другое дело, что в подобных случаях заложников не всегда возвращают в целости и сохранности. Но это уже частности.

Вслед за Ножкиной прибыли Ирокез, Бандит и целая толпа волосатиков. В приемном покое поднялся невообразимый гвалт. Кто-то уже предложил сбегать за водкой.