Заметив мой недовольный взгляд, Вася сел на кровати:

— Ой, извини, что я в постели курю…

Прямо по анекдоту.

Я рассмеялась и потушила свет.

— Знаешь, что француженки считают наибольшим наслаждением? — спросил он, когда я удобно устроилась в его руках.

— Что? — Я знала.

— Чашку кофе «до» и сигарету «после»…

Проснулись мы с Василием почти одновременно — в десять часов утра. Я внезапно вспомнила, что сегодня воскресенье. Выходной. Поднялась и рысью побежала в ванную под холодный душ — не вредно будет освежиться, денек, похоже, обещает быть жарким. Во всех смыслах.

Когда я закончила утренний туалет и вышла из ванной, Вася уже успел снова уснуть.

Вот подлец!

— Эй, — начала я его расталкивать, — ты забыл? У нас еще дело сегодня.

Вася что-то промычал и закрыл голову подушкой.

Ну, ладно, будем действовать более эффективно. Я залезла к нему на спину и отработанным приемом скрутила ему руку.

— Встаешь?

Он заорал дурным голосом, пытаясь сбросить меня. Конечно, ничего у него не получилось — я дама тренированная все-таки.

— Ты поднимешься или нет?

— Все, все, все, встаю уже, — сиплым со сна голосом пробормотал Василий. Я отпустила его руку, и он неохотно поднялся и медленно побрел в ванную.

«И как это люди вместе живут? — подумала я. — Никогда замуж не выйду».

Мы наскоро завтракали. Я включила маленький телевизор, который стоял на холодильнике. Как раз было время местной программы новостей. Диктор с фальшивым сочувствием в голосе рассказывал о ночном происшествии:

— На этот раз жертвой Тарасовского Чикатило стала не девушка, как обычно, а юноша девятнадцати лет…

«Витек какой молоденький был», — подумала я.

— Как предполагают оперативники, преступник просто принял молодого человека за особу женского пола. У погибшего были длинные волосы.

Интересно, сколько волосатиков после сегодняшнего сюжета побегут стричься?

Телевизор показал залитый кровью подъезд, потом кусок двора перед подъездом. Менты стояли прямо на том месте, где вчера блевал Бандит.

Аппетит у меня пропал совсем. Я отложила бутерброд и закурила. Блок новостей закончился, передавали прогноз погоды. Тоже ничего хорошего — жаркая погода, как вещала улыбающаяся девица, сохранится до конца месяца. А сегодня, видите ли, обещают даже больше сорока градусов выше нуля.

— Ничего подобного в нашей области не наблюдалось уже несколько десятков лет, — сообщила под конец она.

Это меня нисколько не утешало.

Одежды у меня на этой квартире было немного, все больше какие-то строгие платья. Поэтому я обрезала свои джинсы по самую задницу — не могу больше, жарко. Надела их и повертелась перед зеркалом. Василий кидал восторженные взгляды на мои ноги — наверное, слишком высоко обрезала. Ну да ничего, что я, старуха какая-то? И ноги у меня красивые. Незаметно повысилось настроение, вот что значит нормальное самолюбование. Напялила майку покороче, и мы вышли из дому.

Внизу, на первом этаже, в моем почтовом ящике что-то белело. Счета за квартиру. Платежка. Я посмотрела — совсем немного, я же не постоянно здесь живу. Но заплатить надо, безусловно. А то как погонят частного-то детектива с конспиративной квартиры! Где ж я тогда опасность пережидать буду?

Сосед мой, малознакомый вообще-то, толстый дядька, поздоровавшись со мной, так и прилип взглядом к моим нижним конечностям.

Не переборщила ли я опять с сексапильностью? А то с меня приключений с любвеобильными бандюгами хватит. Я с отвращением вспомнила Оглоеда. Он меня, наверное, живьем сожрет, как еще раз увидит.

На этот раз народ в троллейбусе оглядывался на Василия не с удивлением, а больше с сожалением. Наверное, после сегодняшнего сообщения о новом преступлении Тарасовского Чикатило.

На ОАО «Жиркомбинат» попасть было проще простого — бабуська на проходной даже не оторвала своих глаз от вязания; взглядом нас, соответственно, не удостоила. Ну и пожалуйста, не больно-то и хотелось.

Было воскресенье. Рабочих не наблюдалось. Мы прошли по пустынному зданию, миновали какие-то цеха. Остановить нас пытались только один раз. Подслеповатый дяденька в роговых очках с толстенными линзами, очевидно, из очень небольших начальников, спросил, куда это мы, собственно, направляемся.

— Где вход в подвалы у вас, батя? — не отвечая на поставленный вопрос, спросил Василий.

Дяденька прищурился, стараясь рассмотреть нас, потом подумал и показал большим пальцем себе за спину:

— Там. А зачем вам?

— Надо, — ответил Василий, многозначительно ему подмигивая.

Не знаю уж, как воспринял мужик это подмигивание, но сразу он как-то понимающе закивал и стушевался.

Я вопросительно посмотрела на Васю. Он улыбнулся и пожал плечами:

— Я всегда так на администраторов воздействую, — пояснил он, — на психологию давить надо.

В чем это давление заключалось на примере данного случая, я так и не поняла. Да и не важно все это, мне сейчас в подвалы «Запада» попасть важно.

Вскоре мы нашли недлинную лестницу, ведущую вниз. Она заканчивалась темным проемом. Двери не было вообще.

Мы спустились и вошли в подвал, освещая дорогу предусмотрительно захваченным фонариком. Тем самым, который вручили мне вчера у Васиных друзей. Я же его так и не отдала. Не до того было.

Примерное направление я прикинула. Мы двигались, стараясь не шуметь. А я все думала — вот если мне сейчас крыса под ноги попадется, я вскрикну или нет? Вроде как принято, чтобы особы женского пола при подобных встречах визжали и падали в обморок. И хоть я не совсем обычная представительница этого самого женского пола — все ж таки частный детектив, — черт его знает, какая у меня реакция будет. Обмороков, конечно, не обещаю, но…

Впрочем, крыс мы не увидели. Да, признаться, вообще ничего мы не увидели. Дело не в том, что было темно, а в том, что вообще ничего интересного нам на пути не попалось. Шли мы довольно долго. Казалось, что ненароком завернули в какой-то бесконечный подземный ход. А выход у него где-нибудь в Гренландии, или что там еще у черта на куличках?

Наконец далеко впереди мы увидели неясный, тусклый свет. Подобравшись поближе, поняли, что это приоткрытая дверь. Выход, очевидно. Я вылезла из подвала и оторопела — да это же «Запад». То самое место, до которого мы в прошлый раз добрались. Вон и ударная установка, Василием разваленная. Только, когда мы здесь были, эта дверь была заперта. Чудовищным амбарным замком.

Вася вылез вслед за мной и удивленно хмыкнул. Причем довольно громко.

Я толкнула его в бок локтем и шепотом велела заткнуться. Он угодливо закивал головой.

«Так, так, Васенька, — подумала я, — обещал себя хорошо вести, выполняй».

Стояла полная тишина. Неестественная какая-то. Гулкая. Такая бывает только в покинутом доме. Я еще раз прислушалась — ни звука. Где-то далеко-далеко шумели автомобили.

Похоже, что никого здесь нет. Абсолютно никого.

Мы крадучись поднялись наверх и осмотрели бар и залы — все. Чисто. Кабинет Петровича заперт.