Я повернулась к Роману.

— Планы слегка изменились.

Мы очутились в «Русалочке», милом заведении, славившемся своими рыбными блюдами, ровно в семь вечера. У меня не на шутку разыгрался аппетит, и я решила плюнуть на все предосторожности, накупить камбалы, осетрины и всего прочего и наесться до отвала, в надежде, что повара и официанты не в сговоре с убийцей. А если меня все-таки умудрятся отравить несвежей рыбой, значит, такая уж моя разнесчастная судьба.

Лев сидел за дальним столиком у окна и, если судить по количеству заказанных им яств, еле умещавшихся на скатерти, был голоден не меньше моего.

— Наконец-то, — невнятно приветствовал он нас. — Присаживайтесь, налегайте на жратву. Я взял на троих.

Я тоскливо посмотрела на Рому. Много ли понадобилось времени, чтобы нашпиговать мою порцию ядом? Опять мне придется поститься, сглатывая слюнки и провожая взглядами куски, направляющиеся в чужие рты.

— Ты не заказал любимого Таниного блюда, — выручил меня «женишок», мгновенно оценив содержимое тарелок. — Жареных лещей под марсельским соусом с шампиньонами.

— Это, наверное, единственное блюдо, которое я пропустил, — усмехнулся мой «сводный братик».

Роман подозвал официантку и объяснил, что требуется даме. Когда принесли «мое любимое блюдо», я поняла: ничего вкуснее в жизни не пробовала!

— Хватит есть, — возмутился Лев. — Лучше расскажите, как вы дошли до жизни такой? Вы ведь, по- моему, познакомились совсем недавно, или я не прав?

— Любовь… — неопределенно промолвил Роман.

Я интенсивно покивала, но совету «брата» вняла. Действительно, я не есть сюда явилась, а преступление расследовать, и подняла глаза на сидящего напротив человека. С первой встречи он внешностью и повадками напомнил мне известного актера Никиту Джигурду — такой же бородатый, высокий, громогласный и грубоватый. Но в нем также чувствовались звериная сила и хитрость. Последняя, возможно, передалась по наследству от его папаши, как и деловые качества.

— В нашем жестоком мире нет места подобным чувствам, — заявил Лев, буравя меня взглядом.

— Но ты ведь любишь своего отца, — перевела я разговор в нужное русло. — Узнав о его болезни, наверняка разволновался и помчался в больницу навестить старика.

— Ага. В надежде, что мой добренький папаша перед лицом смерти поймет всю абсурдность своего решения завещать капиталы тебе. Другим его деткам они нужны не меньше.

— Какая откровенность!

— Мне скрывать нечего, — лукаво подмигнул «братец». — Уверен, остальные думают то же, но лицемерно помалкивают.

— У них, в отличие от тебя, нет ни сбережений, ни прибыльного предприятия.

— Я не Рокфеллер, а в данный момент переживаю непростые времена и не отказался бы от солидной материальной помощи. Но зуб на тебя не держу. Сам бы поступил так же.

— То есть как?

— Старик всегда был падок на молоденьких симпатичных девочек. Ты удачно появилась в тот момент, когда он в очередной раз поругался с другими детишками, обаяла, подпела, выставила злонамеренной дурой Виолку, словом, поработала на славу.

— Ты отлично осведомлен обо всем!..

— Люблю быть в курсе событий.

Если мой «брат» видит жизнь в подобных темных тонах, он вполне способен на любое преступление, вплоть до убийства. Тем более что у него, оказывается, тоже туговато с финансами. Что ж, надо попытаться выяснить, была ли у него возможность подстроить покушения на меня.

— Ты когда ездил в больницу? Жаль, мы не встретились.

— Вчера поехал днем, как только узнал о случившемся, потом у меня были запланированы встречи с партнерами, пришлось их слегка подвинуть. А сегодня заскочил к батяне с утра пораньше — часиков в девять.

Получается, подстроить нападение животных на меня в лифте он никак не мог — по времени не успевал. Ведь злоумышленник пол-утра бегал, собирал кошек и собак, и только около десяти запихнул их в кабинку лифта. Опять неувязочка. Не пойму: если никто из моих «родственников» на меня не покушался, тогда кто? Ответ напрашивается сам собой — Виолетта. Хотя…

— Лева, ты ничего не знаешь о Дине Пушиной? — задала я и ему свой любимый вопрос.

— О ком?

— Она была второй женой нашего отца. Ты ее не застал?

— Нет… Но имя знакомое, где-то от кого-то я его совсем недавно слышал…

— Припомни, пожалуйста, от кого и в каком контексте.

— Хоть убей, не помню!

Я печально вздохнула. Не знаю, каким образом расценил мою грусть Лев, но вдруг предложил:

— Пошли, сестра, покурим. А ты, Роман, сторожи наши места и сумочки.

Мы вышли на улицу. Веяло весенней прохладой, запахами цветущих деревьев, покоем и умиротворением.

— Ты хотел мне что-то сказать наедине? — Я не стала юлить, спросив напрямик.

— Угадала. — Лев глубоко затянулся. — Ты мне сразу понравилась. Эх, если бы ты не была моей сестрой!.. Ну да ладно. А теперь не пойми меня превратно, но замуж за Романа тебе выходить не стоит.

— Почему?

— Он тебя обманывает.

Я припомнила все наши разговоры. Рома ничего мне не обещал, ничего важного не сообщал. Наши отношения основаны на взаимной симпатии, удобны и необременительны для обоих.

— Он тебя не любит…

Ах вот о чем Левушка беспокоится! Но боюсь, я своего «жениха» тоже не люблю.

— …и использует, — договорил «брат» после очередной затяжки.

Сейчас начнет доказывать, что Роману нужна не моя прекрасная душа, а презренные деньги, завещанные мне добрым папочкой. Лев начал именно так.

— Ты, дура романтичная, думаешь, ему твоя прекрасная душа нужна? Как бы не так! Бабки Гольдберга ему подавай!

Я состроила недоверчивую гримасу — «брат» еще более разгорячился.

— Я о тебе как о родственнице беспокоюсь! Открой глаза, сними лапшу с ушей! Вы с ним и месяца не знакомы! А когда он тебе предложение сделал? Когда старик тебя единственной наследницей назвал! Можешь возразить что-нибудь путное?

— Зачем? — Я надела на себя маску «сладкой идиотки». — Ты наговариваешь на него, так как сам бы не отказался от папиных денежек. А Рома меня любит, и мы будем счастливы!

Меня саму покоробило от этого глупого заявления.

— Да? — внезапно успокоился Лев. — А я считал тебя умной и дальновидной… Что ж, забавно будет посмотреть на твою реакцию, когда ты узнаешь…

— Что узнаю?

Привык «братец» к дешевым трюкам! Паузы тянет, как великая актриса.

— Роман был любовником Виолетты.

Я открыла рот, потом закрыла и помотала головой.

— Врешь!