остальных я могла быть спокойна.

Вопреки тому, с каким достоинством нужно носить подобную одежду, я лихо плюхнулась на сиденье рядом с Григорием.

— Тебе что, не нравятся женщины классического типа?

Последовала пауза, и красноречиво за себя говорящие глаза навыкат остановились на мне как приклеенные. Гриша не первый раз был свидетелем моего перевоплощения, но сейчас оно повергло его, по-видимому, в шок.

— Твоя «материнская плата» устарела, — постучала я по Гришкиному лбу, рассмеявшись, — долго соображаешь.

На этот выпад мой друг отреагировал по-своему.

— Я-то рассчитывал провести время с Таней Ивановой, а не с Маргарет Тэтчер.

Я пропустила Гришину досаду мимо ушей, зацепившись лишь за возраст бывшего британского премьер-министра.

— Что, так старо выгляжу?

Но Гриша не ответил. Мой облик почему-то расстроил его, и вместо ответа он нажал на газ. Но постепенно своей болтовней и воспоминаниями о наших отношениях я привела его в прежнее эмоционально-устойчивое расположение духа.

От моего дома до фирмы «Веста-риэлт» пятнадцать минут неспешной езды. Я попросила Гришу припарковать машину на улочке, примыкавшей к той, на которой находилась фирма. Здесь его «Москвич» ничем не выделялся из ряда других оставленных хозяевами машин.

Захлопнув дверцу, я помедлила несколько секунд, вживаясь в образ неторопливой, вальяжной дамы. А потом от Гришкиной машины до дверей офиса усердно репетировала походку «от бедра».

Войдя в помещение, у риелторов, сидящих за столами, поинтересовалась, где находится кабинет Коршунова Игоря Валентиновича. Мне указали куда-то вглубь — риелторам было некогда: один ругался по телефону, другая, с вытравленными тощими волосами и унылой физиономией, беседовала с клиентом. Довеском к моему мнению, составлявшемуся об этой конторе, стала девушка-секретарь, сидевшая рядом со входом в кабинет директора. Более бледного лица и испуганных глаз я не видела.

«Атмосфера морга», — сделала я заключение.

Увидев меня, бледнолицая тем не менее пронырливо загородила вход к начальству:

— Игорь Валентинович никого не принимает.

За дверью слышались виртуозные пассажи типа «идите вы все к…» и другие пожелания.

— Я, собственно, зашла сказать, чтобы вы занялись билбордом своей фирмы. Двое предприимчивых джентльменов только что экспроприировали его у вас из-под носа.

Моя ложь возымела действие. Получить нагоняй от шефа за прошляпленный билборд ей явно не хотелось, и, стуча каблуками, секретарша резво засеменила по направлению к выходу. Путь был свободен.

Когда я вошла, то увидела Спайка красным и потным, восседающим в кожаном кресле, нервно крутящимся на нем из стороны в сторону. Моему появлению он не придал большого значения, продолжая «тепло и дружественно» общаться по телефону. Я выбрала место за столом подальше от крикуна, отодвинула стул и села.

— Мне до лампочки, что нет свидетелей! Вы работаете там или штаны трете? Ты знаешь, сколько стоит эта машина? Тебе и не снились такие деньги!

Знай этот окорок, что перед ним сейчас восседает «убийца» его красавца «Лексуса», мокрого места бы от меня не оставил. И мне стоило больших усилий делать равнодушное лицо, когда хотелось посмеяться над толстым боровом, и одновременно крепить левой рукой под столом «жучок».

В конце концов, не дослушав поток оправданий, медленно перетекавших с того конца провода на этот, Спайк швырнул трубку.

— Что вам нужно?

Я стала новым объектом для вымещения его злобы.

— Понимаете, мне необходимо продать квартиру… — степенно начала я, стараясь придать своему голосу грудной оттенок.

— Марина! — рявкнул Спайк, и на его зов поспешила откликнуться бледнолицая секретарша. — Я же просил никого ко мне не пускать! Уволю к чертовой матери!

У перепуганной Марины из глаз готовы были брызнуть слезы. Она пыталась что-то промямлить в ответ, но Спайк ее прервал.

— Проводи ее к риелторам!

«С таким темпераментом ты вряд ли доживешь до старости, — вынесла я вердикт толстосуму. — А если еще и в местах не столь отдаленных…»

Закрыв за собой дверь начальственного кабинета, секретарша, обиженная всеми, укоризненно произнесла:

— Что за глупые методы проникновения к начальству! Вы же видите, он вас все равно не принял!

Я свела брови на переносице, изображая на своем лице гнев.

— После такого приема мне вообще здесь делать не — чего!

Эта фраза, произнесенная во всеуслышанье, воцарила тишину в помещении. А я, гордо вскинув голову и демонстрируя преувеличенное чувство собственного достоинства, прошествовала на улицу.

— Ты бы видел, в каком он состоянии! — выпалила я Гришке. — А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются.

— Кто он? Поподробнее можно?

— Первым делом самолеты, — ответила я недоумевающему Гришке и включила приемник.

На сей раз Спайк вел с кем-то переговоры о том, чтобы пригнать новую машину из Белоруссии. Сделав громкость потише, я принялась доводить до сведения своего помощника, кто есть кто в этой истории и в чем она, собственно, заключается. Я уже почти дошла до гибели Демина, но тут Спайк переключился на разговор, по-видимому, с подчиненным.

— Езжай сегодня в Ключи, — приказал он безапелляционным тоном, — и добейся от бабки согласия на продажу.

— А если не захочет?

— А я деньги тебе за что плачу? — принялся опять орать Коршунов, но вдруг закашлялся и через минуту добавил более спокойно: — Бабка в отличие от Самохвалова покладистая. Завысь цену, сроки уже поджимают!

Далее послышалось шуршание бумагой, и длинная пауза заполнила пространство.

— Вот, передашь ей от меня.

Судя по всему, это была записка. Затем входная дверь захлопнулась.

Значит, дело все-таки в жилплощади, которая должна была отойти Самохвалову. Но о каких сроках говорил Коршунов и почему ему необходимо было купить эту квартиру? Галина Ивановна так и так собиралась ее продавать, и никаких проблем с покупкой квартиры у Спайка не должно было возникнуть. Тем более что с родственниками такие дела иметь предпочтительнее.

Минут через десять из дверей фирмы показался уполномоченный Спайком «навороченный» парнишка, и вскоре у крыльца «Весты-риэлт» машин стало на одну меньше. Только я успела объяснить Грише, к кому поехал в Ключи уполномоченный, как на подступах к фирме показалась до боли знакомая фигура. А этот что здесь забыл? Григорий тем временем, шокированный моим рассказом о том, что я за столь короткий срок уже два раза чуть не рассталась с жизнью (и это при том, что я опускала некоторые душераздирающие подробности), читал мне лекцию, которая сводилась к простому: так дальше жить нельзя.

Я прикрыла Грише рот ладонью и услышала, как новый посетитель ругается с секретаршей за право войти в «святая святых». Послышались шаги Коршунова к двери и его грозное: