стараясь привлечь как можно больше внимания к себе и своей тачке. «Наверное, мое добро», — подумала я и, подойдя к окну, получила подтверждение. Около подъезда стоял очень крутой «мерс», а рядом с ним находился чрезвычайно довольный собой Мишка, который пялил глаза на окна, по-видимому, пытаясь углядеть в одном из них меня. Мне ужасно захотелось его позлить, поэтому спустилась я только через двадцать минут. И то после того, как Мишка позвонил мне по сотовому.

Дождь к этому времени прекратился, и я величавой царственной походкой выплыла из подъезда, оставляя за собой шлейф дорогих духов. На лавочке сидела группа подростков, которые при моем появлении забыли про карты, разложенные на сырой деревянной поверхности, и глазели на меня во все глаза. Нет, в принципе они уже привыкли видеть меня разной. Однако чаще всего я ношу более удобные повседневные наряды, которые хоть и не лишают меня очарования, однако с костюмом не могут сравниться. Поэтому ребята и были покорены моим внешним видом.

Я с истинным удовольствием отметила восхищение на юношеских физиономиях и перевела взгляд на своего кавалера. Похоже, для него мое появление оказалось даже более впечатляющим, чем для местной шпаны. Уж не знаю, с кем предпочитал водиться Мишка и кто составлял женскую часть его ближайшего окружения, однако могла бы поклясться — к красивым женщинам парень непривычен. Конечно, нечасто можно увидеть особу, хоть сколько-нибудь напоминающую меня в настоящий момент, но изумление на лице Мишки было таким искренним, что мне даже стало весело.

Однако Мишка, оказывается, умеет брать верх над своими эмоциями. В этом меня убедило его последующее замечание, которое, по идее, должно было быть комплиментом:

— Классно выглядишь. Хотя, на мой взгляд, любая юбка лучше всего смотрится на спинке стула.

С одной стороны, мне следовало проучить нахала за такое откровенное хамство, с другой — он мог обидеться, а мне сейчас это не нужно. Поэтому я только неопределенно хмыкнула ему в ответ, решив как- нибудь обязательно припомнить ему сегодняшний инцидент.

Наш путь до места назначения был довольно веселым, особенно для меня. Мишка отчаянно пытался сочетать облик многоопытного соблазнителя с манерами джентльмена, и это меня чрезвычайно забавляло. Во-первых, он так поспешил распахнуть передо мной дверцу своего автомобиля, что заехал мне по ногам. К счастью, несильно. Потом ему пришлось долго извиняться, и когда он в четвертый раз спросил меня: «Очень больно?» — имидж благородного пирата окончательно рассыпался в моих глазах.

По дороге мы почти не разговаривали — мне заводить беседу пока не хотелось, а у Мишки это просто не получалось, хотя, надо отдать ему должное, он старался. Поскольку избыток оригинальности не был достоинством моего кавалера, то он, соответственно, начал разговор с более чем традиционной темы — погоды. Однако я не поддержала его порыва, отделавшись общими фразами. Одним словом, беседа не клеилась.

Наконец, мы подъехали к ресторану, который я по его просьбе выбрала. Это был «Кинг пэлас», который славился своей безупречной на фоне остальных заведений репутацией и заоблачными расценками. Но если мой выбор Мишке и не понравился, то по крайней мере виду он не подал. Когда мы подъехали к сверкающему входу в ресторан, он снова кинулся открывать передо мной дверцу автомобиля, как будто опасаясь, как бы я не сделала это сама. Вообще парень, на мой взгляд, отличался излишней суетливостью.

Мы прошли в банкетный зал, оформленный в классическом стиле, и сели за столик в дальнем углу, откуда весь ресторан был виден как на ладони. Не знаю почему, но мне вдруг почудилось, будто кто-то наблюдает за нами. Однако, оглядев всех посетителей, благо их было немного, я не заметила никого знакомого или подозрительного. Наверное, просто показалось…

— Миша, ты здесь часто бываешь? — на всякий случай спросила я, и полученный ответ меня отнюдь не успокоил.

Рестораном, оказывается, правил близкий друг его дядюшки, и Мишка по этой причине был здесь завсегдатаем. Впрочем, меня такой поворот не особенно расстроил, поскольку ресторан, несмотря ни на что, оказался хорошим, заказанные блюда выглядели восхитительно, и вообще все было бы великолепно… если бы прошло мое ощущение, что за нами все-таки кто-то наблюдает.

Но ощущение не исчезало, а, наоборот, росло и развивалось. В конце концов оно материализовалось в лице мрачного типа, нагло усевшегося за столик, который находился ближе всех к нашему. Столик был зарезервирован, о чем свидетельствовала табличка, и подошедший официант, очевидно, вежливо сообщил об этом типу. Однако тот не проникся и, не отрывая от нас тяжелого взгляда, мрачного, как и он сам, что-то процедил сквозь зубы, отчего официант сначала растерялся, а потом смиренно отошел.

Мне все это чрезвычайно не нравилось, но изменить ситуацию я никак не могла. Основная проблема заключалась в моем неведении относительно того, кто является объектом внимания мрачного типа — Мишка или все-таки я. Так и не решив ничего как следует, я попыталась забыть об угрюмом наблюдателе и, окинув на всякий случай его свирепым взглядом, принялась активно резать бифштекс. Параллельно я вела разговор с Мишкой, которого парень за соседним столиком, похоже, не особенно тревожил.

— Слушай, ты его случайно не знаешь? Почему он на тебя так вылупился?

— Да фигня. Не обращай внимания. Это, типа, конкурент.

Мишка выглядел спокойным и даже равнодушным. Его настроение передалось постепенно и мне, и понемногу тип за соседним столиком перестал меня раздражать. Впоследствии я отчаянно корила себя за это. Но в тот момент действительно никаких сильных отрицательных предчувствий у меня не возникло.

Мишка налегал на коньяк и под его влиянием становился все более и более наглым. Сначала он схватил мою руку и стал ее мять в своих огромных ладонях, потом перешел к ногам, начав их яростно оглаживать. Бутылка с коньяком становилась все более пустой, а Мишкина наглость росла пропорционально ее опустению. Решив наконец, что «клиент созрел» и можно переходить к радикальной беседе, я стала расспрашивать Мишку о работе.

— Мишка! Веди себя прилично! — Когда его хамские домогательства меня достали, я решила не церемониться. — Давай-ка лучше поговорим. Или ты уже не в состоянии?

— Че это не в состоянии… очень даже. Кисонька, слушай, какая ты красивая. Поедем ко мне?

— Ага. Сейчас, только оленей запряжем и поедем. Ты лучше мне скажи, как это ты можешь быть заместителем директора серьезной фирмы и так гнусно напиваться? Вот, наверное, дядька твой так не пьет…

— Еще как пьет. Да у него ни одна сделка без этого не обходится. Только в офисе каждую пятницу попойки, а еще и на неделе «стрелы» с клиентами бывают.

— Да уж, повезло его жене…

— Он с женой уж лет двадцать как развелся. Щас с одной телкой живет, она ему в дочери годится.

— А дети у него есть?

— Сын есть, брателло мой двоюродный, только они не общались долго. Щас, правда, опять стали.

— Он, наверное, тоже в фирме трудится?

— Не-е. Юрка его к себе устраивать не хочет. Да он и сам не пойдет. Гордый. Придурок, в общем.

Придя к такому безапелляционному выводу, Мишка опрокинул еще одну рюмку коньяка. Надо сказать, весьма кстати, а то в ходе задушевной беседы он что-то вдруг стал трезветь, а это меня не слишком устраивало.

— А ты, значит, у нас второе лицо в компании, — произнесла я, глядя на побагровевшую физиономию Мишки и стараясь придать себе восхищенный вид. — Чем на службе-то занимаешься?

— Ну это… С клиентами встречаюсь, всякие сделки заключаю. Нужных людей дядьке привожу. С пацанами вопросы улаживаю. Бизнес, девочка моя, штука непростая, — он перешел на полупокровительственный тон. — Иногда, бывает, и в морду дадут, и на бабки разведут. Вот ты, например, кто такая?

— Это в каком смысле?

— Ну, в смысле, стоит-то кто за тобой? Не сама же ты бабки заработала, которые тебе спустить неймется?

— Вот те раз! А я не думала, что ты в курсе насчет меня!

— Как же, не в курсе! Юрка мне про тебя все уши прожужжал. Говорит, не знаю, что с ней делать.