зрелище! Что бы сказали ваши элегантные друзья, если бы узнали, что это шалкий кусок…
Ее руки взметнулись к голове.
– Откуда вы… – Калли замолчала.
– Узнал? – презрительно усмехнулся он. – От Руперта, разумеется. Он всегда смеялся над этим. Мы все смеялись.
Гэбриэл шагнул вперед.
– Тогда он был глупцом. Все вы были глупцами. Ибо эта тиара, как и женщина, которая ее носит, неповторима и бесценна.
– Бесценна, – издевательски повторил граф.
– Неужели вы думаете, что младший сын с мизерным состоянием не проверил бы такую вещь, прежде чем жениться на ее владелице? – спросил Гэйб резким голосом.
Калли потрясенно посмотрела на мужа.
Улыбка сползла с лица графа. Его взгляд переместился с Гэбриэла на тиару, затем на Калли и снова на Ренфру.
Гэйб положил руки на плечи Калли:
– Она может рассказывать людям, что бриллианты фальшивые и тиара ничего не стоит, но меня так легко не обманешь. Можете поверить, эта тиара бесценна.
Граф Антон с ненавистью уставился на Гэбриэла.
– Ну, а теперь, – мягко сказал Гэйб, – моя жена попросила вас уйти. Прощайте.
Граф потерпел поражение, и сейчас, когда множество глаз смотрело на него, у него не осталось другого выхода, кроме как уйти с достоинством, какое только было возможно в этой ситуации. Презрительно ухмыльнувшись, он бросил:
– Я уйду, раз вы так грубо себя ведете, но совсем скоро вы узнаете, что графа Антона так легко не победить.
Калли, Гэйб и остальные смотрели, как он уходит.
– Мне не нравится его улыбка, – проговорил Гэбриэл.
– Мне вообще ничего в нем не нравится, – поддержал его Гарри, – маленький расфуфыренный хорек, – и они рассмеялись.
Граф Антон услышал смех и, обернувшись, кинул на них полный злобы взгляд.
* * *
Позже вечером, когда они на короткое время остались одни, Калли сказала Гэйбу:
– Я не лгала тебе насчет тиары, камни на самом деле фальшивые.
– Я знаю, – ответил он.
– Но… тогда почему ты сказал, что она бесценна?
– Потому что тиара твоей матери для тебя бесценна. И если она такова для тебя, то и для меня тоже. Ну, а теперь, не хочешь ли чего-нибудь выпить? Вечер получился достаточно насыщенным событиями. Думаю, время для очередного бокала шампанского.
Калли пристально посмотрела на мужа. Он не имел ни малейшего понятия, как много его слова значили для нее. И как много значил тот факт, что он искренне считал само собой разумеющимся постоянно поддерживать свою жену в любой ситуации.
– Гэбриэл, – позвала его Калли, когда он уже был готов пойти ей за бокалом.
– Да?
Она поцеловала его.
– Не могу дождаться, когда этот прием, наконец, закончится.
Он удивился.
– Разве тебе не весело?
– О нет, весело. Всё чудесно. Просто я предвкушаю…м-м-м… – Калли покраснела, а в глазах Гэйба заплясали смешинки.
– Игру в шахматы? – нежно спросил он.
– Да, –
* * *
Нельзя было сказать, что оставшуюся часть вечера Калли скучала, но она испытала радость, когда гости стали уезжать. Было очень поздно. Бал имел огромный успех. Вместе с леди Госфорт они благодарили гостей и прощались с ними; Калли без остановки улыбалась и мечтала, чтобы все они ушли.
Наконец прием был окончен.
– Я только поднимусь наверх и проверю Ники, – сказала она Гэйбу, – это не займет много времени.
Ренфру кивнул. Он уже успел привыкнуть к этому ритуалу. Каждый вечер последнее, что делала его жена, прежде чем покинуть дом леди Госфорт, это проверяла сына.
Молодая женщина быстро поднялась на третий этаж и на цыпочках вошла в комнату мальчиков, она не хотела разбудить их.
Комната была пуста. Калли смотрела на две пустые кровати, на откинутые с них одеяла, на открытое окно и не верила своим глазам. Ее сын пропал. Она прикоснулась к простыням. Холодные.
Калли ворвалась в смежные комнаты – сначала в спальню Гарри, затем Итена. Ни следа Ники. Она побежала в комнату Тибби, расположенную напротив. Ее бывшая гувернантка и Итен были там, они внимательно изучали какую-то книгу.
– Где Ники? – Калли с трудом могла говорить.
– В кровати, спит, – ответила Тибби, – а что?
– Его там нет. Ни его, ни Джима. А их постели холодные.
– Но они должны быть там, – шокировано проговорила Тибби, – я проведала мальчиков около одиннадцати часов. Они крепко спали.
Калли взглянула на часы: больше двух часов ночи. Она побежала обратно в комнату мальчиков и, высунувшись в окно, громко позвала:
- Ник-и-и-и!
Но ответом ей была тишина. Ее сын исчез.
* * *
Услышав крик жены, Гэйб бегом бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Гарри и остальные бежали следом.
– Что случилось? – но остывшие пустые кровати и охваченная горем Калли говорили сами за себя. Выглянув в открытое настежь окно, Ренфру увидел болтавшуюся веревку, которая свисала с крыши.
Стоявший рядом со шкафом Гарри вдруг услышал легкий шум. Он отпер дверцу, и из шкафа выпал тюк. Это был Джим – связанный, с кляпом во рту, завернутый в одеяло. Гарри быстро освободил его.
– Они забрали Ники! – выдохнул Джим, как только выплюнул кляп. – Мы дрыхли, а когда я проснулся, то уже не мог выговорить ни словечка, – его угловатое лицо сморщилось, когда он посмотрел на Калли: – Простите, мэм, правда, простите. Я подвел вас…
Калли покачала головой. Она не могла говорить, Гэйб видел это.
– Кто это был, Джим? Ты видел их?
– Двое мужчин. Иностранцы. Они связали нас, затем один из них передал Ники второму через окно, а меня запихнул в шкаф.
Гэйб посмотрел на веревку.
– Должно быть, они унесли его по крышам. Но зачем?
Калли застонала от ужаса, и муж схватил ее за плечи.
– Послушай! Если они взяли Ники с собой, значит, сохранят ему жизнь!
