– Ладно, уж если пришла, то делай что знаешь, только нам не мешай, – с досадой сказал Свиридов. – Хотя, по-хорошему, тебя следовало бы пристрелить. Откуда я знаю, что это не искусный розыгрыш и очередная шуточка Орехова? Может, это все такая театральная постановка? Я смотрю, у вас во Владивостоке любят театр, – сказал Свиридов, оборачиваясь и видя медленно приближающегося Петю- Мешка. – Не так ли, драгоценный мой Петр Валентинович?

– У меня живот болит, – привычно откликнулся тот жалобным голосом.

– Ладно, – сказал Свиридов. – Я тебе поверю, Юля. Но учти: чуть что, и я не посмотрю, что ты такая милая девушка и так нравишься мужчинам. Что они там телятся? – повернулся он к Афанасию. – Не нравится мне это. Как говорится: уж полночь близится, а Германа все нет.

– Не Германа, – услышал он голос Строгиной. – Они позвонили Китайцу. Они ждут его.

– А, местный божок? – усмехнулся Свиридов. – Ладно, подождем. Интересно, в компьютере этого Клюгина есть хорошие компьютерные игрушки? Говорят, вышла хорошая стратегическая игра... это... «Championship manager-99».

Он сел за компьютер, а Юля опустилась на пол, видя перед собой мутно колышащееся марево, и прошептала:

– Папа, папа... я знаю, это ты защитил меня от младшего брата. Дима Орехов, чмо и нарк... Как жаль, что ты не сможешь защитить меня от старшего...

– Вадим Дмитриевич, там менты просятся посмотреть, что тут деется.

В такой уничижительной для работников внутренних органов форме один из сотрудников «старшего» отдела «Грома» сообщил Вадиму Орехову о приезде милиции, которую, однако, наотрез отказывались пускать в поселок. Полковник Калитин поехал разобраться лично, и при его появлении менты присмирели. Плетью обуха не перешибешь, так и владивостокскому менту не следует вступать в прения с всемогущим спецслужбистом, о котором в городе и крае ходило немало противоречивых толков. Хотя насчет толков и пересудов Калитин сам был специалист: он негласно курировал ряд СМИ, освещающих криминальную жизнь столицы края.

Вслед за ментами приехал черный «Лексус», который пропустили безропотно, даже не заглянув внутрь салона. Калитин и без того прекрасно знал, кто приехал.

...Черный «Лексус» остановился, не доезжая до загородного дома Боцмана метров пятидесяти. Из него вышел невысокий плотный мужчина лет около сорока пяти, в неброском черном костюме и черной шляпе, надвинутой на лоб. У него было широкоскулое лицо, узкий нос и чуть тяжеловатый, четко очерченный подбородок. Миндалевидные темные глаза смотрели остро и холодно. Сразу можно было сказать, что в этом человеке течет монголоидная кровь – быть может, ее и немного, но она весьма заметна.

Это и был знаменитый Китаец. Зловещий наперсник знаменитого вора в законе Боцмана, «серый кардинал», могущественный и влиятельный человек, который тем не менее никогда не светился на публике и не позировал на телевидении и пресс-конференциях.

Китаец приблизился к сразу напрягшемуся Орехову (Вадим Дмитриевич был сильно бледен и с трудом унимал крупную дрожь во всем теле) и сказал:

– Что тут? Серьезные люди?

– Серьезнее я давно не видел, – сказал Орехов.

– Ты, Грек, всегда склонен драматизировать ситуацию. Хотя почти десяток трупов за последние сутки – это действительно... неприятно. Значит, ты предлагаешь?..

– Воспользоваться подземным ходом, – тихо сказал Орехов, а потом, шагнув к Китайцу вплотную, быстро заговорил, пользуясь тем, что их никто не мог слышать: – Не мне напоминать тебе, что этот дом оформлен на Боцмана задним числом, уже после его смерти. А дом построили для тебя, и построили как раз на те деньги, которые ты взял из общака, за что тебя Батя едва не прихлопнул. И вот теперь, когда...

– Ты еще дай пресс-конференцию насчет того, что ты тут сказал, – невозмутимо прервал его Китаец. – Или выйди к ментам, которые там у шлагбаума переминаются. Уверен, что они тебя и на бис вызовут.

– У нас нет времени на разговоры.

– А вот с этим я соглашусь, – кивнул Китаец. – Значит, иного выхода, кроме как тобой предложенного, нет?

– Если мы будем ломиться в лобовую, то они всех положат. Профессионалы...

Китаец помолчал. Орехов напряженно смотрел на него, но думал, кажется, о чем-то своем. От напряжения он даже прокусил нижнюю губу, и по его подбородку потянулась тонкая ниточка крови.

– Ну что же, – наконец произнес Китаец. – Я думаю, что время настало. Я открою ход. Только при одном условии.

– Каком? – вздрогнув, спросил Вадим.

– Никого не надо брать живыми. Всех, кто будет в доме, уничтожить.

– Петю?..

– Его-то в первую очередь, сам понимаешь, – кивнул Китаец.

– И?.. – Орехов осекся, сам ужаснувшись тому, что он только что чуть было не ляпнул. Китаец, который уже было повернулся к нему спиной, живо на него глянул:

– Что?

– Да нет... ничего.

– А мне показалось, что ты что-то хотел сказать.

– Да нет, вам показалось, – угрюмо ответил Орехов, наконец обретая самообладание, которое он не мог вернуть с того момента, как обнаружился побег Юли Строгиной и то, что она направилась в осажденный дом.

– Быть может, нас решили оставить тут на ПМЖ?

– Что? – повернулся к Свиридову, выпустившему эти пропитанные тревожной иронией слова, Фокин.

– На постоянное проживание нас решили оставить, что ли, говорю, – повысил голос Владимир. – А вообще скверно это. Ожидание смерти хуже самой смерти. Кстати, иллюстрации нагляднее, чем многоуважаемый Петр Валентиныч, я еще не видел.

Все досадливо оглянулись на дрожавшего всем телом толстяка, зябко ежившего плечи так, словно в доме стоял дикий дубильник и дыхание курилось паром. Юля сказала сквозь зубы:

– Вы, конечно, можете продолжать мне не доверять, но только я достаточно хорошо знаю Орехова, и не в его характере так медлить. Следует ожидать какого-то сюрприза.

– Ну, лично меня ничем уже не удивишь, – отозвался Афанасий. – Господи, и что меня понесло в этот сумасшедший край... конец географии... да и всему конец при таких раскладах! Сидел бы себе, мирно исповедовал прихожанок, причащался бы себе помаленьку...

– По литру в день! – усмехнулся Свиридов. – Знаю я эти твои причащения и душеспасительные беседы. Но честное слово, лучше бы ты оставался дома и хоть чем там занимался, но не ехал со мной сюда!

– Я тебе все испортил? – не замедлил наершиться Фокин. – Ты это хочешь сказать, что ли?

– Да мало ли что я хочу сказать? Самое важное сейчас то, что ты можешь погибнуть вместе со мной, – просто ответил Свиридов. – А мне бы этого не хотелось...

– Честное слово, мне тоже! – откликнулся Фокин, вставляя новый рожок в автомат. – Но вот что, Влад... что сидеть на месте, ожидая, что они сюда влезут, все эти Ореховы, Калитины и Китайцы... пароля, который открывает дверь через комп, нам все равно не подобрать... а не поискать ли нам другого выхода? Юля, ты тут была? – повернулся он к девушке.

– Только один раз.

Афанасий покрутил пальцем в воздухе:

– Есть тут какие-нибудь... загадочные уголочки, в которых... м-м-м... через которые все-таки можно вытиснуться из этого проклятого дома. Эх, кабы нам гранатомет!.. – вздохнул Афанасий. – Я бы быстро нашел, откуда тут можно выйти!

– Да я уже смотрел, – сказал Влад. – Тут все бронебойное. Не дом, а настоящая крепость. Ореховские брателлы уже убедились. И очень хорошо, кстати, что у тебя нет гранатомета, Афоня. А то с твоей прытью