И тогда он поднял ее на руки и побежал к лестнице, чуть не наступая на пятки еле опережающему его костолицему.

Господь хранил. И только там, у выхода им навстречу попались двое охранников, но костолицый двумя ударами буквально впечатал их в стену и стремительно открыл перед священником дверь.

– Давай, поп! Вперед!

Отец Василий бежал сквозь метель, прижимая трепещущее Олюшкино тело к себе, и понимал: сегодня не должно быть ошибок. Когда угодно, но не сегодня! Не этой ночью! Не сейчас! Ни метель, ни зверь, ни человек – никто не должен помешать Ольге в том, что ей предстоит! И чтобы так было, он отдаст все, что у него есть. И даже чужое...

В считанные секунды он домчался до джипа, помог Ольге забраться на заднее сиденье и прыгнул за руль. Завел, рывком выдернул машину на занесенную липким снегом дорогу и, лишь слегка притормозив, дал запрыгнуть на пассажирское место костолицему.

– Ох, чует мое сердце! – раскачиваясь, как большой костлявый ванька-встанька, шептал бывший сектант. – Беда!

– Что случилось? – бросил ему священник и тут же обернулся назад. – Олюшка! Как ты?!

– Не знаю... – выдавила Ольга. – Мне страшно!

– Хозяин возвращается! – чуть не прорыдал костолицый. – Ох, чуяло мое сердце!

Священник утопил педаль газа в пол и повел огромную, тяжелую машину сквозь метель. Ему некогда было обращать внимания на ту бредятину, что нес бывший миссионер, хотя более всего это походило на психоз. Прямо перед ним появились встречные огни, но он, изо всех сил стараясь удержать машину на скользкой от мокрого снега дороге, упрямо вел ее вперед.

Отчаянно просигналил и вильнул в сторону встречный микроавтобус, сзади, один за другим, раздались три или четыре хлопка, как вдруг костолицый вцепился священнику в плечо.

– Слушай, поп! Уходи на грунтовку! Я видел! Здесь налево должна быть!

– Зачем?!

– Уходи, я сказал! Нас обложат, как зайцев, – не выскочим!

– Да тут же пост ГАИ через три километра! – заорал священник. – Ты что такое говоришь?! Как так не успеем?!

– Не успеем, поп! Поворачивай!!!

Костолицый отчаянно вцепился в руль, и священник охнул и подчинился. И буквально через полминуты понял, как прав оказался костолицый. Несмотря на метель, он отчетливо увидел в зеркало сгрудившиеся на дороге позади них три или четыре пары фар.

– Как ты, Ольга?! – крикнул он.

– О-ох! – простонала жена.

– Подожди, солнышко! Я сейчас! Я что-нибудь придумаю!!!

Он не знал, куда ведет эта дорога, даже что ждет их через десять минут, но смертельно боялся признать это вслух, словно именно от этого его признания зависела вся их дальнейшая судьба.

– Я что-нибудь придумаю, Оля! – кричал он. – Потерпи! Мы скоро приедем!

– Гони, поп, гони! – раскачиваясь на сиденье, твердил костолицый. – Только не к Хозяину! Только бы не попасть к нему!

В воздухе что-то затрещало – раскатисто, протяжно, затем ухнуло, но священник не знал, что это такое. И вдруг дорога словно растворилась... исчезла...

«Что это?» – растерянно подумал он. Дороги не было. Совсем не было!

Но не было и бездорожья. Ровная, невероятно широкая трасса расстилалась во все стороны, словно они попали на взлетно-посадочную полосу огромного аэродрома. Снова раздался треск, и священник увидел, что огни позади них, так и не исчезавшие из вида, приблизились.

– Они догоняют! – крикнул костолицый.

– Вижу, – отмахнулся священник.

– Нет, ты не понимаешь... – покачал головой костолицый и внезапно успокоился. Так, словно что-то для себя решил. – Мы на Волге, – сказал он.

– Что ты сказал?

– Мы на Волге, – внятно повторил костолицый. – Будь внимательнее, поп.

Священник огляделся по сторонам и понял, что Боря прав. Вокруг них действительно расстилалось бескрайнее, многокилометровое ледяное поле. Вот только треск... И в этот момент он понял, что происходит!

– Лед тронулся! – внезапно севшим голосом произнес он.

– Что?

– Лед на Волге пошел... – повторил он.

И, как подтверждение этих слов, раздался такой мощный шлепок, что джип буквально подкинуло на месте.

Отец Василий знал, что такое ледоход. Ему уже приходилось чувствовать, как прет эта невидимая под снегом волна напряжения, как мигом, со скоростью молнии, рвутся пополам целые поля полутораметрового льда. Он понимал, что за дикая, необузданная сила прихотливо гуляет сейчас под ними.

Джип тряхнуло, и священник вцепился в руль. «Господи, помоги! – шептал он. – Господи, выруча-ай, родно-ой!» Впереди показались камышовые заросли, и священник оторопел. Потому что камыши плыли мимо с невероятной, немыслимой скоростью! И в этот момент он понял, что это не камыши плывут, а гигантское ледяное поле движется вдоль противоположного берега. Раздался громовой раскат, и джип опять подбросило!

Священник глянул в зеркало: сзади осталась только одна пара фар, но эта пара неуклонно приближалась.

– Давай, поп! Вылезай к чертовой матери! – вцепился в руль костолицый.

– Ты что, Боря?! Зачем?!

– Вылезай, я сказал! Они догоняют! – проорал, заглушая грохот рвущегося льда, костолицый. – Хватай свою бабу и дуй вперед! Отдай руль, я сказал!

Он сбросил ногу священника с педали и ударил по тормозам. Священника бросило вперед и назад. Джип встал.

– Вылезай, братан! – заорал костолицый. – Иначе хана и тебе, и твоей бабе!

И в этот момент священник ему поверил. До конца.

Он выскочил из машины, распахнул заднюю дверцу, рывком вытащил судорожно сжимающуюся Ольгу, взял ее на руки и побежал вперед, туда, где мимо него с огромной скоростью проносились стоящие на том берегу бесконечные камышовые заросли. Костолицый развернулся и повел джип назад, навстречу преследователям. «Помоги тебе господь, Боря!» – пожелал священник и, едва удерживая равновесие, бегом понес свою драгоценную ношу к спасительной земле.

Лед то ускорял ход, то замедлял, и от этого священника кидало из стороны в сторону, но только у самого берега он понял, почему так происходит. Огромные пласты надвигались на пологий пляж из перепаханного огромными глыбами песка и, сбитые напирающим сзади льдом, отступали, оставляя после себя новые глубокие, ровные борозды. «Спаси и сохрани!» – взмолился священник: как он сумеет выбраться на берег, было неясно. Он приостановился, несколько раз вдохнул и выдохнул теплый метельный воздух и огромными прыжками помчался навстречу судьбе,

– Я больше не могу! – простонала Ольга.

Он мчался, понимая, что теперь просто не имеет права остановиться.

– Ми-ше-енька! Ой! Ма-а-ама!

Священник, проскальзывая, пробежал вверх по наползшей на берег льдине, спрыгнул и, упав, покатился по напитанному ледяной водой пляжному песку. Поднялся, кинулся к Ольге и увидел, как она уже сдирает с себя белье...

И тут сзади, совсем рядом раздался металлический скрежет. И был он так страшен, так противоестествен, что священник судорожно обернулся. Метрах в десяти от них, сцепившись бамперами и скрежеща металлом по острым краям ледяных торосов, стремительно уходили в огромную трещину две