же делать? – лихорадочно пытался сообразить Шариф. – Леопарда можно не остановить и всеми оставшимися пулями. Если он, раненный, озвереет до безрассудства и бросится прямо на пули, то легко стащит меня с дерева! В какое место лучше всего стрелять? В грудь, в голову? Кажется, индус-охотник рассказывал, что черепа у кошачьих хищников очень прочные. Если пуля попадет чуть под более острым углом, то не пробьет череп». А попасть точно в глаз или, скажем, в сердце Шариф не надеялся. Руки его заметно тряслись от страха, во рту пересохло.

Шарифу все же удалось развернуться лицом к леопарду, и теперь он стоял двумя ногами на разных ветвях, которые раскачивались под ним при малейшем движении, и держался левой рукой за тонкий ствол дерева. Он навел пистолет на хищника, но тот быстро переместился влево. Шарифу пришлось поворачиваться вслед за ним. Леопард как будто ждал этого, он снова сместился в сторону и теперь Шарифу из-за ствола дерева было неудобно целиться. «Сейчас он меня замотает вокруг дерева, – решил Шариф, – в результате я сорвусь и упаду прямо ему в пасть, или он выберет момент и прыгнет мне на спину».

Юноша решил больше не ждать. Когда он снова занял удобную позицию, чтобы хищник был виден ему полностью, леопард, не особенно торопясь, стал заходить ему за спину. Шариф выстрелил, целясь зверю в грудь. Он рассчитывал не столько убить леопарда, сколько ранить или хотя бы напугать. Возможно, все-таки удастся попасть леопарду в сердце. А если повредить ему передние конечности? Тогда у зверя не останется сил для прыжка. А дальше он совсем обессилит от потери крови.

Пуля попала леопарду в левое плечо. Он коротко рыкнул и как-то осел на одну сторону. Шариф выстрелил еще дважды. Вторая пуля попала зверю в шею, а третья прошла мимо. Сильный зверь успел сделать скачок в сторону. Он злобно зарычал, роняя густую пену изо рта. Шерсть у него на груди была в крови. Это было видно даже в темноте.

Сильно хромая, леопард отошел в сторону. Сначала он попытался лечь, но то ли сильная боль, то ли злоба на ранившего его человека не давала хищнику покоя. Он снова двинулся по кругу вокруг дерева, но теперь уже на гораздо большем расстоянии. Шариф попробовал прицелиться, но понял, что может промахнуться. Если даже ему повезет попасть, то ранение может оказаться не смертельным. В пистолете оставалось всего три патрона.

Руки у Шарифа вспотели. Он не спускал глаз с леопарда, который с рычанием, теперь больше походившим на хрип, продолжал, сильно хромая, описывать круги вокруг дерева. Юноша переложил пистолет в левую руку и вытер правую ладонь о штаны. В этот момент дерево под ним качнулось, и Шариф чуть не выронил пистолет на землю. Подхватив оружие, выскользнувшее из левой руки, он потерял равновесие. Нога соскользнула с ветки; падая, Шариф схватился за нее и повис на левой руке.

Леопард, казалось, только этого и ждал. Огромными, но какими-то неуклюжими прыжками он бросился к человеку, ноги которого висели буквально в полуметре над землей. Шариф понял, что не успеет подтянуться и снова взобраться на дерево. Ему мешал пистолет в правой руке. Нужно было или бросить его, или прыгать и вступать в схватку с хищником. За какие-то доли секунды Шариф успел сообразить, что, даже бросив пистолет на землю, он вряд ли успеет снова взобраться на дерево. Ему нужно будет сначала подтянуть свое тело вверх, потом поднять ноги и обхватить ими тонкий ствол. Какое-то время он будет висеть спиной вниз, прежде чем ему удастся принять сидячее положение на прежней высоте. За это время зверь наверняка успеет подскочить и схватить его, но даже если и не успеет, то Шариф останется безоружным. Сколько он сможет просидеть на дереве с бутылкой воды? Сколько продержится разъяренный раненый зверь? Шариф подозревал, что хитрый хищник, пусть даже и раненый, выдержит гораздо дольше.

Все это пронеслось в голове Шарифа, и он принял другое, более опасное для себя, решение. Дядя Саша всегда говорил ему, что проблему надо решать сразу, как только она появилась, а не откладывать ее «на потом». Потом эта проблема может неожиданно оказаться у тебя за спиной в самый неподходящий момент.

И Шариф прыгнул вниз навстречу хищнику. Юноша устал сидеть на дереве, как глупая обезьяна, и чувствовать себя беспомощной добычей. Он устал бояться. Состояние, в котором находился Шариф, было близко к состоянию раненого хищника. Деваться ему было некуда, и выход был только один – драться. Его знакомый индус, бывший охотник, рассказывал ему, что нет ничего опаснее зверя, загнанного в угол. Хищники не любят встречаться с человеком, они чаще всего обходят его стороной. Иногда из любопытства они могут некоторое время идти по следам человека, но не более того. Если зверь знает, что человек на него охотится, то постарается избежать встречи с ним. Если хищник считает себя сильнее, он, конечно, может напасть на человека. Но чаще всего уходит, даже будучи раненным, затаив на человека злобу.

Но хищник, которого человек загнал в угол, у которого не осталось путей к отступлению, страшен. Он будет драться с остервенением, он бросится не только на человека – на целую толпу, на машину, на слона. Он даже на танк бросится! Так рассказывал опытный охотник.

Сейчас Шариф сам был зверем, которого леопард загнал в угол. Деваться ему было некуда. Ему оставалось только драться за свою жизнь, сознавая, что выхода у него только два: или победить, или умереть. Шариф прыгнул на землю буквально за пару секунд до смертельного прыжка хищника. Острая боль в ноге на мгновение помутила его сознание. Как во сне, он видел, что на него надвигалось чудище с оскаленной пастью. Шариф, опустившись на одно колено, вскинул пистолет на уровень глаз и трижды нажал на курок. Тяжелое окровавленное тело хищника накрыло его и опрокинуло на спину. Ударившись головой о землю, Шариф потерял сознание.

Три стреноженных мула щипали чахлую траву, часто вскидывая головы и тревожно поводя ушами. Около костра сидели четверо путников. Двое светлокожих мужчин, явно имевших европейское происхождение, были вооружены нарезными карабинами, пистолетами и большими охотничьими ножами. Их угрюмые небритые лица, мускулистые тела и холодные светлые глаза контрастировали со смуглой кожей и изящной фигуркой молодой женщины, которая полулежала у огня. Четвертым был невысокий пожилой человек с почти черной кожей. Властный взгляд, уверенные движения и большой перстень с топазом говорили о том, что он здесь главный.

Путники не вели между собой никаких разговоров. Было видно, что это не первый их ночлег в саванне под открытым небом. Их внимания не привлекали ночные звуки дикой природы. Они поужинали у костра и улеглись спать, оставив одного дежурного охранять их сон. Ночь прошла спокойно. Небо постепенно начинало светлеть. Внезапно раздался выстрел, разорвавший тишину ночи и разбудивший путников. Они все разом вскочили на ноги и прислушались. Следом за первым раздалось еще два выстрела, ответом которым было рычание леопарда.

– Богатый турист устроил ночную охоту на хищников? – предположила женщина, прислушиваясь.

– Кажется, этот дурак промахнулся, – произнес равнодушно один из белых с уродливым шрамом на лбу, – зверь, по-моему, ранен.

Слух не подвел опытного человека, безошибочно определив по рычанию леопарда то, что произошло. Некоторое время все четверо продолжали прислушиваться.

– Все, – с ухмылкой заключил второй белый, который был по возрасту моложе всех, – сожрали парня. Больше не стреляет. – Вернувшись к своей лежанке, он стал опять укладываться спать.

– Перестань, Джон, – раздраженно одернула парня женщина, – может, там случилось несчастье, а ты зубоскалишь.

– Нечего шляться ночью по саванне, – парировал парень сквозь зевоту, поворачиваясь на другой бок, – тогда и несчастий не будет.

– У всех свои проблемы, – проворчал второй белый со шрамом на лбу, – у меня вот зуб болит, на него – леопард напал. Сэ ля ви, как говорят французы.

После выстрелов звуки ночной саванны, казалось, поутихли. Животные, обеспокоенные близостью людей и рычанием охотящегося хищника, притихли, прислушиваясь, готовые убежать при малейшей опасности. И в этой тишине отчетливо был слышен крик человека, а следом за ним три выстрела подряд.

– Раваджан! – воскликнула женщина, обращаясь к чернокожему. – Что ты молчишь? Там же беда случилась!

– Ладно, Мун, не визжи, – спокойно ответил тот и поднялся, подбирая с земли карабин. – Пойдем, сходим. Кажется, это недалеко отсюда. Поднимайся, Любо! А ты, Джон, останешься около мулов.