– Станешь рыпаться – будет больно, – предупредил Николай, приглашая девушку выйти из машины. – Пошли.

Двое мужчин, бывший любимый и их жертва направились в лес. Вскоре они вышли на небольшую полянку, со всех сторон окруженную плотной стеной деревьев.

Толстяк снял с себя грубый свитер и бросил его на траву.

– Ложись, – грубо приказал он и начал расстегивать брюки.

– Я не буду.

Тогда Николай обошел ее сзади, заткнул Кате рот и повалил на землю.

– Давай, долби ее.

Последнее, о чем она успела подумать – от этой грязи она никогда не отмоется.

Когда все насильники прошли через нее, Катерина еще оставалась в здравом уме и трезвой памяти. И была рада хоть этому.

– Все, хорош, можешь подыматься, – разрешил слащаво улыбавшийся Коля.

Катя подогнула под себя ноги и хотела было подняться, но тут получила сильный удар по голове. – И запомни, тварь, никогда больше не прикасайся к моей машине.

В глазах у девушки все потемнело, голова закружилась, и она рухнула обратно на землю.

– Ты что, сдурел? – засуетился толстяк. Он подсел к Вербовой, пощупал пульс на горле. – Да нет, жива.

– Но не тащить же ее. – Николай сплюнул в сторону. – Очухается, сама дойдет. Все будет с ней нормально. Пошли, мужики.

Девушка не знала, сколько времени пролежала на траве, но очнулась она от холода. Сильно болела голова. Она села, обхватила ладонями лицо и стала раскачиваться из стороны в сторону.

Через несколько минут головокружение прошло, Катя огляделась по сторонам, подняла голову вверх. Как и полтора месяца назад, ее окружала кромешная тьма. Она снова ничего не видела, и ей предстояло на ощупь выбираться из леса...

Возможно ли это? Ведь на этот раз ее завезли очень далеко. Встретит ли она людей до того, как силы ее иссякнут. Катю подбадривала мысль, что, в конечном счете, она же не в тайге, а на окраине большого города. И все же можно долго петлять по лесу, но все же выйти к людям.

Земля была холодная. Девушка поднялась и осторожно шагнула вперед. Она помнила, что находилась на небольшой полянке посреди леса. Сколько пролежала на траве, Катя не знала. Ощущение было такое, что очень долго...

Это в первый раз было очень трудно выбираться из леса. Сейчас должно быть проще. Искусанное комарами тело зудело, словно один большой нарыв. Катя сделала еще несколько шагов. Ей нужно добраться до опушки леса, она недалеко, и тогда, возможно, будет спасена. Останется идти по прямой, через лес, никуда не сворачивая, на шум оживленной трассы.

Итак, сейчас ей надо войти в лес и опять спотыкаться и падать, вставать и, плача, брести дальше. Однако делать нечего. Собравшись с силами, девушка двинулась вперед, не видя перед собой ничего. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что она идет правильно и рано или поздно выйдет к людям.

Она не торопилась. Выверяла каждый шаг. Протянув вперед руки, Катя ощупывала пространство вокруг себя и делала шаг, потом следующий. Так она брела, пока наконец не вышла на открытое место.

Не раз ее охватывало отчаяние, ей казалось, что она заплутала и никогда не выберется из леса. Но сейчас знала точно, что от одной поляны до другой триста семьдесят два шага. И она прошла их!

Выбравшись из леса, она прислушалась: где-то вдалеке прошуршала машина. Затем гораздо громче – еще одна.

«Сколько до трассы? – старалась припомнить девушка. – Может, еще метров двести—двести пятьдесят. Или меньше...»

Ее голова от удара Николая раскалывалась от боли. Еще одно сотрясение. На этот раз зрение к ней может не вернуться. Придется по второму кругу проходить через весь ад слепоты. Но Катерина упрямо шла вперед. И вдруг, стоило ей немного расслабиться, как ее стопа угодила в какую-то яму, и девушка подвернула ногу. Резкая боль пронзила ее. Катерина никогда не испытывала такой боли. Она упала на траву и обхватила ногу руками... Сколько она пролежала так, Катя не знала.. Очнувшись, она покрутила головой, и ей показалось, что в глаз попал лучик света. Она повернула голову к источнику света, и радость охватила ее. Начинался рассвет. На горизонте вставало солнце.

– Значит, уже утро. Неужели я пролежала на земле больше шестнадцати часов?

Девушка закашлялась – похоже, еще и воспаление легких подхватила.

– Но главное, я вижу! – Она смотрела на встающее солнце, но ей не приходилось жмуриться. Очень быстро выяснилось, что левый глаз по-прежнему не видит, а к правому зрение вернулось частично.

Солнце поднималось все выше, она различала контуры диска, просто черного диска с яркой кромкой по краям. Это был восход какого-то черного солнца. Наконец она сообразила, что, может, ее глазам, хотя они ничего и не чувствуют, вредно смотреть на яркий источник света. Катя отвернулась и снова двинулась в путь.

Силы постепенно возвращались к ней, но вперед она все же поползла на четвереньках. Ходить она была уже не в состоянии. И видеть стала хуже.

По визгу тормозов и громкой ругани водителя Катя поняла, что едва не попала под колеса.

– Ты что, пьянь драная, – орал мужик, которого она не могла видеть, – совсем окосела, что ли?

Он выскочил из машины и попытался поставить ее на ноги, с силой рванув за шкирку. Катя вскрикнула.

– У меня вывернута нога, и я почти ничего не вижу...

Невидимый мужчина опешил.

– Бог ты мой, – прошептал он, – так ты не пьяная?

– Отвезите меня домой, я не могу больше. – Катерина села на дорогу и разревелась.

– Ну, ну, ну, – стал успокаивать ее незнакомец. – Сейчас, сейчас отвезу тебя. Где ты живешь?

Катя назвала адрес.

За прошедшие сутки у Веры Сергеевны прибавилось седых волос, только сейчас она об этом не думала. Она была счастлива увидеть свою дочь живой.

Поддерживая за плечо совсем обессилевшую Катю, мужчина привел ее в квартиру.

– Что случилось? Что случилось? – лопотала испуганно Вера Сергеевна.

– Ничего особенного, – успокаивала ее дочь. – Вот ногу подвывихнула и опять проблемы со зрением...

– Спасибо вам, спасибо, – благодарила Вера Сергеевна, одновременно шурша в своей сумочке. Она усадила дочь на стул. – Спасибо вам большое, – повторяла она раз за разом.

– Не надо денег, уберите, – сказал мужчина. – Все, я поехал. Больше по лесам не гуляй.

Он ушел, Катя была благодарна своему спасителю за то, что он ее подвез. Но вот про лес говорить было совсем не обязательно.

– Что на этот раз? – накинулась мать. – Ты понимаешь, что ты меня в гроб загонишь?

– Я сама одной ногой в могиле, – проговорила дочь, глядя прямо перед собой. – У меня немного село зрение, и я заблудилась в лесу. Вот, ногу подвернула. Надо бы нам съездить в больницу...

– Все! – истерически выкрикивала мать. – Никуда не пойдешь! Никуда ходить не будешь! Будешь дома учиться! Не выпущу за порог, сколько ни проси! Гулять – только на балконе!

– Да, – проговорила Катя, – всю жизнь проведу в четырех стенах. Только чтобы с моей мамочкой все было в порядке.

Она поднялась и заковыляла в ванную.

– Тебе нельзя париться! – взвизгнула Вера Сергеевна.

– Но помыться-то я должна! Сейчас влезу в ванну и посижу немного в теплой воде. – Катя закашлялась.

– Да ты еще и простыла!

– Простыла, комары покусали, – пожаловалась дочь. – Что же мне теперь, помирать, что ли? Сейчас вымоюсь, и мы поедем в больницу.