нахмурился и стал разглядывать каюту. Аккуратно заправленная постель, наверное, хранила тепло и запах ее тела. На столе в беспорядке лежали книги и журналы. Приоткрыта дверца шкафчика. Шариф увидел на полу легкий тонкий сиреневый шарфик. Он поднялся и взял его в руки. Невесомая ткань раньше обвивала эту гибкую шею или поддерживала эти вьющиеся волосы. Вот даже волосок остался.

Шум воды в душевой прекратился. Шариф обернулся и быстро спрятал шарф в карман. Девушка вышла в легких светлых брючках и короткой футболке-топе, обтягивающей высокую упругую грудь. На лице девушки было написано блаженство. Она увидела улыбку на его лице и снова нахмурилась.

– Почему ты все время хмуришься? – неожиданно вырвалось у Шарифа помимо воли. – Тебе это совсем не идет.

– Ты что, издеваешься? – возмущенно спросила девушка, перестав вытирать волосы. – По-твоему, я должна прыгать от радости и хохотать?

– Зачем же хохотать, – смущенно сказал Шариф, – но и делать такое зверское лицо необязательно. Ничего с вами не случится. Я же обещал.

– А я знаю, чего стоят твои обещания? Пират влезает в чужую жизнь, забирается своими грязными лапами в наши карманы и еще просит, чтобы при этом ограбленные им люди улыбались. Да ты просто… садист какой-то!

– Ты чего раскричалась? – теперь уже возмутился Шариф. – Почему это грязные? Даже если и грязные, я в этом, что ли, виноват? Вы тут путешествуете, сытые, довольные; а знаете, как живет мой народ? Попробуй представить себя на его месте.

– Я виновата в бедах твоего народа? – подбоченясь, спросила итальянка. – Иди со своим правительством разбирайся, почему оно не заботится о своем народе. Ишь, герой нашелся! Нападать на беззащитных женщин легче всего!

– Не надо переворачивать все с ног на голову. При чем тут женщины? Я захватил судно богача, с которого хочу получить выкуп. Я же не знал, что здесь есть женщины. К твоему сведению, в нас очень часто стреляют. И не только из автоматов. А вы, беззащитные, не обеднеете, если заплатите нам выкуп. Это будет вашим вкладом. Слишком вы там у себя в Европе роскошно живете, когда половина Африки голодает. Поэтому, кстати, и голодает, что вы шибко сытые. Вам до нас нет никакого дела. А я хочу, чтобы вы поделились с моим народом лишь частью того, что имеете. Много вас таких, кто плавает в наших водах, загрязняет и грабит наши недра, ловит нашу рыбу. При всем при этом еще и делаете вид, что нас не замечаете! Так вот, я вам о себе и напомнил!

– Ну надо же! Какую философию развел! А знаешь, сколько человек работает на Луиджи? Скольким людям он платит зарплату? Знаешь, сколько ему приходится работать, чтобы иметь такие деньги и иметь возможность давать рабочие места, кормить семьи людей, которые на него работают?

Шариф с Пьетрой почти уже кричали друг на друга, отстаивая каждый свою точку зрения. Неожиданно сомалиец замолчал, залюбовавшись этой смуглой фурией. Пьетра стояла перед ним, отчаянно жестикулируя, глаза ее горели дьявольским огнем, а щеки раскраснелись еще больше. Высокая грудь вздымалась от дыхания и возбуждения спором. Шариф неожиданно спокойным голосом сказал:

– Все равно ты не поймешь, чего с тобой спорить. Богатая девочка, живешь на всем готовом. Сама в жизни еще ни цента не заработала, а туда же, споришь со мной.

– Между прочим, я работаю, – возмутилась девушка, забыв об осторожности. Она стала говорить то, чего говорить пирату никак не стоило. – У меня есть профессия, которой я училась. Я не живу на всем готовом, а зарабатываю на жизнь своим трудом. Да, мой отец богат, он мне помогал на первых порах: оплатил образование, купил квартиру. Но сейчас меня никто не содержит. Я живу на то, что зарабатываю сама как журналистка.

Наконец до Пьетры дошло, что она сболтнула лишнего. Заявлять пирату, что она – дочь богатого папаши, не стоило. Это грозило еще одним выкупом, лично за нее. Но сомалиец никак не отреагировал на ее слова. Он смотрел на девушку каким-то странным взглядом, потом поднялся и сказал:

– Хватит болтать, пошли. А то другие ждут.

Пьетра двинулась следом за ним, стиснув зубы. Она решила, что Шариф специально не подал вида, что узнал о ее богатом отце. Но он обязательно выдвинет новые условия выкупа. Черт меня дернул за язык, со злостью подумала девушка. Когда они проходили через кают-компанию, она приняла неожиданное решение. Их ведь всего двое на корабле, этих пиратов. Оглушить сейчас этого сопливого главаря-философа, освободить мужчин, а потом связать второго. Как все просто!

Девушка посмотрела по сторонам в поисках чего-нибудь тяжелого. На глаза ей попался только большой мельхиоровый поднос с позолоченными завитками узора по краям. Пьетра схватила его и со всего размаха опустила на голову Шарифа. Звонкий звук удара разнесся по помещению. Пират вскрикнул и схватился за голову. В этот момент распахнулись двери, и на пороге, к большому изумлению Пьетры, появились еще двое. Откуда они взялись, сколько их еще на корабле? Девушка бросилась бежать, но цепкие руки схватили ее, а один из сомалийцев замахнулся прикладом.

– Не трогать! – послышался строгий повелительный окрик. – Оставьте ее, ничего страшного.

Вырывающаяся Пьетра обернулась на голос. Шариф стоял, потирая ушибленную голову. На его лице была веселая улыбка. Приказав увести девушку к остальным пленникам, Шариф вышел на палубу. Его разбирал смех. Вот ведь бешеная девчонка, качал он головой, трогая набухающую шишку. Дикая кошка!

К вечеру пришлось круто изменить курс. На радарах показалось два судна. Пираты вели яхту стороной от караванных путей, намереваясь подойти к берегу в его пустынной части. Появившиеся на радаре суда могли быть полицейскими или военными патрульными катерами. Шариф решил переждать в открытом море в нейтральных водах.

Яхту удерживали на месте малым ходом, чтобы ее не снесло в сторону. Шариф с Фарахом сидели в кают-компании и смотрели телевизор. В новостях каналов, которые были доступны в этой части океана, никакой информации о похищении итальянской яхты не прозвучало. Шариф потягивал холодный фруктовый сок и щелкал пультом с канала на канал. Неожиданно он попал на документальный фильм, который шел на индонезийском языке. Судя по всему, фильм был посвящен терроризму и борьбе с ним. Шариф не понимал текста, который читал диктор, но и так все было ясно. Показывали хронику террористических актов, захвата заложников и освобождения их силами спецназа.

Шариф нахмурился. В одном сюжете показывали, как спецназовцы штурмуют жилое здание, потом как нейтрализовали террористов, захвативших самолет. Кажется, Фараху пришла в голову та же мысль, что и его боссу.

– Слушай, Шариф, – тихо сказал пират, – а что, если итальянец, когда мы его выпустим на берегу, пойдет не за деньгами, а в полицию? Посмотри, как они умеют это делать. Если на судно нападет какое- нибудь подготовленное спецподразделение…

– Пожалуй, будет большая стрельба. Думаешь, итальянец рискнет жизнью своей жены и слуг? Ты готов убить их на самом деле, Фарах?

– Тогда нас точно будут считать обыкновенными бандитами, – вместо ответа сказал Фарах. – Как-то мы о таком варианте и не подумали. А итальянец наверняка подумал. Поэтому и потащил нас в Малайзию.

– Да, – задумчиво проговорил Шариф, – если нас обложит спецназ, тогда нам в любом случае не уйти. С живыми заложниками, мертвыми или вообще без них. Купился я на большие деньги.

– Может, нам высадить итальянцев на берег, а яхту угнать? – предложил Фарах. – Вернемся на ней к себе, продадим ее спокойно. Вот тебе и деньги. Без всякого риска.

– Не сможем мы ее продать, – возразил Шариф, – итальянец мне правильно все объяснил. Таких яхт больше нет, потому что она строилась по индивидуальному проекту. Стоит нам только заикнуться о ней, как сразу на нас сорвутся все спецслужбы мира. Да и покупать никто не бросится, потому что она заметная и будет находиться в розыске. И яхту заберут для возврата своему владельцу, а покупатель потеряет деньги. Вот так.

– Что же мы теперь делать будем? Выходит, зря все это затеяли? А давай, Шариф, женщин заберем на берег, свяжемся с местными пиратами, укроемся у них и потребуем выкуп. Конечно, придется с местными поделиться, но и мы внакладе не останемся.

– А если местные женщин убьют? Нет, Фарах, тут нужно что-то другое придумать, – задумчиво сказал Шариф, вспомнив глаза Пьетры. – Давай-ка зови наших. Попробуем перерыть всю яхту, может быть, найдем