— Как же так, — растерянно проговорил я. — Он сказал — не пьет, пишет рассказы.

— Хм, пишет рассказы! Слушайте его больше!.. Выдумки все это.

— Простите, а вы его жена?

— Какая жена?! Нет у него никакой жены! Я соседка. Захожу вот убирать. Иду в магазин и ему что-то покупаю. Принесу, приготовлю еду… У него же больные ноги, не очень-то походишь… Жалко его, человек-то он неплохой, да вот сильно пьющий…

В Калинине Игорю нравилось все: и аккуратно покрашенные дома, и набережная, и цветники на газонах, и красивые девушки на комбинате, где он работал. И нравилась комната, которую он снимал; в ней, кроме тахты, стояли только стол и стул, зато на полу лежал огромный толстый ковер, который, как Игорь определил, постелили по акустическим причинам — внизу обитала многодетная семья и ковер несколько заглушал визг детей. Но основную ценность комнате придавал прекрасный вид из окна на Волгу.

Прошел месяц, как Игорь, после окончания московского института, жил в Калинине; друзьями обзавестись еще не успел и все свободное время проводил на пляже. Как-то возвращаясь с Волги по узкой пустынной улице, он вдруг заметил на противоположной стороне девчонку: худая, совсем подросток — лет семнадцати и лицо бледное, точно с переводной картинки. Она медленно брела по тротуару, усталая, глаза опущены, пухлые губы надуты, локти откинуты назад; шла нехотя, будто размышляя «идти или не идти». Поравнявшись с Игорем, подняла глаза, чуть задержала на нем взгляд и прошла. Он остановился, обернулся, а она удаляется, какая-то потерянная, с дурацкой спортивной сумкой через плечо.

Игорь догнал ее и шутливо сказал первое, что пришло в голову:

— А я вас ищу.

— Да? — наивно удивилась она, снова вскинув на Игоря глаза; они у нее были большие и темные и еще притенены какой-то безысходной печалью.

Девчонка остановилась, прислонила ладонь к щеке:

— Как жарко сегодня.

— А я только что окунулся в Волге… Хочешь, пойдем купаться?

— Я не могу… Меня мама выгнала из дома, потому что я не ночевала дома. Вот хожу, жду подружку, чтобы у нее ночевать, а ее почему-то нет дома…

— А если она не придет? Пойдем ко мне.

— Не знаю.

— Пошли, чего там!

Она покорно пошла за Игорем и по дороге по-детски доверчиво рассказала: зовут Варя, живет за городом, в рабочем поселке, учится в десятом классе, но сейчас все плохо — нахватала двоек, и грозят выгнать из школы.

— Ты голодная? — спросил Игорь, когда они вошли в комнату.

— Ага.

Игорь сделал бутерброды, принес из кухни чайник. Перекусив, она вздохнула и откинулась на спинку стула:

— Давайте посуду вымою.

— Ладно, отдыхай. Я сам все сделаю.

— А босоножки можно протереть?

Игорь принес тряпку.

— Вон пуговица отрывается, — она показала на пододеяльник. — Давайте пришью… А расческа у вас есть?

Они причесалась и немного повеселела, даже проговорила считалку:

— Эники-беники ели вареники…

Потом рассказала о своем соседе Генке:

— Он все хочет разбогатеть. На рыбках. Купил большой аквариум и по воскресеньям бегает на Цыганку.

— Что это?

— Рынок, где продают животных. Не знаете? Там Генка продает мальков. Один раз взял и меня с собой. Пришли мы на рынок, он сунул мне в руки банку с рыбешками и сказал: «Если кто спросит, говори — каждая по рублю…». А сам отошел к приятелям. Они тоже стояли с банками… Я стою, стою. Целый час никто ничего у меня не спрашивает. Потом подошел Генка и сказал: «Сегодня не ходовой день». Так и вернулись мы ни с чем.

Игорь слушал и не мог понять — перед ним юная женщина или девчонка, которая еще не вышла из детского возраста, он испытывал к ней и влечение и жалость.

Незаметно стемнело. Игорь еще раз предложил попить чай с бутербродами. За чаепитием она опять начала рассказывать про Генку, но Игорь уже слушал рассеянно, а потом и вообще ее перебил, сказав без всякого расчета:

— Уже поздно, давай спать. Мне рано на работу.

— А в ванну можно пойти? — понизив голос и как бы трогательно извиняясь, спросила она.

— Лучше не надо. Она у нас на лестничной клетке. Общая. Соседи будут ворчать. Хочешь, я тебе сюда принесу таз с водой?

— Ага, — она заговорщически кивнула головой.

Когда Игорь принес таз, она уже сняла платье и стояла босиком в дешевой рубашке; вся в веснушках, взросло-юная девчонка с кудряшками.

Утром собираясь на работу, Игорь разбудил ее:

— Ты куда-нибудь спешишь?

Растирая сонные глаза, она помотала головой.

— Тогда особенно по коридору не разгуливай, а то соседи. Сиди в комнате, читай книжки, жди меня.

— Ага.

С работы Игорь шел быстро, размашисто, на его лице было выражение определенной важности: он стал настоящим мужчиной — получает зарплату, имеет собственную комнату и даже подругу. Но около дома вдруг увидел — какие-то молодые парни стоят под его окном и одурело играют его пленнице на гитаре — совсем как в романтических фильмах. А его Варя пялит на них глаза и вся вываливается из окна — вот-вот спрыгнет во двор. Парни то и дело прерывали игру и вызывали ее на улицу, и она расстроено разводила руками, как бы говорила: «Не могу».

Увидев решительную походку Игоря, ее взгляд заметался, и она убежала в глубину комнаты. Поднявшись к себе, Игорь захлопнул окно, задернул занавеску и начал отчитывать свою легкомысленную подругу.

— Я послушала бы и ушла, — бесхитростно заявила она.

Игорь усмехнулся и подумал: «На нее и злиться-то нельзя. Она просто рано стала встречаться с парнями, а внутри еще ребенок».

На другой день после работы Игорь повел Варю по магазинам, и они купили ей хорошее белье и туфли. Она была счастлива, даже взяла Игоря под руку и поцеловала в плечо, а дома устроила салют из покупок и повторяла:

— Эники-беники ели вареники…

Прошло пять дней. По утрам Игорь по-прежнему давал наказ своей подруге — не показываться соседям, чтобы не было лишних разговоров, и уходил на работу. Варя наводила порядок в комнате, гладила, штопала. Она совсем освоилась в новом пристанище: даже сделала небольшую перестановку и повесила на стену календарь, отметив крестиком день знакомства с Игорем.

Он не боялся привязаться к Варе, поскольку не был в нее влюблен; и она не испытывала к нему никаких чувств — их отношения были не чем иным, как игрой во взрослую семейную жизнь. Но с каждым