милях от Мюнхена был сооружен элитный поселок для офицеров СС и членов их семей. Среди них было много тех, кто служил в лагере смерти Дахау.
Посреди жилого комплекса размещались спортивные площадки, клуб и кинотеатр, гимнастический зал, школа для детей – членов «Гитлерюгенда».
Здесь же нашлось место для штаба заместителя Гитлера по нацистской партии Рудольфа Гесса. После того как Гесс на собственном самолете неожиданно улетел накануне войны в Лондон, что было представлено «приступом безумия», его место в городке заняли пузатенькие функционеры главного партийного босса Мартина Бормана.
Все здания в городке были не выше двух этажей. С одной стороны из-за глухого забора выглядывали только крыши. С другой – высокий откос уходил к железнодорожным путям вдоль реки Изар и служил естественной преградой для любопытных.
В последний год войны «искусственный рай СС» в Пуллахе прекратил свое существование. Пришлось переоборудовать поселок в казармы для вермахта.
А в декабре 1947 года американцы поспособствовали переезду сюда «Организации Гелена». Денег не жалели. На создание центра связи, системы безопасности, включая подземные бункеры, а также на ремонт и кондиционирование ушла значительная по тем временам сумма в три миллиона долларов.
Чтобы успокоить любопытных и не допустить утечки сведений в прессу, Гелен придумал простой, но остроумный ход. На фасаде появилась правдоподобная вывеска, которая сообщала, что за забором располагается «Южно-немецкая промышленно-эксплуатационная компания».
Одновременно запустили слух, что учреждение занимается секретными научными и технологическими разработками, которые следует оберегать от конкурентов. Отсюда и усиленный режим охраны. Об этом с удовольствием «откровенничали» сотрудники «компании» в соседних пивных.
На несколько лет удалось предотвратить нежелательный интерес к Пуллаху. Кому захочется принюхиваться к секретным и скучным научным исследованиям, когда страна только начинает приходить в себя после военного поражения?
Однако это длилось недолго. Все чаще стали фиксироваться попытки установить наблюдение за сотрудниками, посвятившими себя таинственным «научным изысканиям». Гелен не без оснований подозревал в этом русских и их помощников из восточногерманской разведки.
Тогда Францу Штайнеру и его коллегам пришлось забыть об уютных кабинетах в Пуллахе. Оперативным работникам, или, как было принято говорить, «полевым игрокам», посещение штаб-квартиры категорически запретили.
Встречи проходили на конспиративных квартирах и в офисах бесчисленных фирм, которые занимались реальным бизнесом; даже получали прибыль и с немецкой аккуратностью платили налоги, но главным образом служили прикрытием для офицеров разведки.
Нередко «чистые» сотрудники и клиенты даже не подозревали, что оказались в учреждении, которое финансируется из особых статей бюджета и создано отнюдь не для коммерции, а для специальных операций.
Резидентуры в других странах были вынесены за пределы посольств и размещались в неприметных особнячках или в многолюдных офисах экспортно-импортных компаний.
Все это позволяло обеспечить такой уровень зашифровки разведывательной работы, о котором многим спецслужбам мира приходилось только мечтать.
Как-то Франц поведал сыну, что даже германский дипломат, работавший в одном из посольств ФРГ и завербованный «восточным блоком», не знал, кто из его коллег занимается разведкой, и на все вопросы по этому поводу только беспомощно разводил руками.
Ему не верили, думали, что хитрит, изворачивается или, что намного хуже, специально подставлен под вербовку «кураторами» из БНД. Прояснить ситуацию попросили Франца, который сильно удивил своих русских друзей. Ему стоило немалых трудов доказать, что дипломат не лжет и не пытается ввести в заблуждение. Он реально не может ничего сказать о тайных связях своих коллег по посольству. Что же касается резидентуры БНД, то она вообще находилась в другом городе.
Питер довольно быстро добрался из Хорватии до юго-восточной границы ФРГ и оставил Валерию в гостинице в Мюнхене. Договорились, что она не будет терять зря время и сходит в Старую Пинакотеку, одну из лучших художественных галерей мира, где хранится более девяти тысяч полотен европейских художников XIV–XVIII веков.
Штайнер по собственному опыту знал, что по залам музея можно бродить не один день, а если останутся силы и желание, то стоит перебраться в Новую Пинакотеку с экспозицией более поздней европейской живописи.
– «Мюнхен – город музеев», – обидчиво заметила Валерия. – Ты не боишься, что я уеду в Берлин? Там тоже можно ходить по музеям.
Проявив ангельское терпение, когда Питер сообщил, что придется прервать «медовый месяц наоборот», Валерия уже через день стала хандрить и выражать протест – не очень настойчиво, но вполне убедительно.
– Не обижайся, – старался успокоить ее Питер. – Мы все наверстаем.
– Имей в виду: музеи мне быстро надоедают. Голова начинает кружиться, портится настроение, и хочется поскандалить, – предупредила Валерия.
Чертыхаясь про себя и проклиная все разведки мира, вместе взятые, Питер приехал на арендованной машине в западный пригород Мюнхена.
Совсем рядом располагался замок Нимфенбург с парком, посреди которого сверкала водная гладь бассейна. В школьные годы Питер часто гулял в этом парке и даже фотографировался здесь с друзьями после окончания гимназии.
Эта фотография до сих пор хранилась на видном месте в библиотеке родительского дома. Родителей уже нет среди живых, а в доме все сохранилось так же, как в годы его юности.
Проверившись, нет ли наружного наблюдения, – обязательное требование при посещении конспиративного адреса, где бы он ни находился, – Питер сбросил скорость и остановился перед воротами во двор солидной виллы.
В этом дорогом районе жили в основном богатые бюргеры, предки которых некогда относились к самой влиятельной силе Баварии – пивоварам, сделавшим огромные состояния на пенистом напитке.
Ворота бесшумно открылись и пропустили машину Питера во двор. Ему уже было ясно, что встреча будет важной. Для быстрой передачи очередного задания или обсуждения обычной командировки его вызвали бы в один из офисов, и не обязательно в Мюнхене.
«Видимо, будет солидная персона из Пуллаха. „Деревня“ здесь недалеко», – подумал Питер. Оставив машину на гостевой парковке за домом, он обогнул ухоженную клумбу и без труда нашел приоткрытую дверь на веранду. Здесь его ждал неприметный охранник в свитере и джинсах.
«„Контора“ экономит деньги. Видно, что парень подрабатывает садовником».
Предчувствия не обманули Питера. В гостиной его ожидал один из заместителей директора БНД. «Его зовут Гюнтером, и он руководит операциями в Азии. Хотя кто знает? У них часто все меняется».
Рядом в кресле устроился незнакомый Питеру мужчина. По галстуку и некоторым деталям одежды можно было догадаться, что он приехал из Лондона или с восточного побережья США.
– Извините, Питер, что выдернули вас из отпуска. Обещаю, что пропавшие дни будут компенсированы в двойном размере, – шутливым тоном сказал Гюнтер.
– Ничего страшного. Хотя время – самое дорогое, что у нас есть.
– Абсолютно согласен. Время дорого, поэтому перейдем сразу к делу.
«Почему он не представляет другого коллегу. И вообще, зачем он здесь?»
– Будете кофе или, может быть, пиво? Баварское, лучшее в мире, – предложил Гюнтер.
– Благодарю. Лучше воду. Например, перье.
– Перье с лимоном подойдет?
– Вполне.
– Да, я знаю, что вы не любите пиво. Странно для баварца.
– Мой отец родился в Саксонии. Он был военным. После отставки стал управляющим поместьем и переехал в Баварию.
