видов промышленности.

Тем не менее, если колониальная торговля подвинула вперед — что она, несомненно, сделала — развитие мануфактурной Великобритании, то произошло это не благодаря монополии колониальной торговли, а вопреки ей. Следствием монополии было не увеличение количества, а изменение качества и формы части мануфактурных изделий Великобритании и приспособление тех товаров, которые в нормаль- ных условиях направлялись бы на рынок с быстрым оборотом торговли, к рынку с медленным оборотом торговли. Следовательно, ее результатом было отвлечение части капитала Великобритании от такого употребления, при котором он питал бы большее количество мануфактурной промышленности, к такому, при котором он питает гораздо меньшее количество, и, таким образом, уменьшение, а не увеличение всего размера мануфактурной промышленности, существующей в Великобритании.

Итак, монополия колониальной торговли, подобно всем другим низменным и завистливым мероприятиям меркантилистической системы, подавляет промышленность всех других стран, главным образом колоний, ни в малейшей степени не увеличивая, а, напротив, уменьшая промышленность страны, в пользу которой она устанавливается.

Монополия препятствует капиталу этой страны, каковы бы ни были в данный момент его размеры, занимать такое большое количество производительного труда, которое он в противном случае занимал бы, и доставлять трудолюбивым жителям такой большой доход, который он давал бы в противном случае. Но так как капитал может возрастать только за счет сбережений из дохода, то монополия, не давая капиталу приносить столь большой доход, какой он приносил бы при ее отсутствии, неизбежно препятствует его естественному возрастанию, а следовательно, и занятию им еще большего количества производительного труда и доставлению трудолюбивым жителям страны еще большего дохода. Таким образом, монополия неизбежно должна всегда делать менее обильным великий первоначальный источник дохода, заработную плату, чем это было бы при ее отсутствии.

Повышая норму торговой прибыли, монополия замедляет улучшение земли. Прибыль от улучшения земли зависит от разницы между тем, что земля ежегодно производит, и тем, что она может производить при приложении некоторого капитала. Если эта разница дает более высокую прибыль, чем та, какая может быть получена от такого же капитала в любом торговом занятии, улучшение земли будет привлекать капиталы из всех торговых занятий. Если прибыль меньше, торговля будет отвлекать капитал от улучшения земли. Поэтому все, что повышает норму торговой прибыли, обязательно или уменьшает избыток прибыли, получаемой от улучшения земли, или увеличивает дефицитность этой прибыли: в первом случае это удерживает капитал от перехода к улучшению земли, а во втором — отвлекает его от последнего. Но, замедляя улучшение земли, монополия неизбежно замедляет естественное возрастание другого великого первоначального источника дохода — земельной ренты. Повышая норму прибыли, монополия также необходимо держит рыночную норму процента на более высоком уровне, чем это было бы в противном случае. Но цена земли по отношению к ренте, которую она дает, или число лет, на какое помножается при определении цены земли приносимая ею рента, неизбежно уменьшается по мере повышения нормы процента и увеличивается при понижении ее. Поэтому монополия двояким образом вредит интересам землевладельца: она задерживает естественное возрастание, во-первых, его ренты, а во-вторых, цены, которую он мог бы получить за свою землю пропорционально приносимой ею ренте.

Монополия, правда, увеличивает норму торговой прибыли и этим несколько увеличивает барыши наших купцов. Но так как она препятствует естественному возрастанию капитала, она имеет тенденцию скорее уменьшать, чем увеличивать общую сумму дохода, получаемого жителями страны от прибыли на капитал; небольшая прибыль с большого капитала обычно дает больший доход, чем большая прибыль с малого капитала. Монополия повышает норму прибыли, но не дает сумме прибыли подняться так высоко, как это было бы при отсутствии монополии.

Все первоначальные источники дохода: заработная плата, земельная рента и прибыль на капитал благодаря монополии становятся гораздо менее обильными, чем это было бы при ее отсутствии. Одностороннее содействие ограниченным интересам одного немногочисленного класса в стране означает собою причинение ущерба интересам других классов и всех людей во всех других странах.

Только в силу производимого ею повышения обычной нормы прибыли монополия оказалась или могла оказаться выгодной какому-либо отдельному классу. Но помимо всех уже отмеченных вредных последствий для страны вообще, являющихся неизбежным результатом высокой нормы прибыли, существует еще одно, более гибельное, пожалуй, чем все они, взятые вместе, и, как можно судить по опыту, неразрывно связанное с монополией. Высокая норма прибыли, как кажется, повсюду уничтожает ту бережливость, которая при других условиях естественна для купца. Когда прибыли высоки, эта трезвая добродетель представляется купцу излишней, расточительная роскошь кажется более соответствующей улучшению его положения. Обладатели больших торговых капиталов необходимо являются вождями и руководителями всей промышленной деятельности страны всякой нации, и их пример оказывает гораздо большее влияние на нравы всей трудящейся части последней, чем пример какого-либо иного класса. Если предприниматель старателен и бережлив, таким же будет, наверное, и его рабочий, но если хозяин ведет беспорядочный образ жизни и расточителен, то рабочий тоже устроит свою жизнь по образцу, даваемому им. Это препятствует накоплению в руках тех, кто, естественно, больше всего расположен к накоплению, а фонды, предназначенные на содержание производительного труда, не получают никакого увеличения из дохода тех, кто должен был бы, естественно, больше всего увеличивать их. Капитал страны, вместо того чтобы возрастать, постепенно растрачивается, и количество производительного труда, содержимого в ней, уменьшается с каждым днем. Увеличи- ли ли чрезмерные прибыли купцов Кадикса и Лиссабона капитал Испании и Португалии? Смягчили ли они бедность, содействовали ли развитию промышленной деятельности этих двух нищенских стран? Так велики были траты коммерческих кругов этих двух торговых городов, что чрезмерные прибыли не только не увеличили общего капитала страны, но, по-видимому, оказались недостаточными для того, чтобы сохранить в прежних размерах капиталы, от которых они получались. Иностранные капиталы ежедневно все больше и больше вторгаются, так сказать, в торговлю Кадикса и Лиссабона. В целях изгнания этих иностранных капиталов из торговли, которую их собственные капиталы с каждым днем все более и более становятся неспособными вести, испанцы и португальцы стараются все сильнее и сильнее натянуть цепь своей нелепой монополии. Сравните купеческие нравы Кадикса и Лиссабона, с одной стороны, Амстердама — с другой, и вы отметите, как различно влияет на поведение и характер купцов высота или малые размеры прибыли на капитал. Правда, лондонские купцы, по общему правилу, еще не стали такими расточительными, важными господами, какими стали купцы Кадикса и Лиссабона, но вместе с тем они и не являются такими старательными и бережливыми гражданами, какими являются амстердамские купцы. А между тем многие из них считаются значительно более богатыми, чем большая часть купцов Кадикса и Лиссабона, и не столь богатыми, как многие из купцов амстердамских. Легко нажито, легко прожито, — говорит пословица, и обычный уровень расходов, как кажется, регулируется повсюду не столько действительной способностью тратить, сколько предполагаемой легкостью доставать деньги для расходования.

Таким образом, единственная выгода, которую монополия приносит одному только классу, во многих отношениях вредит интересам страны.

Основание обширных владений с единственной целью создать народ, состоящий из потребителей, может с первого взгляда показаться проектом, подобающим нации лавочников. Однако он совсем не пригоден для нации лавочников, а чрезвычайно пригоден для нации, правительство которой находится под влиянием торгашей. Такие, и только такие, государственные деятели способны воображать, что найдут какую-либо выгоду в расточении крови и денег своих сограждан для создания и сохранения подобных владений. Скажите лавочнику: 'Купи мне хорошее поместье, и я всегда буду покупать в твоей лавке свое платье, хотя бы даже мне пришлось платить несколько дороже, чем при покупке в других лавках', — вы не встретите с его стороны особенной готовности принять ваше предложение. Но если другое лицо купит вам такое поместье, то торговец будет очень благодарен вашему благодетелю, если он обяжет вас покупать все нужное вам платье в его лавке. Англия приобрела для некоторых из своих подданных, которые плохо чувствовали себя дома, большое поместье в отда- ленной стране. Цена его, правда, была очень невелика, и вместо тридцатикратной стоимости ежегодного дохода, как в настоящее время определяется обычная цена земли, она ненамного превышала расходы различных экспедиций, сделавших первые открытия, обследовавших побережье и номинально занявших страну. Земля была хороша и обширна, и земледельцы,