– Будут нашей новой «крышей»… – Лена с трудом шевелила языком.

– А Чеботарёв?

– Отказался от нас… Говорит, что ему так выгоднее… Но обещал, что девочкам будет подкидывать работу… Галочка, с Митей можно было по-человечески… А эти!.. Мужская честь… Обманешь, говорит, убью… Вот и вся его честь…

– Что же делать?! – всплеснула руками секретарша.

– Не представляю…

– Может, ничего не изменится? Может, разницы-то в «крыше» никакой нет?

– Разница, Галочка, в том, что Митя мне с самого начала помогал. Я ведь не дура, понимаю, что сейчас самостоятельно никто не сможет поднять никакого дела. А уж женщина тем более… С Митей мы давно знакомы, он обещал помощь, поэтому я рискнула взвалить всё это на себя. Я могла нормально разговаривать с Митей… А теперь пришли чужие. Понимаешь? Чужие! И я для них тоже чужая. Им плевать на меня, на тебя, на всех нас. Поставят всех нас в позу… И всё… Ой, что же делать?

– Елена Владимировна, может, вы сгущаете краски?

– Может, сгущаю, Галочка. Может, сгущаю… Но ты… никому не говори об этом… И принеси выпить…

Секретарша поспешно скрылась за дверью. Лена встала и растерянно оглядела свой кабинет, который, казалось, наполнился каким-то чужим, совершенно незнакомым воздухом. Обернувшись, она увидела зеркало. Оттуда на неё понуро смотрела женщина, в которой трудно было признать Лену Жукову – во взгляде и в осанке её не осталось и тени былой самоуверенности.

Вернувшаяся секретарша бухнула на стол бутылку рома, пакет сока и высокий бокал.

– А коньяк? – бесцветно спросила Лена.

– Кончился. Есть, правда, совсем немного джина, но нет тоника. И бутылка «Амаретто» тоже есть.

– Нет, «Амаретто» мне сейчас не поможет. Принеси джину. Глотну чистого. А потом сбегай, пожалуйста, в магазин, купи коньку. Только хорошего, «Камю» или «Мартель».

– Может, просто водки? – робко предложила Галочка.

– Можно и водки. Только получше что-нибудь, не из дешёвых. Но и коньяку тоже… Вот тебе деньги.

Секретарша выскользнула из кабинета, в коридоре что-то громыхнуло, звякнуло, рассыпалось. Спустя минуту Галочка снова прошмыгнула в приоткрытую дверь, поставила перед Леной пузатую бутылку и умчалась, бросив: «Я скоренько».

Лена отвинтила пробку почти пустой бутылки, налила остатки джина в стакан и залпом выпила горькую жидкость.

– Фу, гадость! – вырвалось у неё.

Она поморщилась. Жгучий напиток заставил её встряхнуться.

«Что это я так раскисла? Надо взять себя в руки!» Лена быстро перебрала в голове всех, к кому можно было бы обратиться за помощью. Вспомнила даже про Смелякова. «Вот у кого возможностей много…» Но затем взвесила все «за» и «против» и решила ни с кем на эту тему не разговаривать. «Какая принципиальная разница, кто тебя „крышует“. Почему я так запаниковала? Этот Тама-ев в общем-то выглядит вполне приличным человеком. А мужчина он и вовсе красивый… Если смотреть в корень, то ничего ведь не поменялось. Одни бандиты сменились на других. Просто бывший бандит казался мне надёжным… Надёжным? Почему? Не потому ли, что я знакома с ним с тех времён, когда не подозревала о его связях с уголовным миром? В моих глазах он был просто хитрющим и пронырливым мужиком, не боявшимся замарать себя общением с жуликами и ворами. А потом выяснилось, что он давно сам завязан с криминалом. Он казался надёжным, но он меня предал! Он же продал меня с потрохами этим чеченцам! Так чем же он лучше других? Нет, зря я запаниковала. Ничего страшного не произошло…

Надо спокойно работать дальше. Никаких проблем с этим Тимуром у меня не возникнет».

Она вздохнула, поднялась и повернулась к зеркалу. На неё вновь смотрела прежняя Лена Жукова, красивая, элегантная, принявшая окончательное решение.

На следующий вечер Тимур Тамаев не появился, но позвонил. Лена бодро сообщила ему, что готова сотрудничать с ним.

– Вчера я была растеряна, Тимур, и прошу у вас прощения за это, – грудным голосом проговорила она. – Вы же знаете, что партнёров менять нелегко.

– Рад, что ты приняла верное решение, – сказал Та-маев. – Уверен, что наше партнёрство будет по- настоящему плодотворным. И вот что… Ты не говори мне «вы». Не люблю я этого. Для тебя я просто Тимур. Поняла?

– Да, я поняла, Тимур.

– Завтра приглашаю тебя в ресторан. Отметим наше соглашение. Выпьем за взаимопонимание.

– Спасибо. С удовольствием.

Она положила трубку и почему-то вдруг представила Тимура в камуфляже, с повязкой на голове, с автоматом в руках. «Он наверняка воевал. Он из тех, кому нравится стрелять и убивать, когда ему противоречат. Он считает, что в этом и есть отличительная черта мужчины. Что ж, подыграю ему, попытаюсь изобразить послушную женщину. Мне важно добиться того, чтобы он не слишком давил и не очень большую дань взимал… Эх, Митя, зачем же ты продал меня? А я ведь верила тебе, считала почти другом…»

Домой она пришла совершенно спокойная, в душе всё улеглось. В квартире было тихо, Борис ещё не вернулся с работы. Он никогда не спешил домой, только в первые годы совместной жизни, а теперь-то и семьи никакой не стало, одно название. Занятые каждый собой и не связанные детьми, они становились всё более чужими друг другу. Раньше их объединяли секс и страсть молодости, сейчас даже этих отношений не осталось…

Лена заглянула в холодильник и не обнаружила там ничего съестного, только кусок сыра и большую бутылку газированной воды. Она давно не занималась хозяйством, предпочитала покупать готовые салаты в пластиковых коробочках, нарезанную ветчину, горячую курицу-гриль или что-нибудь такое, что можно разогреть в микроволновке.

«Не понимаю, зачем нам нужен холодильник, если у нас никогда не бывает продуктов?» – подумала она, доставая из морозильного отделения формочку со льдом. Бросив два куска в стакан, она прошла в комнату и, взяв из бара бутылку вермута, налила почти половину стакана. Кубики льда всплыли на поверхность, издав мягкий стеклянный звон. Лена устроилась в кресле, поджав ноги, и закурила.

Минут через пять щёлкнул замок входной двери, и Лена услышала мужские голоса. Борис привёл кого- то в гости.

– Ты уже дома? – удивился он, увидев жену в комнате.

– Да, сегодня пораньше освободилась.

– А я с Михаилом пришёл… Ты помнишь Мишу Сотникова?

Фамилия показалась ей знакомой, но Мишу она не вспомнила, даже когда он появился из-за спины Бориса и поздоровался.

– Вот обсуждаем нынешнее состояние дел, – сказал Сотников. – Я же из России ещё в середине восьмидесятых уехал.

Тут в памяти Лены что-то шевельнулось. Сотников был то ли диссидент, то ли якшался с диссидентами.

– Всё нынешнее руководство России, – продолжил Борис начатый, видимо, раньше спор, – это выходцы из бывшей партноменклатуры. Власть в свои руки они брали не ради того, чтобы улучшить жизнь народа. Нет, они в первую очередь принялись делить должности, кабинеты, квартиры, машины. Всю страну поделили между собой.

– Но свобода слова?! Не станешь же ты утверждать, что её нет. Разве не этой свободы жаждали советские люди?

– Нет у нас никакой свободы слова и свободной прессы! СМИ выражают интересы своих хозяев, конкретных промышленно-финансовых групп. Человек сегодня абсолютно бесправен и беззащитен. При советской власти такого не было.

– Так ты испытываешь ностальгию по СССР? – удивился Сотников.