нас, к тому же они в лучшем, нежели мы, положении. Но не для того прибыли мы в эти места, дабы стать добычей империи. Там, на берегу, наши братья-болгары, недалече в горах мой верный побратим кмет Младан. Воевода Бразд, я принимаю твой план. Отбери с тысяцким Микулой нужное число воинов и готовьтесь вместе с ним отправиться вечером к ромеям.
3
Спафарий Василий встретил посланца русов в полном парадном облачении, при всех воинских регалиях. Помимо него в шатре находились комес Петр со стратигом Иоанном и несколько заслуженных центурионов. Увидев Бразда, Василий широко открыл глаза, на его лице отразилось неподдельное изумление.
— Воевода, ты? Какая встреча!
Хотя для Бразда, не ожидавшего увидеть командующим неприятельскими войсками старого знакомого, встреча также была неожиданной, он остался невозмутимым.
— Будь здрав, спафарий. Признаюсь, что небо не в лучшее время свело нас.
— Рад видеть тебя, Бразд. Как жаль, что не могу беседовать с тобой, как со старым боевым другом. Вот оно, вероломство судьбы: она сокращает число друзей и умножает ряды врагов, — притворно вздохнул Василий.
— Потому, спафарий, давай вначале говорить не как бывшие соратники по совместным походам, а как теперешние враги. Как ромей и русич, между которыми пролилась кровь и встала смерть.
Византиец холодно взглянул на Бразда.
— Слушаю тебя, русский посланец. Что привело ко мне?
— Мой главный воевода Асмус предлагает: не трогай нас. Мы только пополним на берегу запасы воды, пищи и снова уйдем в море. Мы не желаем зла империи, наш путь лежит домой, на Русь. Будь благоразумен, спафарий, и ты сбережешь тысячи жизней.
— Мой ответ твоему главному воеводе таков: нет и еще раз нет. Вы — враги империи, и я нахожусь здесь, чтобы уничтожить вас. Мой император может сохранить вам жизнь лишь при одном условии: вы признаете себя рабами империи и станете ее легионерами. Императору Нового Рима сегодня как никогда нужны смелые и храбрые воины, каждый из вас займет в его армии надлежащее место. Император обещает никогда не посылать вас на войну против единоплеменников-славян, а сразу отправит в Африку либо на Крит. Вот ответ моего императора, русский посланец.
На скулах Бразда вспухли желваки.
— Русич не может быть рабом, спафарий, равно как не продает свой меч за золото. Русич рождается и умирает свободным, только он и наши боги могут распоряжаться его волей. Твой император, как я вижу, жаждет нашей смерти, что ж, он заплатит за это тысячами жизней своих легионеров. Вот наше слово, спафарий.
Воевода круто развернулся на каблуках, быстро направился к выходу из шатра. У полога, затягивавшего легкую дверь, так же резко повернулся.
— Спафарий, я передал слова моего главного воеводы и получил твой ответ. Поэтому моя совесть русича и воина чиста. Теперь хочу говорить с тобой не как русский посланец, а как твой старый боевой товарищ.
Рука Василия, лежавшая на крышке маленького резного столика из орехового дерева, дрогнула, в глазах мелькнуло любопытство.
— Слушаю тебя.
— Василий, на наших ладьях нет воды и пищи, среди приплывших изрядное число раненых и обожженных, на берегу нас стерегут твои когорты [19]. Ты хочешь, чтобы мы без всяких для тебя хлопот попросту передохли в море, однако сему не бывать. Мы умрем, только не от жажды и голода, а в бою. Он будет последним для нас, как и для многих твоих легионеров. Не ведаю, когда главный воевода Асмус бросит нас на берег, поэтому хочу заранее справить по себе тризну. Здесь у тебя. Сейчас…
— Но я христианин, — нерешительно произнес спафарий.
— Знаю. Однако все боги не возбраняют исполнить последнюю волю идущего на смерть. Кто знает, Василий, может, тот бой окажется последним и для тебя. Возможно, сегодня мы оба сядем за пиршественный стол вместе с поджидающей нас вскоре смертью.
Спафарий, большой любитель выпить, несколько мгновений смотрел в бесстрастное лицо, русского воеводы, затем с грохотом опустил кулак на стол.
— Ты мой гость, Бразд! Пей за что хочешь, а я осушу кубок за нашу встречу. Садись за стол! Эй, слуги, несите вино!
Василий собственноручно разлил принесенное вино по серебряным кубкам, протянул один воеводе.
— За тебя, Бразд! Не спаси меня твои русы на Крите от пиратов, не поднимал бы я сейчас эту чашу.
— За тебя, Василий, — не остался в долгу русич. — Не приди твои когорты мне на помощь в Африке — сгинул бы я под сарацинскими саблями.
Спафарий и воевода одновременно выпили, и Василий тут же наполнил кубки снова. Теперь первым поднял кубок Бразд.
— Я русич, Василий, но в эту тяжкую для себя минуту хочу быть с тобой, ромеем. Там, в море, мои соплеменники, однако не лежит к ним моя душа. Еще недавно мы, древляне, были свободными и сами правили собственной землей. Но киевские Полянские князья силой примучили [20] нас, заставили платить себе дань, следовать их воле. Мы вставали с мечом в руках против Киева при князе Олеге и при теперешнем Игоре, однако до сих пор ходим под его пятой. Может, оттого, что не желал подчиняться чужим Полянским князьям на родной земле, я добровольно вызывался ходить в походы на подмогу твоему императору. За нашу дружбу, Василий!
Воевода залпом осушил кубок, протянул его спафарию.
— Сейчас я твой гость, Василий. Но ты сам обмолвился, что судьба вероломна и переменчива. Кто знает, может, она отплатит тебе сторицей за сегодняшнее гостеприимство. Выпьем еще, старый друг…
У спафария от выпитого вчера шумело в голове, подташнивало в горле, противно ныло в желудке. Меньше всего ему хотелось сейчас что-либо делать и даже говорить. Когда подле него резко осадил коня бывший викинг Фулнер, Василий с неприкрытым раздражением посмотрел в его сторону.
— Я приказал тебе следить за ладьями русов. Почему оставил берег? — с неприязнью спросил он.
— Спафарий, я узнал, что вчера тебя посетил посланец русов. Мне сказали, им был воевода Бразд. Скажи, чего хотел он?
— Русам нужны вода и пища, они просили пустить их на землю. Запасшись припасами, они обещали отправиться к себе на Русь.
— Почему ты отказал им? Можно было обещать все, что угодно, а в удобный момент напасть на них и уничтожить.
— Будь вместо воеводы Бразда кто-нибудь другой, я так и поступил бы. Однако мы слишком хорошо знаем друг друга, поэтому он ни за что не поверил бы в мое великодушие.
— Чего еще хотел русский воевода?
— Только этого.
Прищурившись, Фулнер насмешливо посмотрел на Василия.
— Спафарий, ты сказал, что хорошо знаешь посланца русов. Это действительно так?
— Я прошел с ним всю Италию и Крит, мы сражались рядом с Африке и Малой Азии. Я изучил его, как самого себя, — высокомерно заявил Василий.
Фулнер громко рассмеялся.
— Нет спафарий, ты не знаешь его вовсе. Воевода Бразд хитер, как ваш библейский дьявол. Таких, как он, не присылают лишь затем, чтобы получить заведомый отказ. Он прибыл, дабы перехитрить тебя, и добился этого. Мне жаль, ромей, однако воевода Бразд обвел тебя вокруг пальца, как малое дитя.
У Василия от негодования перехватило дыхание, по лицу пошли пятна.
— Жалкий раб, забыл, с кем говоришь? Или соскучился по цепям и плетям?
Вспышка его гнева не произвела на Фулнера никакого впечатления. Он знал, что Василий нуждается в нем, поэтому держался с известной долей независимости и даже фамильярности.
— Спафарий, мы оба здесь для того, чтобы уничтожить русов и варягов. Вчера ты допустил грубую
