спасения души Вольфдитриха. Ортвин пригляделся повнимательней и узнал его.

– Ах, государь, – сказал он, – плохи наши дела. Старая императрица умерла во время осады Лиленпорта. Когда крепость пала, благородного герцога Берхтунга и его сыновей заковали в железо и бросили в темницу. Смерть скоро положила конец страданиям старика, но десять молодых господ по- прежнему томятся в заточении на черном хлебе и воде.

Вольфдитриху стало стыдно. В том, что его мать и старого друга постигла такая судьба, была и его вина. Им уже не помочь, но он должен сделать все для спасения десяти верных слуг, оставшихся в живых. Он договорился с Ортвином, что тот будет их лучше кормить и подаст надежду на скорое избавление. После этого тюремщик пошел своей дорогой, а король вернулся к войскам.

Он нашел их уже готовыми к сражению, поскольку, как ему сообщили, Забену уже удалось узнать, где они скрываются и что привело их сюда.

Армии встретились, и завязалось яростное сражение. Оно длилось весь день, и ни одна из сторон не могла взять верх. Но наконец удача улыбнулась Вольфдитриху. Граждане Константинополя подняли мятеж против тирании, что так долго их угнетала. Они пришли к тюрьме, освободили десять храбрых сыновей Берхтунга и под их командованием двинулись на помощь Вольфдитриху. Это была славная победа. На поле боя герой был провозглашен императором.

Вскоре после возвращения в столицу Забен и братья короля предстали перед судом. Первого сразу же приговорили к смерти и казнили. Что касается последних, то народ и армия требовали, чтобы с ними поступили точно так же. Кроме того, Вольфдитрих полагал их виновными в смерти матери и старого Берхтунга, а также во всех невзгодах и испытаниях, что выпали на его долю в ранней юности. И тем не менее он не мог решить, как следует поступить, и отложил суд до следующего дня.

В ту ночь, когда победитель спал сном праведника, его мать явилась ему, прекрасная, подобно святой, и сказала:

– Пощади моих детей, и мое благословение пребудет с тобою до конца твоих дней.

И тут же рядом с ней появился Берхтунг.

– Господь милостив к своим грешным детям: не проливай братскую кровь.

Витязь пребывал в невероятном изумлении. К ним присоединилась Либгарта и тихо сказала:

– Если бы не коварная измена твоих братьев, ты бы не обрел королевство, славу и меня. Воздай им добром за зло.

С первыми утренними лучами призраки растаяли, а Вольфдитрих принял твердое решение, как ему поступить. Он созвал знать и перед всеми объявил, что прощает Богена и Ваксмута и возвращает им земли и привилегии и отныне они становятся его первыми вассалами. Сначала никто не одобрил его мягкосердечия, но, выслушав объяснения, все замолчали.

Как только сборы были закончены, Вольфдитрих вернулся со своей армией в Ломбардию, к огромной радости Либгарты. Немного отдохнув, он, его знать и соратники прибыли в Рим, где его короновали на императорский престол. На пиру, устроенном в честь этого события, он назначил десятерых сыновей Берхтунга правителями богатых наделов. Гербрагд, самый старший, получил Гарду и прилегающие земли. Его сын, Гильдебранд, о чьих подвигах разговор еще впереди, стал родоначальником Вюльфингов. Гах получил Рейнланд со столицей Брайзахом. Его сын Экхарт стал воспитателем Харлунга, Имбрека и Фрителя. В историю он вошел как верный Экхарт. Третий сын, Берхтер, получил отцовские владения – герцогство Меранское. Другие сыновья были также хорошо обеспечены, но не столь знамениты, как их братья, и упоминать их владения ни к чему.

У Вольфдитриха и Либгарты был сын, которого они в честь деда назвали Гугдитрихом. Со временем он стал доблестным витязем и прародителем могучего рода.

В давние времена жил один влиятельный граф Родгир, правивший богатым городом Салерно и окрестными землями. Его феод был одним из самых больших в великом королевстве. Он был строгим, но справедливым властителем, и сердца его подданных радовались миру и изобилию. Граф содержал большую армию, чтобы оборонять побережья от набегов викингов: те часто высаживались у его берегов в надежде на поживу.

Среди соратников графа был воин Самсон, прозванный Черным за свои угольно-черные волосы и бороду. В сражении он всегда был первым и мог в одиночку выстоять против целого полка. С виду был он страшен. Черные глаза горели из-под нависших бровей. Бычья шея и мощные плечи говорили об огромной силе. В бою ему не было равных. Даже без оружия он валил противников, как гнилые деревья. В обыденной жизни он, напротив, был мягок и добр; а если ему возражали, он молча делал по-своему, ни на кого не обращая внимания. Легко догадаться, что мало кто осмеливался ему перечить без особых на то причин.

Однажды граф, что незадолго до этого стал королем, пировал в честь великой победы. Его воины сидели вокруг него, деля с ним радость. Самсон тоже был среди них. И вдруг он встал, взял в кубок с вином и предложил его королю, при этом почтительно сказав:

– Государь, я помог тебе одержать множество побед, могу я теперь предложить тебе этот кубок и попросить тебя об одной милости?

– Я слушаю тебя, – ответил король, – скажи, чего ты хочешь. До сей поры ты не просил никаких наград за свои подвиги. Все, чем ты владеешь, я даровал тебе без всяких просьб. Поэтому проси, что хочешь, тебе ни в чем не будет отказа.

– Мой государь, – сказал Самсон, – я не хочу больше замков или земель, я и так достаточно богат: но у себя дома я очень одинок, особенно теперь, когда моя матушка стала стара и сварлива. Твоя дочь Гильдсвида молода и хороша собой, и я хочу, чтобы ты дал мне ее в жены. Теперь ты знаешь, как меня вознаградить.

Родгир так удивился, что едва не выронил кубок.

– Ты славный воин, – сказал он, – но она – девица королевской крови, и только король может ввести ее в свой дом. Ты у нее на службе, так же как и у меня. Поэтому возьми тарелку со сластями и отнеси ей на женскую половину. Потом возвращайся и утопи воспоминания о своей странной просьбе в чаше доброго вина.

Самсон молча взял сласти и отнес их принцессе, что сидела со служанками и вышивала. Он поставил блюдо перед ней со словами:

– Ешь, дорогая, потому что я принес тебе хорошие новости. Ты поедешь со мной ко мне домой и станешь моей женой. Одевайся и вели одной из твоих служанок ехать с тобой.

Увидев, что девушка сомневается, он добавил:

– Если не поедешь по доброй воле, я убью графа и сожгу замок со всем его содержимым.

Он выглядел таким мрачным и свирепым, что Гильдсвида задрожала от страха и, не говоря ни слова, повиновалась.

Он взял ее за руку и провел по двору, где конюх держал наготове лошадь. При свете дня на глазах у многих свидетелей, что не решились протестовать, Самсон посадил принцессу перед собой в седло и поскакал с ней к своему дому. Когда он добрался до своего жилища, дверь была закрыта. Тогда он забарабанил в дверь так громко, что звук был слышен далеко вокруг. Никакого ответа. Он стучал снова и снова. Наконец изнутри послышался скрипучий старческий голос, сообщивший, что, пока хозяин в отъезде, никто им дверь не откроет.

– Матушка, – воскликнул Самсон, – отодвинь запоры: это я, твой сын! Я привез принцессу, что станет тебе дочерью и будет заботиться о твоей старости.

Дверь с ужасным скрипом отворилась, и на пороге появилась тощая старуха, одетая в лохмотья.

– Что? – воскликнула она. – Ты привез гостей? Эту женщину в богатом платье, ее служанку и ленивого конюха. Как ты мог так поступить, сын мой? Ведь ты знаешь, какие мы бедные.

– Но, матушка, – воскликнул витязь, – где то золото, что я послал тебе? Где слуги, что я тебе дал? И куда ты дела богатые наряды, что я тебе подарил?

– Золото я спрятала в сундук, – отвечала старуха, – на черный день. Слуг, что ты прислал, я сразу же рассчитала, потому что боялась, что они оберут меня до нитки. А что касается нарядов, то я отложила их до лучших времен.