обратился к ней с воинственной речью.

Во времена его молодости, сказал он, каждый мечтал о героических подвигах. Теперь же люди стали ленивы. Затянувшийся мир, принесший королевству богатство и процветание, приучил жителей ценить покой и удовольствия. Если и дальше попустительствовать этому злу, то в один прекрасный день страна станет легкой добычей завистливого соседа. Поэтому он велит всем своим вассалам через три месяца являться к нему в сопровождении вооруженного отряда. Пусть они скрепят свои сердца отвагой, ибо он собирается послать их в бой с грозным и сильным противником.

В тот же день, когда он назначил сбор своего войска, Самсон написал письмо графу Вероны Эльсунгу. Граф был в тех же летах, что и он сам, и так же высоко ценил воинскую доблесть. В этом письме он потребовал, чтобы Эльсунг заплатил ему дань, как своему суверену, и вдобавок отдал свою дочь, Одиллию, в жены его второму сыну. Тон письма был таков, как если бы он был королем, а граф – его вассалом.

Когда граф прочел письмо, он очень рассердился и сразу же начал готовиться к войне. Для начала он приказал повесить пятерых из шести послов Самсона, а шестого отослать хозяину с вырезанным языком.

По прошествии трех месяцев король Самсон двинулся к Вероне во главе своего войска.

Армии встретились, случилась великая битва. Потери с обеих сторон были ужасны. Наконец чудесная сила Самсона помогла ему одолеть графа и одержать победу. Веронцы, видя, что их правитель пал, сочли, что разумнее всего будет выбрать Самсона своим королем и положить тем самым конец вражде между двумя народами.

Когда все было улажено, победитель послал за дочерью графа, Одиллией, и сообщил ей, что намерен выдать ее за своего среднего сына, какового он собирается назначить правителем Вероны. Девушка заплакала и сказала, что не может выйти замуж сразу же после смерти отца, но ярость Самсона при ее попытке противоречить была столь страшна, что смертельно испуганная Одиллия тут же согласилась. Неистовый гнев Самсона сразу утих, он поцеловал ее и уверил, что она всегда может рассчитывать на его защиту.

Договорившись обо всем, Самсон двинулся в обратный путь в сопровождении старшего сына. Но не успел он отъехать от города, как раны его разболелись. Они никак не заживали и доставляли королю такие мучения, что ему пришлось остановиться в маленьком городке по дороге, где он умер, назвав своего младшего сына правителем Рейнланда, со столицей во Фрайбурге.

Однажды правил в Риме император Дитварт. Слава о его подвигах разнеслась далеко по всему свету. И вот решил он жениться и отправил послов к королю Ладмеру, чтобы просить руки его дочери. Польщенный тем, что такой великий император хочет с ним породниться, Ладмер пригласил Дитварта приехать в Вестенмер и познакомиться с принцессой, чтобы молодые люди могли решить, подходят ли они друг другу. Дитварт согласился и отправился в путь в сопровождении ста своих храбрейших воинов.

Ладмер оказал своему гостю величайшие почести, однако сказал, что хотя сам он всей душой желал бы такого зятя, как Дитварт, но в выборе супруга последнее слово остается за принцессой: он не станет принуждать свою дочь выходить замуж против воли.

На пиру, устроенном в его честь, Дитварт оделся так же, как его спутники, но принцесса, наливавшая гостям вино, очень быстро догадалась, кто есть кто, и наполнила его кубок в первую очередь. В тот вечер отец спросил ее, что она думает о чужестранце, и она ответила:

– Он могущественный государь, но я не знаю его привычек. И я не выйду за него, пока не удостоверюсь, что он мне по нраву: ведь мне придется жить в чужой земле, вдали от всего, что мне дорого и мило.

Отец поцеловал ее и сказал, что она может поступать, как считает нужным, но в глубине души надеялся, что она скажет «да».

На следующий день была назначена большая охота, поскольку стада оленей расплодились в таком количестве, что стали чинить вред посевам.

Надо сказать, что принцесса Минна была искусной охотницей. Она упросила отца взять ее с собой, поскольку охота была ее любимым развлечением, и мало кто из мужчин мог превзойти ее в меткости стрельбы. Дитварт не слишком обрадовался, застав ее за столь неподобающим для девицы занятием. Он даже по секрету сказал друзьям, что лучше уж поищет жену среди дочерей великих князей своей страны, чем женится принцессе Минне, каковой больше пристало родиться мужчиной. Но в любом случае, они, как и он сам, должны следить, чтобы легкомысленная девушка не попала в беду из-за своего безрассудства.

Когда они проезжали по узкой горной долине, Минна ранила великолепного оленя. Собаки бросились в погоню, а принцесса, достав другую стрелу из колчана, поспешила за ними. Внезапно собаки разом завыли и выскочили из кустов. Придворные дамы громко вскрикнули:

– Это дракон! Ужасный дракон! Назад, принцесса Минна, скорее назад!

В ту же минуту они повернули коней, пронеслись через всю долину и спрятались на вершине соседней горы.

Послышался ужасающий свист, топот и треск, и в следующую минуту из кустов вылез дракон; он широко раскрыл пасть, готовясь ухватить добычу. От этого зрелища задрожали бы и самые смелые. Принцесса Минна выпустила в дракона одну за другой три стрелы, но они не причинили никакого вреда его чешуйчатой броне. Она повернулась, чтобы бежать, но зацепилась ногой за ветку и упала на землю. Казалось, что она погибла. Дракон уже готовился прыгнуть на нее. Дитварт и его люди стояли неподалеку. Рыцари бросились на дракона, а герой закрыл собою девушку. Картина была ужасная.

Копья и мечи оказались бесполезны: они не могли проткнуть драконью броню, и смельчаки гибли один за другим, разорванные когтями чудовища или прокушенные его ужасными зубами, похожими на якорные лапы. Дитварт бросился на помощь товарищам. Он попробовал вонзить копье в шею дракона, но острие скользнуло по чешуйчатой шкуре, и чудовище вонзило когти ему в грудь. Гадина уже разинула пасть, чтобы проглотить героя, но Дитварт метнул древко копья в гигантскую пасть и поворачивал его раз за разом с такой силой, что острие вышло с другой стороны. Из ноздрей дракона повалили струи ядовитого пара и языки пламени, и герой упал на землю, а умирающее чудовище навалилось на него сверху.

Дитварт очнулся оттого, что кто-то изо всех сил тряс его за плечо. Когда он открыл глаза, он увидел, что принцесса пытается освободить его из-под драконьей туши. На помощь ей пришли какие-то лесорубы, случайно оказавшиеся поблизости, и, когда Дитварт наконец поднялся на ноги, он был так слаб, что не мог идти. Пришлось соорудить носилки из сучьев и веток, чтобы отнести его во дворец. Там рану на его груди аккуратно перевязали, и поначалу никто особенно не беспокоился, потому что кость была не задета, но вскоре рана нагноилась, и края ее почернели, словно обожженные. Врачи сошлись во мнении, что дракон отравил ее своим ядовитым дыханием и теперь жизнь героя в опасности. Король, придворные и вся страна оплакивали человека, освободившего их от дракона.

Однажды утром, когда измученный Дитварт забылся беспокойным сном, он вдруг почувствовал, как чья-то рука касается его раны. Как ни странно, эта рука была мягче и нежней, чем руки лекаря. Он открыл глаза и увидел принцессу. Она осторожно сняла повязки и полила на его пылающие жгучей болью раны какой-то жидкостью из флакона. Боль сразу же утихла. Он хотел ее поблагодарить, но она знаком приказала ему замолчать. Потом она сменила повязки, кивнула сиделкам, чтобы они оставались на местах, и выскользнула из комнаты так же тихо, как вошла. Раненому стало так легко, как будто благодетельный ангел окропил его живой водой, избавив от мучительной боли, и он спокойно заснул. Ночью боль вернулась, но наутро Минна снова пришла и пролила бальзам на его раны. На третье утро она снова появилась у его постели. Теперь, когда ему стало гораздо лучше, он не мог сдержаться и, взяв ее руку, прижал ее к губам. Она мягко отняла руку и удалилась, жестом приказав ему не двигаться.

Врач радовался быстрому выздоровлению своего пациента. Когда Дитварт рассказал ему, что с ним случилось, тот по секрету открыл ему, что принцесса получила от своей матери чудесный бальзам, который та передала ей на смертном одре. Этот бальзам нельзя применять кроме как в случаях крайней необходимости и для самых любимых людей.

– Для самых любимых людей? – переспросил герой и вдруг странным образом почувствовал себя необычайно счастливым.