лицо стало таким суровым, что самый отважный воин испугается, если ты взмахнешь мечом.

– Кто знает, – отвечал герой, – когда мне придется снова взяться за меч.

– Пока ты на земле гуннов, такого не случится, – отвечал король. – Для нас ты желанный гость, как и все бургунды.

Вечер прошел спокойно, и ближе к полуночи бургундов провели в большой зал, где им были приготовлены постели, застланные покрывалами, расшитыми золотом. По предложению Хагена было решено выставить на ночь стражу. Ложась спать, бургунды положили рядом с собой свое оружие, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

Хаген и Фолькер остались стоять на страже. Они какое– то время сидели молча, когда менестрель вдруг заметил, как в лунном свете блеснули латы воинов. Он указал на них своему товарищу. Хаген сразу же догадался, кто эти люди и что привело их сюда. Менестрель хотел напасть на Кримхильдиных слуг, но Хаген остановил его, опасаясь, что, пока они будут сражаться, кто-то из гуннов за их спиной проберется в зал и перережет их спящих товарищей. Так вышло, что мир не был нарушен, и на следующий день бургунды, надев доспехи, отправились в святилище на празднование солнцеворота. Увидев их, король Этцель спросил, почему они явились в полном вооружении. На это бургунды ответили лишь, что таков их обычай, решив не посвящать короля в подробности минувшей ночи.

После службы гостей ожидало праздничное пиршество, а затем последовали игры, танцы, музыка и другие увеселения. Во всех ратных забавах и воинских испытаниях бургунды превзошли гуннов. Наконец состязания подошли к концу, и витязи пожелали отдохнуть после трудного дня. Они как раз покидали арену, когда перед ними предстал один из гуннских принцев в сияющих доспехах. Он заявил, что до сих пор они состязались лишь с простолюдинами, и предложил им померяться силами с особой королевской крови. Отважный Фолькер покрепче сжал в руке копье и принял вызов. Он метнул свое оружие с такой силой, что гуннский принц упал на песок тяжело раненный. Со всех сторон послышались крики: «Убийство! Смерть убийце!» В любую минуту могло начаться побоище. Тогда король Этцель бросился между враждебными сторонами и заявил, что всякий, кто причинит вред его гостям, будет немедленно казнен. Мир был восстановлен, но злобные взгляды с обеих сторон свидетельствовали о ненависти, бурлившей в каждом сердце.

В тот вечер король принес своего маленького сына Ортлиба в большой зал, чтобы показать его гостям. Все воины восхищались красивым и приветливым малышом и наперебой хвалили его, но Хаген сказал, что, по его мнению, ребенок не доживет до взрослых лет – уж больно хрупким он кажется.

Такие речи Хагена еще увеличили неприязнь гуннов к бургундам, но все промолчали. Вскоре в зале услышали шум, звон оружия, стоны и крики.

Перед тем как все отправились на пир, королева Кримхильда пригласила к себе героя Берна, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Она пообещала Дитриху помощь Этцеля в возвращении его королевства, но только если он окажет ей одну услугу – отомстит за Зигфрида. Но Дитрих отказался, сказав, что бургундские воины – его старые друзья и соратники, а кроме того, они приехали в Этцельберг как званые гости. Дитрих ушел, оставив ее в печали и отчаянии, но тут явился Бледель, брат Этцеля, и рассказал ей, что случилось в тот день на ристалище. Увидев, как он сердит, Кримхильда решила попробовать привлечь его на свою сторону. Она рассказала ему об убийстве Зигфрида, оставшемся неотомщенным, и посулила ему горы золота и серебра, если он выполнит ее просьбу. Он отказался, опасаясь гнева Этцеля. Тогда хитрая женщина пообещала ему титул маркгарфа и руку одной из своих дам, за которой он давно и безуспешно ухаживал. Это решило дело. Бледель обещал устроить ссору с бургундами и, если Хаген вмешается, схватить его и привести, связанного, к королеве.

Кримхильда вернулась в свои покои, где царил смутный полумрак – занавеси из индийского шелка закрывали комнату от палящих солнечных лучей. Она сидела в задумчивости, и в памяти у нее вдруг всплыли слова, сказанные когда-то давно ее матерью: «Иная женщина может языком пролить больше крови, чем мужчина мечом». Кримхильда хотела было встать и отозвать Бледеля, но в ту же минуту отчетливо, как наяву, увидела мертвого Зигфрида на носилках. Он поднялся и протянул к ней руку, но, когда она подалась ему навстречу, ее рука не встретила ничего, кроме пустоты. Теперь она была готова дойти до самого конца. Пусть месть обернется для нее гибелью маленького сына, короля Этцеля и всего королевства, ей все равно. Она не боится смерти и с радостью умрет, если только ей удастся отплатить убийце Зигфрида.

Тем временем Бледель готовился осуществить задуманное. Когда он сказал своим дружинникам, что им предстоит, они с радостью проследовали за ним в зал, где брат Хагена, маршал Данкварт, следил за приготовлениями к пиру. Он поднялся со своего места, чтобы поприветствовать принца, но тот воскликнул:

– Готовься к смерти. Королева требует крови во искупление смерти великого героя Зигфрида.

– Но почему я должен платить за это убийство? Какое это имеет отношение ко мне?

– Теперь уже ничего нельзя сделать, – ответил гунн. – Наши мечи уже не могут вернуться в ножны.

– Жаль, что я приветствовал тебя, как друга. Теперь же отвечу тебе на языке холодной стали.

С этими словами он выхватил свой меч и с такой силой обрушил его на шею Бледеля, что с одного удара голова слетела с плеч.

Раздались дикие крики и призывы к мести, стало ясно, что сражения не избежать. Данкварту удалось проложить себе путь оружием, хотя его доспехи были забрызганы кровью, но беззащитные слуги были перебиты все до одного.

– Ко мне, брат Хаген, – кричал он, – спаси меня от вероломных гуннов! Бледель напал на меня и наших слуг, чтобы отомстить за смерть Зигфрида. Я убил его, но все наши слуги перебиты. Гунны предательски заманили нас в западню, и вырваться из нее смог лишь я один.

Сражение возобновилось в пиршественном зале, несмотря на все попытки короля уладить дело миром. Во время борьбы маленький королевич Ортлиб, единственная надежда дома Этцеля, был убит. В конце концов Хагену, Данкварту и Фолькеру удалось запереть двери зала и закрыть их на засовы.

Король Этцель и королева следили за ходом схватки в страшном смятении. Дитрих и Рюдигер, не принимавшие участие в битве, также были мрачны и молчаливы. Наконец герой Берна воскликнул:

– Выслушайте меня, Нибелунги. Прислушайтесь к моим словам, бургунды. Дайте мне слово, что вы позволите мне и моим людям, а также маркграфу Рюдигеру беспрепятственно выйти отсюда.

– К чему спрашивать? – воскликнул пылкий Вольфхарт. – У нас найдутся ключи к этим дверям, пусть хоть тысяча Нибелунгов старается удержать их на замке.

– Тише, тише, безумец! – воскликнул Дитрих. – В твоих речах мало смысла.

Король приказал своим людям открыть двери, и, к ярости бургундов, Дитрих прошел через их ряды под руку с Кримхильдой с одной стороны и королем Этцелем с другой, а за ним шесть сотен его воинов. За ними следовал Рюдигер с четырьмя сотнями своих людей.

Гизельхер сказал маркграфу:

– Передай привет своей дочери и скажи, что я буду думать о ней даже в смерти.

Многие гунны пытались выбраться вместе с королем Этцелем, но Фолькер отрезал им путь к отступлению.

Как только Дитрих с Рюдигером благополучно ушли, кровавая резня возобновилась. Мечи бургундов не знали отдыха до тех пор, пока все гунны не были перебиты. Но отдохнуть после ратных трудов Нибелунгам не пришлось. Хаген призвал выбрасывать трупы из окон, чтобы они не загораживали проходы, когда атаки возобновятся. Его сразу послушались. Тела убитых и раненых гуннов полетели на камни во дворе.

Фолькер и Хаген охраняли вход на случай, если враг нападет неожиданно.

Пока Этцель заламывал руки и оплакивал гибель стольких верных друзей и надежных товарищей, Кримхильда предложила щит, полный золота и драгоценных камней, тому, кто убьет ее смертельного врага – Хагена из Тронье. Из всех, кто это слышал, только один человек вызвался исполнить ее волю. Это был граф Иринг из Дании.

Он смело ринулся на врага и проявил чудеса доблести и отваги, но в конце концов был побежден и пал мертвым под окном Кримхильды.