и беззаветно.
Ночью на командный пункт бригады приехал член военного совета 21-й армии полковой комиссар М. М. Стахурский. Он был бледен, озабочен.
— Сколько у вас боеспособных ...танков? — спросил он у комбрига.
Двадцать. Сведены в один батальон.
Почему в один?
После боев в районе поселка. Советский воюем десять дней. Вышли из строя оба комбата, а сегодня отправили в госпиталь заместителя командира сто пятьдесят второго танкового батальона капитана Гого лева, — доложил Прованов.
Полковой комиссар, быстро пробежав глазами по карте, двумя растопыренными пальцами накрыл на ней две точки и сказал:
Приказ командарма: завтра ваша бригада вводится для прорыва сильно укрепленной обороны про тивника в районе Пяти Казачьих Курганов. Далее наступает в направлении на Карповку.
Уточнив еще ряд вопросов, связанных с предстоящим боем, член военного совета уехал.
...Казачьи курганы. Их пять. По форме похожи на кратеры. Вершины будто срезаны, в центре срезов большие углубления. Склоны глинистые, поросли чахлой травой. Расположены вразброс, триста — пятьсот метров друг от друга.
Наши стрелковые подразделения к курганам подошли почти вплотную, — сказал комиссар бригады Полукаров.— Противник наверняка постарается закрепиться, причем закрепиться основательно.
Если ему это удастся, то курганы превратятся в неприступную крепость, — добавил комбриг. Спросил, взглянув на комиссара: — Какое примем решение? — И сразу же, не дождавшись ответа, сказал со вздо хом: — Ах, как жаль, нет прежних комбатов!..
Подперев руками подбородок, Прованов задумался.
Григорий Васильевич, разрешите мне возглавить атаку танков? — нарушил молчание начальник штаба Алифанов.
Свою кандидатуру предложил и Полукаров.
Комбриг молчал.
На рассвете танкисты сидели каждый в своей машине. Заняли места в танках батальонный комиссар Полукаров, начальник штаба Алифанов, старший политрук Целищев, комиссар батальона Феоктистов.
На бортах танков вместе с автоматчиками сидели командир мотострелкового батальона бригады Лосев, комиссар Пынченко, политрук Косиков.
Танковый батальон возглавил комбриг.
Войдя в связь со всеми, он сказал несколько напутственных слов. Закончил так:
Без капли сомнения говорю: наша доблестная танковая бригада будет бригадой героев. Потому что мы — сталинградцы. Этим сказано все. А теперь—за мной! Вперед!
И танки с ревом ринулись на врага.
Несмотря на временный характер вражеской обороны, преодолеть ее оказалось не так-то просто. Белеющие издали курганы окутались огнем и дымом. Словно проснулись веками дремавшие вулканы... От сотен разрывов снарядов и мин они моментально покрылись черными пятнами. Гитлеровцы цеплялись за каждый кустик, сугроб.
Танк командира бригады неудержимо продвигался вперед. Не отрываясь от прицела, Прованов бил и бил по вражеским огневым точкам, а сидевшие на танке начальник артснабжения Бабушкин и начальник связи Факторович корректировали его стрельбу.
Ворвался в траншеи противника, уничтожаем его пехоту!—доложил командиру Дианов.
Комбриг слышит бодрые голоса и других командиров.
Как дела у нашей пехоты? — запросил Прованов.
Ответил комбат Лосев:
Атакуем успешно. Отличился взвод Тимощука. Политрук роты Косиков погиб...
У командира бригады нет времени для ответа« он заметил впереди несколько противотанковых орудий. Механик-водитель, прикрываясь сугробами, сумел выйти им во фланг. Все произошло для противника неожиданно. Одно орудие раздавлено, второе уничтожено огнем, расчет третьего разбежался.
Однако сопротивление противника не ослабевает. Начали поступать радиограммы с просьбами о дополнительных боеприпасах. Комбриг отдает необходимые распоряжения военинженеру Факторовичу и воентехнику Бабушкину.
Оборвалась связь с Полукаровым...
Танк Прованова, не задерживаясь, продолжает двигаться вперед. Он уже в глубине обороны противни ка, подошел к высоте 135,7. Неожиданно в пятистах метрах от него появилась, словно из сугробов выросла, батарея противотанковых орудий. В танке дышать нечем от порохового дыма. Действия командира напоминают работу не знающей устали и ошибок автоматики.
Он успел уничтожить три орудия. А его тридцатьчетверка получила три прямых попадания.
И вот четвертое... Оно оборвало жизнь командира бригады старшего батальонного комиссара Прованова. Вместе с ним погиб весь экипаж...
Весть о гёройской гибели комбрига мгновенно облетела все экипажи. Трудно, очень трудно терять в боях фронтовых товарищей. Но трижды мучительней знать, что перестало биться сердце любимого комиссара, который был твоей честью и совестью, неподкупного в своей требовательности командира, который был тебе строгим и добрым отцом,— командира, обладавшего не только незаурядными качествами военного организатора, но и отличавшегося высочайшим личным мужеством и отвагой. А Григорий
