приказал своему помпохозу приготовить ужин и следовать за танками, не теряя их из виду. Техник- интендант 2 ранга Петр Черепанов с двумя поварами и старшиной, закончив приготовление, направились за танками. В деревне уже шел бой. Только они заехали в обнесенный высоким забором двор, как по ним уда рили из пулемета. Благо, машина с фургоном и прицепленной кухней оказалась за домом.
Занять круговую оборону! — приказал помпохоз. И предупредил: — Если потребуется — пойдем вруко пашную. Без моей команды не стрелять. — Поискав глазами, недовольно спросил: — Где Таланов?
Никто не заметил, как повар Василий Таланов, схватив свой карабин, побежал в правый угол двора, где через выбитую доску маячил желтый ствол пушки. Там четыре гитлеровца ремонтировали ходовую часть танка. Подкравшись к ним, Таланов двумя выстрелами уложил двоих и побежал обратно, так как остальные успели скрыться в машине. Потом там раздались взрывы гранат. Это старшина Бельдинский с тремя автоматчиками выкуривал остатки экипажа. Вскоре из подбитой машины с поднятыми вверх руками вышли офицер и солдат.
Через несколько дней комбриг Прованов наградил повара Таланова медалью «За боевые заслуги».
И еще один эпизод боя за деревню Манойлин.
...Старший политрук Целищев, оставив подбитую машину, пешком направился к населенному пункту, в котором уже затих бой. На окраине деревни ему встретился худощавый старик, местный житель. Он сообщил:
В помещении сельского Совета был немецкий пересыльный пункт. Его начальник, майор и несколько солдат спрятались, должно быть, в подвале.
Целищев и еще несколько присоединившихся к нему по дороге бойцов подошли к входу в подвал, предложили его обитателям сдаться. Восемь солдат в зеленых шинелях вышли и тут же побросали автоматы.
Где ваш майор? — спросил Целищев. Пленные показали на подвал, откуда они вышли.
Выволокли и майора обыскали. В кармане обнаружили несколько листков с большим списком пополне ния, направленного в какую-то часть. Заинтересовались списком и на какое-то мгновение оставили без внимания офицера. А тот, воспользовавшись моментом, бросился бежать. Однако автоматная очередь догнала его...
11.
Ночь, сплошная темень, ориентироваться очень трудно. На карте значится населенный пункт, к которому надо подойти, а на самом деле его уже нет, осталось одно пепелище.
Приостановить движение! — приказал заместитель командира батальона Гоголев.
Вышел из танка, позвал к себе командиров взводов.
Данными о противнике мы не располагаем. Двигаться дальше в условиях такой темноты вряд ли разумно. Действуем так: Лебедев и Клименко идут в разведку к Липо-Луговской, остальные разворачиваются в боевой порядок в готовности к открытию огня.
Отдав такое распоряжение, капитан, на всякий случай держа пистолет в руке, прошел вперед метров тридцать, чтобы осмотреть местность вблизи остановившихся танков. Вдруг заметил: на изрытом снарядами «пятачке» вроде чернеют люди. Приблизился — так и есть. «Дрыхнут наши солдатушки!» — с негодованием подумал он и решительно шагнул вперед.
Кто вам позволил устраивать здесь спячку? — зашумел он.
Тут же, откуда-то слева, из темноты вынырнул комиссар мотострелкового батальона Пынченко.
Андрей Федорович, это твои смельчаки? — насмешливо спросил он его.
«Смельчаки» один за другим стали быстро вскакивать с земли. На груди у всех висели автоматы. И все, как один, подняли вверх руки.
Вы еще позволяете себе шутить! Нашли время и место! — негодовал Гоголев.
Петро, а ведь это не мои люди,— сказал Пынченко. Поднявшиеся с земли стояли молча, неподвижно и рук не опускали.
Ба-а-а! Да это же фашисты!.. — воскликнул Гоголев и умолк, будто его сильно схватили за горло. На спине выступил холодный пот. Однако рука крепко держала пистолет. «Я же гитлеровских солдат узнавал издалека, в том числе и ночью, а тут под собственным носом принял за своих,— мысленно ругал себя капи тан. — Прямо-таки бес попутал. Что же делать? Их ведь десятка два, не меньше, а мы вдвоем...» И вдруг во всю мощь закричал:
Хенде хо-о-ох!
И тут же понял, как нелепо прозвучала эта его команда: они ведь и без того «хенде-хох» сделали.
Но тут со стороны стоявших вражеских солдат почти одновременно раздались два выстрела. Пуля просвистела у самого уха Гоголева. Среди стоящих с поднятыми руками кто-то со стоном повалился на землю.
Товарищ комиссар, с кем это вы тут воюете?
Это подбежал к Пынченко командир роты Недайводин.
Капитан Гоголев воюет, не я,— ответил комиссар.— Чуть не спровадили на тот свет нашего тан киста.
Оказалось, впереди наших танков располагалась артиллерийская батарея противника. Ее обслуживали в основном румыны, которые под покровом ночи покинули свои позиции и до последней минуты ждали удоб ного момента, чтобы сдаться нашим в плен. Было их шестнадцать. За ними увязались два немца. У одного из них, видать, не выдержали нервишки, и он попытался застрелить советского командира, но тут же сам был убит румынским солдатом.
Недайводин! — приказал комиссар Пынченко.— Поднять роту и прочесать все окопы, траншеи, блин дажи!
Акция по прочесыванию принесла неожиданные результаты. Наши автоматчики стали поднимать из окопов по 10—15 румынских и немецких солдат. За каких-нибудь полчаса около танка Гоголева уже толпились около сотни пленных.
